Мой новый рассказ Божья песенка
Мой новый рассказ
Божья песенка
Кюре набирал в Ворде текст праздничной проповеди. Он всматривался в экран, набирал текст, стирал его, вновь набирал…Свежих примеров для вразумления своих прихожан у него уже не находилось. За полвека служения кюре успел перебрать в своих выступлениях с амвона даже мелкие грешки рода человеческого. И его уже не вдохновляло вновь и вновь объяснять своей пастве, зачем родился Спаситель. Он замечал, как они облегченно вздыхают при заключительных возгласах его проповедей.
Священник поднял глаза от экрана, посидел в тишине. За окном моросил мелкий декабрьский дождь. К замку, что высился неподалеку на холме, подъехали два мини-автобуса с рабочими.
«Значит, баронесса все-таки приедет - подумал кюре.
Баронесса предпочитала отель в Монако или в Лос-Анжелесе. Она не любила этот замок. И не жила в нем. Но, как и предыдущие поколения владельцев, баронесса заботилась о своем родовом гнезде.
Замок был реликвией, ветшающим знаком их древнего рода, былого господства фамилии и мощи, воплощенной в этих стенах. Музей, а не место жительства.
Баронесса любила тепло, солнце, движение, толпу. Но в каждое Рождество она приезжала на три дня в маленький городок в Нормандии, устраивая торжественный обед для нынешней «знати»: мэра, полицмейстера, кюре.
Перед ее приездом управляющий нанимал дополнительных работников, чтоб очистить дорожки парка от листвы и веток, проветрить и вымыть дом, начистить паркет и люстры, проверить трубы, паровые котлы, канализацию, заменить электролампочки, закупить у лучших фермеров продуктов и вина.
В этом году прошел слух, что баронесса не приедет. Но вот опять, как всегда в середине декабря, управляющий развел работы вокруг замка, что означало скорый приезд хозяйки.
***
На колокольне зазвонили колокола. Это была репетиция перед праздничными мессами. Новенькая - монахиня Катрин - привезла из монастыря в Германии компьютерную программу для колокольни, и проверяла ее сейчас, закладывая в базу данных новые мелодии. Монахиня была молодая, в ней еще играл кураж и озорство. Вот сейчас на всю округу церковные колокола запели старинную немецкую песенку: «Ах, мой милый Августин, Августин, Августин!»
Прохожие на площади удивленно заворочали головами на колокольню. Городок превратился в большую музыкальную шкатулку с наивными куколками-людьми, двигающимися под механическую сентиментальную мелодию. Вот и булочник выглянул из свой пекарни: посмотрел на церковь, почесал голову, поправил свой колпак и скрылся.
Кюре от души рассмеялся.
Зажужжал телефон, ползая как жук по столу, и еще продолжая смеяться, кюре ответил на звонок: «Слушаю»
Голос викария удивленно спросил: «Вы, что, смеетесь?»
«Ну не плачу же, монсеньер - ответил кюре. И викарий сделал тяжелую паузу.
- Я не хотел вас беспокоить перед Рождеством, дорогой брат, но вынужден сделать это.
-Все по той жалобе?
-Да, вы же знаете, что господин Вильен вместе со всей своей семьей сейчас перешел в другой приход, но собирается вернуться после того, как я сообщу ему о результатах моего разговора с вами, дорогой брат во Христе.
-Я не буду извиняться перед ним - резко ответил кюре.
«Помолчите и выслушайте: Вы нарушили принцип Таинства Исповеди, обругав человека, который вам доверил свои тайные пороки. Это недопустимо в нашей церкви.
- Я его не обругал, я просто напомнил ему что про этот тайный грех он рассказывает мне уже 30 лет - и не делает никакой попытки избавиться от своего порока. Для него исповедь просто традиция, обряд. У него ни капли сожаления или раскаяния. Что я мог еще ему сказать.
«Помолчите - приказал голос викария в телефоне. «Если вы не принесете ему свои извинения, вам могут грозить серьезные неприятности, а мне было бы жаль наказывать вас. Вы знаете, что я всегда относился к вам с большой теплотой.
«Хорошо, в следующий раз я выдам ему индульгенцию на этот грех, чтоб больше никогда не слышать о нем» - рассердился кюре.
Викарий в возмущении замолчал и прервал разговор.
Через два дня кюре получил приглашение на Рождественский сочельник у баронессы. Он хотел было отказаться: устал, вымотался за последнее время. Но, подумав, все же решил пойти. Сочельник в церкви, а потом ненадолго к баронессе и домой, чтобы успеть отдохнуть перед Воскресной мессой.
-Ну, я им задам праздничную проповедь! - думал священник. Он был немного раздражен в последнее время - возраст давал себя знать. И еще усталость, накопившаяся в его устарелом теле.
От сырого промозглого ветра болели суставы, он с трудом выстаивал мессу в последнее время.
Еще жалоба, которую написал на него викарию его постоянный прихожанин…да, он сорвался, резко сказал ему во время исповеди «Послушайте меня: сколько можно повторять этот грех?» вместо слов «Иди с миром!». И человек обиделся и теперь ездит на мессы в другой храм за 30 км. Да уж, видно, месье Вильен легче поменять приход, чем перестать разглядывать непристойные журналы...
Христос как будто не приходил в этот мир - горько думал старый священник. Или мы уже привыкли к тому, что Он приходил…
Он собирался поужинать, но разогревать еду, которую приготовила пожилая монахиня Тереза, старику не хотелось. Лег спать голодным, покряхтывая временам от боли, стреляющей в суставы. Перед сном кюре все думал, правильно ли он сделал, став священником.
«Отец, а может быть, ты был прав, и мне следовало бы стать врачом. Я, кажется, зря прожил свою жизнь, никого не обратил в веру, я негодный старый пердун, а не священник!» - ругал себя старик. Он даже заплакал от тоски и одиночества. В минуты разочарований и усталости собственная жизнь кажется глупой пародией, презрительной шуткой.
***
Вечером в Сочельник в храме кюре сказал самую короткую проповедь в своей жизни: -«Вчера моя помощница Катрин включила светскую песенку на колокольне. Колокола отбивали такт, перезванивая, как шкатулка с музыкальным сюрпризом. Все люди на площади удивились, услышав эту музыку. Может быть, кто-то из вас вчера слышал эту старинную песенку с нашей колокольни?»
/ Многие слушатели закивали головами/
«А лишь одна женщина на площади не удивилась этой музыке. Она удивилась лишь тому, что все прохожие останавливались и смотрели на колокольню. И знаете почему? Потому что уважаемая дама эта - магрибинка, женщина в хиджабе, и она просто не знает эту знаменитую в Европе песенку про милого Августа.
Она могла подумать, что это молитвенный гимн или ода Господу. Такая Божья песенка. Ей все равно.
Мы все подобны этой женщине, не умея разбирать духовные мелодии нашей жизни. Нам по большому счету все равно - нежная ли это грусть, радость о Господе или зависть к соседу стучится в наше сердце. Мы не слышим! Проходим мимо самого важного - того, что живет внутри нас…А ведь это наши собственные чувства и мысли. Мы совершенно не знаем себя, и не имеем трезвой оценки своего внутреннего состояния. А ведь Христос родился в мир, чтобы мы научились слышать невидимое - Голос Святого Духа - Обличителя и Наставника. Я вот думаю - неужели Христос пришел зря? И мы за 2000 лет так и не научились духовному слышанию».
Прихожане внимательно слушали его. Кажется, впервые в жизни. Конечно, проповедь была непраздничной, слабой с точки зрения церковной риторики. Тут не привыкли к таким простеньким речам с кафедры. Но священник говорил, как власть имеющий. И некоторые слушатели задумались. Ненадолго. Потому что людей ждал семейный ужин, подарки, радость любимого праздника - Рождества.
***
Баронессе было за 45, но никто бы ей не дал больше 35. Смешливая, живая, подвижная, смуглолицая, с крупным породистым носом. Глядя на нее, никто бы не назвал ее пышным титулом - баронесса.
Она уважала пластическую хирургию - и часто меняла свое лицо.
Кюре, войдя в гостиную и обняв баронессу, сказал ей: «Ну вот, ты опять изменилась! Как посвежело и помолодело лицо. Жаль, что нет таких врачей, которые бы враз так улучшили бы нашу душу…»
Одна мадам, кажется, приехавшая с баронессой из Парижа, удивленно подняла брови, выслушав такой странный комплимент от старого священника. А баронесса рассмеялась. Она знала этого человека с детства, он крестил ее и ее сестру, проводил конфирмацию, ему она исповедовала свои первые детские грехи.
Ужин проходил тепло и уютно. За окном бушевала буря, ветер хлестал по деревьям парка и по окнам мощными порывами. В большой столовой за огромным столом, покрытом хрустящей льняной скатертью, шли неторопливые разговоры, раздавался смех, стук приборов. Неслышно сновали приглашенные официанты, метрдотель следил за порядком подачи блюд.
Баронесса привезла из Парижа знаменитого философа, только что выпустившего новую книгу. Месье был ироничен, умен, наблюдателен. Он скромно просидел весь ужин, тихо переговариваясь с ближайшими соседями по столу, но когда все гости переместились в гостиную, к камину, он по просьбе баронессы рассказал немного о своей теории Креста и нынешнего положения человечества.
«Вертикаль Креста - это дорожный указатель Бога, а горизонталь - это путь человека. Человечество сегодня актуализируется в обыденном - люди стали внимательнее к себе, к своим мыслям, устремлениям. Мы научились ценить каждый день жизни, но при этом мы стали эгоистичны. Когда человечество наживется в этом «умении жить» по земному, и устанет от него, тогда мы приблизимся к вертикали Креста, соскучимся по Духу. Это будет сознательный путь людей к точке пересечения - к крестовине - и наша горизонталь пересечется с вертикалью Божественного пути»
Присутствующие невольно посмотрели на кюре, видимо, ожидая комментарий от духовного лица, но старик, оказывается, ничего не слышал: он уснул в кресле - тепло камина и сытный ужин совершенно разморили его.
Кюре разбудили, когда баронесса начала вручать подарки своим гостям. Для каждого приглашенного у нее был припасен приятный и многозначительный сюрприз. Мэру она подарила галстук Шарля де Голля, полицмейстеру, увлекающемуся игрой на скрипке, старинный пюпитр. Для кюре она привезла гобелен, выполненный по картине «Грехопадение» художника 16 века Корнелиса Корнелиссена. Адам и Ева стоят голые, едва прикрытые фиговыми листиками, а райские животные в страхе жмутся к земле.
Кюре посмотрел-посмотрел на гобелен и решительно отказался приять его, сказав, что ни за что не повесит его ни в доме ни в храме. «Голые люди не могут находиться в святом месте!» - проворчал старик.
- Это же прародители - улыбнулся полицмейстер
-Ну, а папу и маму нужно уважать - ответил ему священник.
-«Эксцентричный у вас кюре!» - шепнул философ на ухо баронессе. (Той было неловко за свой неудавшийся сюрприз).
*****
Возвращаясь домой, кюре остановил машину на общей стоянке, и, проходя мимо храма, вдруг расслышал голоса и крики. Было очень поздно, монахини должны были убрать и закрыть храм, поэтому никаких голосов там раздаваться не могло. Кюре, отворив тяжелые ворота, вгляделся в полумрак. Прислушался. Да, там у алтаря горел свет и кто-то как-будто плакал.
-О, Господи! - вздохнул кюре, что опять случилось? Даже в Рождество нет покоя!
Но проходя меж рядами стульев и приближаясь к алтарю, он понял, что здесь произошло что-то невиданное, особенное: некоторые стулья были опрокинуты, светильники сброшены со стен…В алтаре плакала женщина.
-Боже милостивый! - испугался кюре.
- Что здесь происходит?
Из алтарного помещения вышли на звук его голоса три человека. Их лица были закрыты черными масками.
- Что, старик, не ждал в Рождество гостей?
-Что вам тут понадобилось?
- Мы пришли проверить вашу веру. Твои монахини уже отреклись от Христа - старая сказала, что Христос для нее не важен. (При этих словах раздался тихий всхлип Терезы, которая, оказывается, сидела связанная на полу у кафедры)
- Ну а молодая просто соглашалась со старой. За это мы подарили им жизнь
-Да кто вы такие, чтоб дарить жизнь? - не сдержался кюре. Этой возможности у вас нет, не льстите себе. Вы не Господь Бог.
-Что ты мелешь, старый идиот. - угрожающе усмехнулся главный из трех. Ты бы видел, как твои монашки целовали нам руки!
Монахинь приволокли поближе и заставили вновь поцеловать руки и даже кроссовки этих троих в масках.
-А теперь твоя очередь - обратился главный к кюре, который стоял с потерянным лицом
-Ну давай, отрекайся от своего Христа и поклонись нам - мигрантам, грязным арабам. Иначе…
-А вот тебе отречение! - кюре выставил фигу в лицо главному И вот тебе поклонение! -выставил вторую фигу.
ЫЫЫЫ! - страшно захрипел он, когда они полоснули ему по горлу ножом.
***
Полицейские, допросив монахинь в госпитале, куда их привезли с ранениями и ушибами, ушли под утро. Катрин, засыпая на койке скорой помощи, с тяжелой от лекарств головой, вдруг сказала: «А ведь мы были бы уже с Ним сейчас». Тереза заплакала.
При отпевании кюре компьютер дал сбой и колокола на храме несколько минут вызванивали песенку «Ах, мой милый Августин!» вместо надрывного траурного боя.
***
Рассказ написан на основе реальных событий. В 2016 году СМИ сообщили: "Сторонники «Исламского государства» захватили заложников в церкви городка Сент-Этьен-дю-Рувре, расположенного в Нормандии на севере Франции. Жертвой нападавших стал 86-летний настоятель храма Жак Амель. По сведениям все того же британского издания, злоумышленники перерезали ему горло, а затем нанесли сильные ранения еще одному посетителю храма - в настоящее время он находится в госпитале в тяжелом состоянии. Еще с тремя освобожденными заложниками работают психологи"
Татьяна МАСС, Франция. Июнь 2021 года