Быков о хунте
От gm-dar стихотворение в прозе Быкова
Повсюду ты. Я больше не могу. Фальшивою архангельской трубою ты каждый день звучишь в моем мозгу. Работа и семья полны тобою. Ты умудрилась все мое украсть, но почему почти единогласно здесь выбрали себе такую власть, что ни над чем давно уже не властна, как будто толпы баб, рыдая вслух, восторженно лобзали импотентов…. Во всем, что есть, твой незабвенный дух: он занимает семьдесят процентов.
Таинственная цифра! С неких пор она - сеченье наше золотое, а этот дух и этот взгляд в упор страшней любого позднего застоя. О, эти годы, лица и места, попавшие сегодня на скрижали; тогда процент гулял в районе ста, и больше ста, и все над этим ржали! А ныне? Гляди, портреты дряхлые висят; гляди, ржавеют дряхлые святыни… И все-таки на верных пятьдесят все было человеческим, а ныне?
Я тихо жил бы, Родину любя и сочиняя лирику про это, но в ней процентов семьдесят - тебя, и двадцать с небольшим - капээрэфа. Воистину печальная юдоль, сплошные язвы трещины и пятна: на двадцать стало красною бурдой, на семьдесят прогнило невозвратно. Включаю телик, разумом скорбя, - а на экране прежняя короста, и в ней процентов семьдесят тебя (прикроют РЕН, и станет девяносто). Во все напитки и продукты все, не комплексуя, ты проникла с бою, и семьдесят процентов в колбасе опять-таки заполнены тобою. Ты воцарилась в Питере, в Москве, на Пресне ли, в Охотном ли Ряду ли, преобладая в каждой голове, рассевшись в каждой мысли, в каждой Думе… Спускаюсь ли в любимое метро, которое забито даже в полночь, - и поезда гремящее нутро на семьдесят процентов ты заполнишь. Подруга, гений чистой красоты, которую я звал когда-то заей, - на семьдесят процентов тоже ты, и стало страшно мне глядеть в глаза ей. Теперь и сам я, злобный и глухой, издерганный заложник нервных центров, - наполнен той же самой требухой на роковые семьдесят процентов. Не химик я и не пойму всего, но наш народ - от чукчей до евреев - наполнило по глотку вещество, которого не ведал Менделеев. Измучить дедов, обмануть отцов, пройти такие мороки и сети, - и только для того в конце концов, чтоб стать вот этим самым на две трети?!
При сих словах воскликнет большинство: «Какое вещество? В своем уме ты?!» Да, семьдесят процентов - но чего? Названья нет, но узнаю приметы, и все они меня вгоняют в шок: подъем, равненье, нервная зевота, начальственной отрыжки запашок, стыда и рвоты, ужаса и пота. Преобразилась Родина моя: почти ни до кого не достучаться. В нас семьдесят процентов холуя и тридцать - холуёвого начальства. Все сводится к утробе, к потрохам; я в этом духе с детства задыхался. Двояк его носитель - раб и хам; чего в нем больше - рабства или хамства? Он никого не выпустит из лап. «Отчизны верный сын» - его личина. На семьдесят он хам, на тридцать - раб, а в глубине их суть неотличима. Я знаю: не смягчится эта суть, каких кровавых жертв ни приноси ей. Печальный иронист какой-нибудь назвал тебя единою Россией: вертясь вокруг кренящейся оси - вокруг вождя, отца и господина, - ты не Россия, Боже упаси, и не пойму, насколько ты едина. У ваших интуиция точна: едина ты, покуда все в порядке, а между тем от первого толчка рванешься так, что засверкают пятки, - туда, сюда, на Запад и Восток… В котле, покуда было все едино, копился пар, напорист и жесток, но даже выпускать его в свисток тебе на ум тогда не приходило. Единая распавшаяся рать пойдет по заграницам куролесить: все удерут, кто может удирать. Останутся дай Бог процентов десять.
Им и придется, как тут ни крути, творить метафизическое чудо.
Похоже, ради этих десяти Господь и терпит прочее покуда.
Дмитрий Быков