Перейдя рубеж
Не нам ли жить костей бросая,
Пить ром в пробитом корабле?
Я был грозой в начале мая
И каплей солнца на столе.
Я через ямы и ухабы
Ломал пружин упругих сталь,
С толпой клеймил позором слабых
Меня клеймили как едва-ль.
Я пил до дна, и полной чашей
Слова пустые оживлял,
Моих друзей и доли нашей
Я б ни на что не променял.
Я жизни, как и все, боялся,
Но напоказ, как все, был смел.
Я над ошибками смеялся,
Как-будто падать - мой удел.
Жизнь видел в черно-белых красках
И в абсолют все возводил.
Людей вокруг я видел в масках,
Не знал, что в маске сам ходил.
Я презирал великих догмы,
Морали нормы попирал.
Был анархистом непокорным -
и по свободе голодал.
Однажды вырвавшись из дома
Себе я путь определил,
И мир разрухи и разгрома
На царство смога заменил.
Там, в лабиринте стен бетонных,
Впервые был я одинок,
Средь миллионов лиц холодных
Родного отыскать не мог.
Мне небо плакало слезами,
Я безнадежно полюбил,
Подушку ночью грыз зубами,
И о взаимности молил.
И в дни тяжелые печали
Немало выпито вина.
Но боль прошла, глаза устали -
Пусть будет счастлива она.
И вот, однажды, в новом цвете,
Проснувшись, мир увидел я.
Зима ушла, холодный ветер
Сменили трели соловья.
И может быть нет смысла в этом,
И дальше будет путь сложней, -
Не изменив своим обетам,
К черте я этой стал сильней.
Но, неразборчиво шагая,
Этой извилистой тропой,
И, постепенно разжигая,
Костер на льдине под собой,
Все вновь и вновь считая кости,
Взлететь пытаясь в облака, -
По одному вбиваю гвозди
В свой дом последний на века.
Но пока сердце ровно бьется
Не пересытившись сполна,
Мне жить как прежде остается,
И, улыбнувшись, пить до дна.
(с)
Пить ром в пробитом корабле?
Я был грозой в начале мая
И каплей солнца на столе.
Я через ямы и ухабы
Ломал пружин упругих сталь,
С толпой клеймил позором слабых
Меня клеймили как едва-ль.
Я пил до дна, и полной чашей
Слова пустые оживлял,
Моих друзей и доли нашей
Я б ни на что не променял.
Я жизни, как и все, боялся,
Но напоказ, как все, был смел.
Я над ошибками смеялся,
Как-будто падать - мой удел.
Жизнь видел в черно-белых красках
И в абсолют все возводил.
Людей вокруг я видел в масках,
Не знал, что в маске сам ходил.
Я презирал великих догмы,
Морали нормы попирал.
Был анархистом непокорным -
и по свободе голодал.
Однажды вырвавшись из дома
Себе я путь определил,
И мир разрухи и разгрома
На царство смога заменил.
Там, в лабиринте стен бетонных,
Впервые был я одинок,
Средь миллионов лиц холодных
Родного отыскать не мог.
Мне небо плакало слезами,
Я безнадежно полюбил,
Подушку ночью грыз зубами,
И о взаимности молил.
И в дни тяжелые печали
Немало выпито вина.
Но боль прошла, глаза устали -
Пусть будет счастлива она.
И вот, однажды, в новом цвете,
Проснувшись, мир увидел я.
Зима ушла, холодный ветер
Сменили трели соловья.
И может быть нет смысла в этом,
И дальше будет путь сложней, -
Не изменив своим обетам,
К черте я этой стал сильней.
Но, неразборчиво шагая,
Этой извилистой тропой,
И, постепенно разжигая,
Костер на льдине под собой,
Все вновь и вновь считая кости,
Взлететь пытаясь в облака, -
По одному вбиваю гвозди
В свой дом последний на века.
Но пока сердце ровно бьется
Не пересытившись сполна,
Мне жить как прежде остается,
И, улыбнувшись, пить до дна.
(с)