Не чувствуя боли
Аскольд оттолкнулся рукой от мягкой и теплой земли мускулистой рукой, встал на правое колено и тяжело вздохнул. В доспехах было тесно и дышалось крайне тяжело. С трудом стягивая железо, сковывающее движения, он замечал, как вокруг него поле устилалось телами павших воинов.
За несколько мгновений расправившись с защитой, он встал в полный рост, сжал в руках меч и ударил им о щит, из которого торчало несколько обломанных стрел. Битва шла четвертый час, а солнце неумолимо палило зноем.
Его войско поредело на треть, сопернику досталось не меньше. Последнее, что он помнил - момент, как от удара выпал из седла и приземлился на раненое плечо. Пока он был без сознания, враг был откинут на две сотни шагов и заметно потерял в количестве. Варвары оказались не готовы к такому ожесточенному сопротивлению.
Он не привык отсиживаться в тылах, всегда вел своих воинов за собой, лично показывая истинное мужество и стойкость в любых трудностях. Враги боялись вступить с ним в личную схватку, поэтому всегда стремились убить его стрелой, пущенной за сотни шагов.
На этом поле он знал каждый клочок, Аскольд внимательно изучал его перед битвой, понимая, что любая мелочь может стать решающей. Его отважные воины четко знали свою задачу, им нужно было заманить врага на холм, а затем оттеснить его в западную часть, в сторону леса, перед которым начиналось топкое болото.
Его верные братья отчаянно бились и большими потерями позволили варварам пройти на возвышенность, создавая вид отступления. И в этот момент основные действия разворачивались у подножия холма. До топи врагу оставалась сотня метров. Аскольд понимал, чтобы пройти эту сотню его бойцам придется понести большие потери.
Он оглянулся, увидел своего коня, который был ранен. Рассеченный бок кровоточил. Верный скакун, по кличке Ворон, тяжело дышал лежа на замятой траве. Черные глаза смотрели на хозяина, с тоской и любовью. Аскольд сел рядом с ним и провел горячею рукой по загривку. Ворон захрипел, взглянул на своего хозяина и отвел взгляд. В этот миг Аскольд быстрым движением сделал то, что для него сделал бы любой из его подданных. Взгляд скакуна потух.
Аскольд быстрыми шагами направился к месту основной битвы. Его воины никак не могли оттеснить противника к болоту, усталость скапливалась, потери росли. Он понимал, что единственным выходом в такой ситуации будет поверженный предводитель противника, Царь Варваров Мономат.
Мономат был храбрым бойцом, жестоким и беспощадным. Третий год Аскольд , правитель Мавлии освобождал свои земли от варварских отрядов. Ему еще не приходилось биться лицом к лицу с Маноматом. Сегодня такая возможность могла представиться впервые.
Прорываясь сквозь падающие тела воинов, крики, стоны, звон железа, лужи крови и постоянно пытающихся ударить противников, он шел к передовой. Он видел тела своих друзей, с которыми бок о бок прошел через лишения и близость смерти. Он знал их имена и успевал упомнить каждого. Глаза наливались кровью, а сердце бешено колотилось. Он с дикой силой сжимал зубы и крушил всех, кто вставал на его пути.
За двадцать шагов до подножия холма, находясь в самой гуще, он начал кричать:
-Маномат! Вызываю тебя! Выйди лицом к лицу!
На него выскочил один худощавый варвар с закругленной саблей и был повержен одним ударом. Следом в Аскольда полетело копьё, от которого он едва успел увернуться. Его меч был неудержим, щиты и доспехи варваров разлетались на части от жестоких ударов.
-Маномат! Бейся со мной! Заклинаю тебя, бейся!
Справа, выпав из кучи дерущихся молодой варвар, кинулся с кинжалом на Аскольда. Он отразил первый выпад и ударил противника, но тот проворно отскочил в сторону и метнул кинжалом в Аскольда. Нож задев шит, вонзился в предплечье, Аскольд взвыл и одним движением рассек грудь наглеца. Варвар упал замертво.
Левая рука истекала кровью, с трудом удерживая щит, храбрый богатырь Аскольд Бесстрашный продолжал вызывать на очный поединок Царя Маномата. Войско варваров отступило на несколько шагов, но затем неистовыми усилиями откинули воинов Аскольда на полтора десятка метров. Каждая новая волна атак отбирала все больше сил и жизней.
-Маномат Царь Варваров, я бросаю тебе вызов!
Аскольд разрывал воздух, наполненный шумом битвы своим нечеловечьим криком. Вдруг над толпой дерущихся показалась фигура всадника. Так держаться мог только владыка, гордая осанка и меч, рассекающий все препятствия на своем пути.
Всадник остановился в пяти шагах от Аскольда. Высокий, смуглый и атлетичный варвар в накидке из гепардовой шкуры. Воины вокруг расступились и замерли в ожидании, лишь где-то в дали продолжался бой.
Маномат спрыгнул с коня и властным взором посмотрел на Аскольда, вынул из ножен саблю с золотистой рукоятью, заигравшей блеском на солнце, снял с коня расшитый пластинами металла щит и прошептал что-то на нарвийском наречии.
Маномат, взглянул на небо, сжал рукоять верного меча, по которому стекала кровь павших противников, местами запекшаяся и казавшаяся черной на освещенном солнцем металле. Левая рука онемела, и губы еле слышно произнесли:
Я воином был рожден,
Велением Богов,
И мне одна дорога -
Пока дышу борюсь,
Пока дышу борюсь,
Пока дышу борюсь…
Первая же атака Мономата разнесла в щепки истерзанный щит Аскольда. Удары варвара были такими тяжелыми, что Мавлийский правитель отскочил на несколько шагов и, споткнувшись о кочку упал на раненную руку. От боли его лицо перекосилось и губы издали протяжный стон. По лицу Мономата скользнула улыбка.
Аскольд понимал, что силы вместе с кровью покидают его и шансов одержать победу в таком бою у него мало.
Он кинулся на варвара, отбивая выброшенную вперед саблю, и из всех сил ударил ладонью в горло. Маномат отскочил в сторону и закашливаясь на мгновение потерял собранность. Именно в этот миг Аскольд нанес удар, но варвар увернулся и повалился на одно колено. Храбрый мальвийский полководец воспользовавшись моментом ударил ногой по руке, державшей щит. Блиставший на солнце диск отлетел на несколько шагов.
Мономат вскочил, оба сцепились в ближней схватке. Не было ясно, чем противники сражаются то ли мечами, то ли голыми руками. Варвар изловчился и ударил Аскольда ногой в живот, и, воспользовавшись секундным замешательством противника, размашисто ударил мечом в грудь. На теле Аскольда, едва успевшего увернуться от верной гибели, появилось рассечение.
Сил держать меч, уже не оставалось, дышалось тяжело и храбрый воин кинулся в последний выпад. Прямой удар был отбит, меч выпал из руки, и Аскольд вцепился в горло Мономата. В этот миг он почувствовал сильный удар в бок, в глазах потемнело. Аскольд продолжал душить врага, а тот в свою очередь слабеющими ударами продолжал пронзать бок противника своей саблей.
Воины обоих правителей стояли в изумлении. Мономат пал, Аскольд еле стоял на ногах с разорванным боком и весь покрытый кровью. Его губы что-то шептали, а правая рука медленно поднялась и указала в сторону болота. Вдруг кто-то из мавлийцев крикнул:
- Вперед!
И вновь ожесточенная борьба охватила все вокруг. Аскольд стоял на одном колене, а его воины теснили противника к болоту. В считанные минуты варвары были оттеснены на полсотни шагов, после чего принялись бежать.
Первые среди бежавших начали утопать в трясине. Те, что были чуть позади стали разворачиваться, но тут же были затоптаны бегущими следом. Началась паника. В такой ситуации противник потерял контроль над ситуацией и был полностью уничтожен за четверть часа.
Аскольд лежал на лугу, залитом солнечным светом. Он вдыхал медовый аромат луговых трав настолько жадно, насколько мог. Нет, ему не было больно, он сам был болью. Неистовой, безумной, нестерпимой.
Какой-то шум еще удерживал его в сознании. Его воины праздновали. Кто-то взял его на руки и понес. Аскольд смотрел в небо, сейчас оно казалось безмятежным и бесконечным. Бездонная голубизна растворяла все, даже его.
Аскольда положили на лавку и лекарь принялся промывать раны дурно пахнущей жидкостью. Мавлийский царь не мог пошевелить губами, но его глаза итак говорили обо всем. Он победил.
В глазах помутнело и в голове закружились обрывки воспоминаний…
Как он в первый раз взял в руки меч, в лавке у кузнеца. Уже тогда понимал, что этот кусок металла становится продолжением руки и вершит судьбы…
Вспомнил запах свежеиспеченного хлеба и утренний свет пробивающийся, через темные шторы. Вспомнил юношеские забавы и первый побег из дома, первую езду на коне, и первый сорванный для юной девы цветок…
Потом он вспомнил дом и ласковые руки матери, гладящие его по голове и детскую песенку, что она напевала ему на ночь:
Небом охраняемый,
Ветрами обдуваемый,
Мной оберегаемый
Светлоглазый принц.
Ножки твои ловкие,
Ручки твои сильные,
Глазки озорные
Манят всех девиц.
Вспомнил первое сражение и щит, который добыл в том бою. Вспомнил первый хмельной пир с шутами и восточными танцовщицами, как на нем подрался со своим другом Яскаром.
Он вспоминал вереницу из битв и празднеств, разлук и встреч, друзей и женщин.
Он вспомнил Луну. Аскольд встретил ее на одном из пиров в честь очередной победы. Красивая, ухоженная темноволосая южанка с горящими глазами приглянулась ему сразу, хоть и была слегка хмельна. Их познакомила Мэсьерра, сестра Яскара, и она же помогала устроить первую встречу.
Он вспомнил нежный взгляд Луны, ее быструю речь, напоминавшую щебетание райской птицы, нежные руки и такой теплый и ласковый взгляд. Ему представлялись пряди ее волос, безупречная игривая улыбка и прекрасное тело, созданное для любви.
В голове его пронеслась мысль об их расставании, как он, глядя в глаза, отпускал ее, понимая, что своим воинственным и опасным образом жизни причинит ей лишь боль и страдание. Ее слезы и момент, когда он видел Луну в последний раз. Их диалог, в котором не было обид и оскорблений, лишь ее влажные глаза и сомнение в правильности принятого решения. В ее руке была записка, предназначавшаяся ему, которую Аскольду так и не суждено было прочитать…
Поток воспоминаний прекратился, и вокруг воцарилась тишина и темнота…
Аскольд открыл глаза и в полумраке увидел знакомые черты лица, и почувствовал тепло рук, скользящих по его голове и ее ни на что не похожий запах. Он не мог понять, жив или мертв, да это было и не Важно, ведь он был рядом с любимой.
Аскольд тихо прошептал:
- Мне столько тебе надо сказать.
- У тебя будет для этого целая вечность - прошептала Луна.