Филологи МГУ о реформе образования
О реформе образования, ее итогах и перспективах - заявление Ученого совета филологического факультета МГУ
Сразу извините за сумбурный и малосодержательный пост. Задело. А ссылку - посмотрите.
Я не сказал бы лучше, чем Таня, моя однокурсница с филфака МГУ.
Я тоже с огромным удовольствием слушал этих корифеев филологии на лекциях и от души восхищался ими. Причем не только за те знания, которые они передавали, но и за то, как они это делали и какие они сами по себе. И мне все происходящее сегодня в нашем образовании обидно до невыносимости - никаких других слов, кроме как «планомерный целенаправленный развал», на ум не приходит.
Когда целый семестр в девяносто седьмом учился в берлинском Университете Гумбольдта, не покидало ощущение, что «не то, все не то» и что «у нас лучше». Даже если списать это на максимализм и узость кругозора, то в сухом остатке будет «у нас абсолютно точно ну вот уж ни капельки не хуже». Я счастлив, что учился в МГУ, и считаю, что мне дали - успели дать - образование мирового уровня (другой вопрос - сколько из этого мне удалось усвоить и унести с собой, но тут уже дело только в моих способностях). Сейчас до меня доходят лишь отрывочные сведения о том, что там творится, и даже от них страшно. Чего стоит только одна цитата из уст орла нашего дона Фурсенко: «Недостатком советской системы образования была попытка формирования человека-творца, а сейчас наша задача заключается в том, что вырастить квалифицированного потребителя». Собственно, сам и брякнул чистейшую квинтэссенцию государственной политики, не постеснялся. Уже выращиваем - скоро заколосится....
По работе мне постоянно приходится в меру своих способностей проверять на грамотность и лингвистическую вшивость соискателей - людей с высшим гуманитарным образованием, а чаще всего еще и с профильным лингвистическим. Честно говоря, я в ужасе от того, как письменно изъясняются по-русски три четверти этих молодых «специалистов», - порой иначе как письменным мычанием это не назовешь. И мычание это уже даже не русское. Если это офисные работники со стажем, они пишут по-русски с английской орфографией и морфологией, а в лексике и вовсе тошнотворный рунглиш, причем уже даже не только в рабочих терминах, но и просто в обычных словах. Перефразируя известный анекдот, этак мы скоро до неандертальцев дореформируемся и допотребляемся квалифицированно. Филологи негодуют:
«Неспособность внятно формулировать мысли - внешнее выражение неспособности самостоятельно мыслить: потребитель "информации" в лучшем случае научится ориентироваться в ней, но не сможет осуществить ее экспертизу, а значит, и оказать сколько-нибудь существенное воздействие на информационное пространство». Да-да-да.
Немного утешает тот факт, что в силу этой же самой работы у меня есть возможность оказывать печальной тенденции пусть микроскопическое, но все-таки свое собственное сопротивление.
В общем, уважаемых наших замечательных филологов всемерно поддерживаю, а Таня меня крепенько задела за живое:
«Я лично знаю людей, подписавшихся под этим документом. Мы, затаив дыхание, слушали лекции Волкова и Ивинского. Сан Саныч Волков, выдающийся преподаватель, интеллигент, умница и добряк, по-моему, вообще единственный употреблял слово "барышня", когда оно было еще не в ходу. К Елене Георгиевне Носовой, когда она была замдекана по учебной работе, я ходила весь первый курс, учась на двух отделениях, и всячески ей, бедняге, действовала на нервы, хотя в результате она, по-моему, даже прониклась ко мне некоторым уважением.
Александрова с каферды англйиского языкознания. Кузнецова - с французской. Солопов, про которого я слышала от моего первого филфаковского преподавателя Любы Сумм, еще учась в школе юного филолога. Видеть их имена, написанные в ряд, для меня - тепло-тепло. И я все еще собираюсь определять своих детей в российские школы, путь даже это и откладывается на через год как минимум, если не еще позже. Я не вижу в немецких школах многого, что, я знаю, есть в школах российских - знаю и по рассказам моих родителей, и по рассказам людей, которые поступали вместе со мной, и по отзывам уже их детей.
Я не хочу, чтобы это заглушили. Это не в моих интересах.
Скажите мне, что мне делать, и я пойду это делать».
Извините за неровный почерк.
Сразу извините за сумбурный и малосодержательный пост. Задело. А ссылку - посмотрите.
Я не сказал бы лучше, чем Таня, моя однокурсница с филфака МГУ.
Я тоже с огромным удовольствием слушал этих корифеев филологии на лекциях и от души восхищался ими. Причем не только за те знания, которые они передавали, но и за то, как они это делали и какие они сами по себе. И мне все происходящее сегодня в нашем образовании обидно до невыносимости - никаких других слов, кроме как «планомерный целенаправленный развал», на ум не приходит.
Когда целый семестр в девяносто седьмом учился в берлинском Университете Гумбольдта, не покидало ощущение, что «не то, все не то» и что «у нас лучше». Даже если списать это на максимализм и узость кругозора, то в сухом остатке будет «у нас абсолютно точно ну вот уж ни капельки не хуже». Я счастлив, что учился в МГУ, и считаю, что мне дали - успели дать - образование мирового уровня (другой вопрос - сколько из этого мне удалось усвоить и унести с собой, но тут уже дело только в моих способностях). Сейчас до меня доходят лишь отрывочные сведения о том, что там творится, и даже от них страшно. Чего стоит только одна цитата из уст орла нашего дона Фурсенко: «Недостатком советской системы образования была попытка формирования человека-творца, а сейчас наша задача заключается в том, что вырастить квалифицированного потребителя». Собственно, сам и брякнул чистейшую квинтэссенцию государственной политики, не постеснялся. Уже выращиваем - скоро заколосится....
По работе мне постоянно приходится в меру своих способностей проверять на грамотность и лингвистическую вшивость соискателей - людей с высшим гуманитарным образованием, а чаще всего еще и с профильным лингвистическим. Честно говоря, я в ужасе от того, как письменно изъясняются по-русски три четверти этих молодых «специалистов», - порой иначе как письменным мычанием это не назовешь. И мычание это уже даже не русское. Если это офисные работники со стажем, они пишут по-русски с английской орфографией и морфологией, а в лексике и вовсе тошнотворный рунглиш, причем уже даже не только в рабочих терминах, но и просто в обычных словах. Перефразируя известный анекдот, этак мы скоро до неандертальцев дореформируемся и допотребляемся квалифицированно. Филологи негодуют:
«Неспособность внятно формулировать мысли - внешнее выражение неспособности самостоятельно мыслить: потребитель "информации" в лучшем случае научится ориентироваться в ней, но не сможет осуществить ее экспертизу, а значит, и оказать сколько-нибудь существенное воздействие на информационное пространство». Да-да-да.
Немного утешает тот факт, что в силу этой же самой работы у меня есть возможность оказывать печальной тенденции пусть микроскопическое, но все-таки свое собственное сопротивление.
В общем, уважаемых наших замечательных филологов всемерно поддерживаю, а Таня меня крепенько задела за живое:
«Я лично знаю людей, подписавшихся под этим документом. Мы, затаив дыхание, слушали лекции Волкова и Ивинского. Сан Саныч Волков, выдающийся преподаватель, интеллигент, умница и добряк, по-моему, вообще единственный употреблял слово "барышня", когда оно было еще не в ходу. К Елене Георгиевне Носовой, когда она была замдекана по учебной работе, я ходила весь первый курс, учась на двух отделениях, и всячески ей, бедняге, действовала на нервы, хотя в результате она, по-моему, даже прониклась ко мне некоторым уважением.
Александрова с каферды англйиского языкознания. Кузнецова - с французской. Солопов, про которого я слышала от моего первого филфаковского преподавателя Любы Сумм, еще учась в школе юного филолога. Видеть их имена, написанные в ряд, для меня - тепло-тепло. И я все еще собираюсь определять своих детей в российские школы, путь даже это и откладывается на через год как минимум, если не еще позже. Я не вижу в немецких школах многого, что, я знаю, есть в школах российских - знаю и по рассказам моих родителей, и по рассказам людей, которые поступали вместе со мной, и по отзывам уже их детей.
Я не хочу, чтобы это заглушили. Это не в моих интересах.
Скажите мне, что мне делать, и я пойду это делать».
Извините за неровный почерк.