Бестиарий святой Терезы
первый танцует, запертый в комнате, и ни волны ни частицы не причиняют ему беспокойства.
справа рассвет, слева картины Джотто в алфавитном порядке.
позолоченные юноши в его снах как симптом нервного расстройства
или как объект доверия, стрельбы или игры в прятки.
второй из обрывков бумаги мастерит человечское тело,
изобретает созвездия, создаёт города и в них узнаёт свою обитель,
как место, где нет меня, нет приливов, пространств и пределов,
и где из каждой встречой машины глядит его ангел-истребитель.
третий никогда не спит. долгими ночными часами заплетает волосы Вероники,
шепчет ей на ухо погребальные песни, читает ей сонеты, говорит о главном и второстепенном,
о том, что сегодня гроза, что у страха не только глаза, но и руки велики,
что пора придумать наконец шестое доказательство бытия вселенной.
четвёртого нет.
нет ни вверху, ни внизу, ни в подвале, ни в банке с пауками.
такого рода отсутствием может похвастаться не каждый мёртвый поэт,
ни даже мраморная дева со скрещенными на груди руками.
пятый глядит с той стороны стекла, будто скован страхом,
то ли он в дуэли с маркизом де Садом выбрал незаряженный пистолет,
то ли отдался плотнику за серебряную тетрадрахму
а потом узнал, что такой валюты уже две тысячи лет как нет.
дело шестого - приручать объекты и тем лишать их сложности,
перекрашивать в красный все подручные вещи и выстраивать в ряд.
а еще лучше - танцевать запертым в тёмной комнате
с Джотто в системе координат.
справа рассвет, слева картины Джотто в алфавитном порядке.
позолоченные юноши в его снах как симптом нервного расстройства
или как объект доверия, стрельбы или игры в прятки.
второй из обрывков бумаги мастерит человечское тело,
изобретает созвездия, создаёт города и в них узнаёт свою обитель,
как место, где нет меня, нет приливов, пространств и пределов,
и где из каждой встречой машины глядит его ангел-истребитель.
третий никогда не спит. долгими ночными часами заплетает волосы Вероники,
шепчет ей на ухо погребальные песни, читает ей сонеты, говорит о главном и второстепенном,
о том, что сегодня гроза, что у страха не только глаза, но и руки велики,
что пора придумать наконец шестое доказательство бытия вселенной.
четвёртого нет.
нет ни вверху, ни внизу, ни в подвале, ни в банке с пауками.
такого рода отсутствием может похвастаться не каждый мёртвый поэт,
ни даже мраморная дева со скрещенными на груди руками.
пятый глядит с той стороны стекла, будто скован страхом,
то ли он в дуэли с маркизом де Садом выбрал незаряженный пистолет,
то ли отдался плотнику за серебряную тетрадрахму
а потом узнал, что такой валюты уже две тысячи лет как нет.
дело шестого - приручать объекты и тем лишать их сложности,
перекрашивать в красный все подручные вещи и выстраивать в ряд.
а еще лучше - танцевать запертым в тёмной комнате
с Джотто в системе координат.