(no subject)
Ихлов Евгений славно пишет:
На бегу-25 (урок воспитания)
Когда в школах будущей свободной России будут рассказывать детям о том, что брать чужое - грех, то обязательно - в качестве примере того, что Бог - не фрайер - Он всё видит, обязательно расскажут, как акционеры ЮКОСа наложили арест на миллиард евро, которые Франция вернула России за "Мистраль". Я ждал такого, только для красоты хотел, чтобы арест был наложен на сам корабль, мне просто виделось как Невзлин, подобно дону Иегуде Абарбанелю, гордо возвышается на капитанском мостике и ведёт "Мистраль", набитый российскими повстанцами, превратив его в подобие яхты "Гранма", к российским берегам... Такая литературщина, правда, ужасно безвкусно?!
Итак, у нас Россия лишилась "Мистралей" (заточенных под обеспечение десантных операций в Средиземноморье) и лишилась денег. Это как раб из римской басни, который купил на рынке несвежую рыбу. Хозяин предложил ему три варианта наказания: съесть покупку, заплатить штраф или порка. Раб начал есть, стошнил. Задрал тунику - после первых ударов взмолился прекратить и отдал "подкожные". В итоге получил все три наказания сразу...
А когда расплатятся до копейки за всё скрымженное, то выкроят из гумпо средства на огромный гранитный монумент на Красной площади. И на нём золотом будут нанесены слова: ЧУЖОЕ БРАТЬ ГРЕШНО.
Послесловие
Возвращение
Автор: elephantfish
Тот самый, кого забыли,
Возвращается к нам на белой кобыле.
Петербург. Улица Фрунзе. Район Московский.
На белой кобыле едет Мережковский.
На плечи наброшена львиная шкура.
На безымянном пальце рубин Тимура,
Настоящий рубин - не шпинель.
За ним на серой кобыле дон Иегуда Абарбанель
Приветствует горожан, поднявши руки.
За ним на платформе полковник Кукин
И двадцать четыре пары бодрых лосей.
В завершение кто-то идёт серьёзный,
Возможно, Иван Васильевич Грозный,
Возможно, епископ Сурожский Елисей.
На тротуарах народ теснится.
У людей немного глупые лица.
Толпа напирает со всех сторон.
Радуется, как будто пришёл мессия:
«Мережковский - Абарбанель - Россия!»
Толпу энергично палками лупит ОМОН.
Мережковского мало волнует это.
Он едет с мрачным лицом аскета
И думает: «Какие теперь невежды.
Я вряд ли смогу оправдать их надежды».
Ему кусает шею дурацкая шкура льва.
От шума немного болит голова.
На душе удивительно гадко.
Он продумывает новый роман из жизни Рима времён упадка
И хмуро
Смотрит на знаменитый рубин Тимура,
Который всё-таки не рубин, а шпинель.
Полковник Кукин гладит ствол автомата,
И с грустной улыбкой глядит куда-то
Дон Иегуда Абарбанель.