О милитаризме советском, российском и немецком
Уже с 20-х годов Советская Россия начала подготовку к захвату мира ("мировая революция"), его активная военная началась в 1939 году "освобождением" сопредельных территорий. В материале ниже штришок, как происходила эта подготовка на уровне школы:
"Гессен «свежим взглядом» видел милитаристскую сущность языка, который очень быстро стал восприниматься в России как нормальный (сегодня мало кто понимает, что «поход», «эстафета», «прорыв» - военные слова):
«Начиная с 1928 года, советская школьная политика вступила на путь прямой «военизации» школы. Школе ставятся отныне определенная цель подготовки «одиночного бойца» разных родов оружия (средняя школа) или «среднего командного состава запаса красной армии» (школа высшая). От 1/5 до 1/3 учебного времени учащихся отводятся ныне военным наукам, военным упражнениям и лагерным сборам. Во всех учебных заведениях учреждены специальные «кафедры военных наук», военные «кабинеты», а в средних школах штатные должности преподавателя военных предметов и «военные уголки».
Более того: как все вузы распределены между отдельными отраслями производства, точно так же все они распределены и между отдельными родами оружия (артиллерийские вузы, бронетанковые, военно-химические, пехотные и т. п.), будучи даже, в отношении военной подготовки и учета учащихся, «прикреплены» к соответствующим частям Красной Армии. Что касается средней школы, то связь между нею и Красной Армией осуществляется в порядке «шефства» над отдельными школами различных частей армии.
Школа тем самым становится не только составной частью производственного процесса, но в такой же степени также и органической частью военного аппарата страны. Неудивительно, что с начала пятилетки школьное законодательство и педагогическая литература в полной мере усвоили военный жаргон: «культпоход», «культэстафета», «культбригада», «грамотный призыв», «штаб культэстафеты», «прорыв» (на фронте учебы), «культштурм» - все эти новые слова совершенно вытеснили из употребления такие термины, как «единая трудовая школа», «комплекс», «лабораторный метод» и другие штатские лозунги предыдущих периодов советской педагогики. …
Школа становится буквально и неприкровенно орудием «обостренной классовой борьбы», и чем более борьба эта принимает характер военного похода, тем более блекнет маска педагогического радикализма, и тем более выступает наружу Молох красного милитаризма, в жарком дыхании которого испаряются последние остатки того, что можно было бы еще назвать образовательным идеалом».
* * *
А вот кстати образчик того, насколько глубоко милитаризм въелся в русскую душу. Мемуар свящ. Сергия Правдолюбова:
«Каждый год 9 мая и 22 июня наш храм Живоначальной Троицы в Троицком-Голенищеве совершает поминальную молитву - панихиду на Поклонной горе, перед Крестом, поставленным пятьдесят лет спустя в день, год и час начала Отечественной войны».
Однажды - видимо, во время чеченской войны, хотя автор намекает на то, что речь может и о чем-то другом («дело, которого я не знаю и, видимо, не имею права знать») - офицер просит Правдолюбова благословить некое спецподразделение. В худших традициях русских боевиков о силовиках романтизируется облик «героев»:
«Они смертники. Мой взвод уже два раза почти полностью обновлялся. И сейчас мы отправляемся туда, откуда большая часть живыми не вернется … сверхопытные, натренированные, мощные и отборные спецназовцы. И лица у них были как каменные, застывшие. Что-то их стягивало изнутри. Как некая невидимая печать чего-то страшного и неотвратимого. Таких лиц я никогда не видел, это было что-то фронтовое».
Смертники, оказывается, силовики, а не те, кого они будут убивать. Их будущие жертвы для священника не существуют вовсе, о них - ни единой мысли. О правомерности приказов, которые выполняют силовики, никаких сомнений. Чем, кстати, русские боевики отличаются от американских.
Сюжет рассказа в том, что среди силовиков было двое татар-мусульман, но и они не отказались от благословения. Милитаризм оказывается единым знаменателем для разных вер.
А ведь Правдолюбов - из лучших. Но и он не понимает, что знать - не право, выдаваемое начальником, а обязанность. Знать об Освенциме было не правом немцев, а обязанностью, знать о Гулаге - обязанность русских. Фальшивая мистика милитаризма - «военная тайна» становится идолом, заменяющим подлинную тайну, тайну святости жизни. Что-то такое великое и недоступное простым людям знают люди в погонах, что обязывает их убивать… Чушь собачья, самообман и людоедство!"
Отсюда: http://yakov-krotov.livejournal.com/1606564.html
А вот ко всему этому подборочка плакатов милитаристских:
социалистических и национально-социалистических:
Смотреть очень много:
т. Сталин - освободитель
Плакаты Гитлера и Сталина. Сравнение, часть2
Сталинские и национал-социалистические плакаты. часть 1