Жизнь за царя - 2
Начало истории.
Акт 3: Новый Год
Настаёт момент истины. Стол раздвигают. Он увеличивается прямо на глазах. Растёт. Становится длиннее. Его застилают праздничной скатертью хозяева дома. На них классические свитера с оленями. К столу проникают труженики села, неся с собою снедь. Они копошатся и расставляют всё по столу, начинают готовить и петь. В душу закрадывается сомнение, и я навожу на сцену бинокль. А, нет, не показалось: селяне режут оливье в тазик!
Движуха продолжается. Вроде как есть царь у Рашки, можно и замуж дочку выдать. Приготовления идут как раз к девишнику. И вот, когда салат уже нарезан, а водка расставлена, в хату вваливаются поляки в чёрных пуховиках. Они разводят Сусанина довести их до царя за бабло, Сусанин притворно соглашается, поёт драматическую арию, все уходят в снежную ночь.
Сусанина в панике, она пытается чем-то занять руки, чтобы не думать о том, что отцу хана. Морковку вроде трёт или яблоко и разражается арией печали. Её пробуют успокоить пришедшие на девичник подружки, мол, не рыдай, замуж это терпимо. А она им - папа ушёл в ночь, какой там замуж?! Тут заходит жених, и, омоиглаза, снова переодевается, напяливая свитер с оленями в знак того, что он как бы ближе семье. Он поёт о том, что спасёт-выручит Сусанина и тоже, что характерно, уходит в ночь. Наконец, и Сусанин-младший уходит в ночь с мужиками с вилами предупреждать царя об опасности. Утешили девку Антониду, постарались!
Акт 4: ДрамаДрамаДрама
Ночь, пурга, одинокий стол. Сусанин-младший спешит к монастырю с царём внутри и говорит, что он божий вестник. Предупредил! Ура!
Ночь, пурга, одинокий стол. Сусанин-старший ведёт поляков через лес, и те начинают о чём-то догадываться, но останавливаются на ночлег.
Ночь, тишина, пронзительное одиночество стола. Ария Сусанина о неизбежности.
Рассвет, неловкий момент, стол замер в ожидании худшего. Они убили Сусанина. Сволочи!*
Неприкаянные домочадцы бродят сквозь толпу радующихся за царя-батюшку и печалятся за отца.*
Когда вершатся судьбы нашего бессмертного, особенного народа, он всегда оставляет Стол стоять, где стоял.
Польские пацанчики в пуховичках
Признание в слабости
В своём отзыве театральный критик Лисей пишет: "...фиксация Чернякова на столе происходит от его боязни статического кадра. Если в классических постановках герои часто просто стоят в патетических позах, меняя их раз в 10 минут (а иногда раз в час), то у Чернякова действие наполнено постоянным мельтешением. Его актер как солдат - должен быть всегда при деле. Если не поёшь, будь добр, займи чем-нибудь руки. Кто-нибудь все время жрет, переставляет мебель, режет салаты (я не шучу) или просто мечется. И, само собой, постоянное бытовое копошение проще организовывать внутри мелкой замкнутой песочницы."
Не то чтобы я против антиправительственной трактовки посконно-патриотического произведения. Но так вышло, что я люблю оперу за пафос и размеренность, торжественность, глобальность действия. Опера предстала когда-то предо мной не как театр с его остро-социальной миссией (из-за которой я, наверное и не люблю театр в принципе), не как место для выражения гражданской позиции режиссёра-постановщика, но как мистериальное действо.
Моей первой оперой была "Гибель богов" Вагнера, и в этой постановке все были странные и африканские, а опера заканчивалась около полуночи, но она завораживала, и я никуда не ушла с неё, хотя зрелище было непривычным.
С "Жизни за Царя" я слилась без стыда с конца последнего акта, и не жалею. И так подташнивает от политоты, каждый раз, когда вынужден о ней думать. Думать о политоте, когда хотел отдохнуть, - и вовсе западло. Не надо так.
Впрочем, меня уже всерьёз интересует экзистенция Русского Стола, так что имеет смысл посетить все постановки Чернякова, чтобы рассмотреть развитие идеи комплексно. Просто нужно захватить в следующий раз пакет и коньяк.
*
на самом деле я не видела этих сцен, а прочла о них #радистола.
Акт 3: Новый Год
Настаёт момент истины. Стол раздвигают. Он увеличивается прямо на глазах. Растёт. Становится длиннее. Его застилают праздничной скатертью хозяева дома. На них классические свитера с оленями. К столу проникают труженики села, неся с собою снедь. Они копошатся и расставляют всё по столу, начинают готовить и петь. В душу закрадывается сомнение, и я навожу на сцену бинокль. А, нет, не показалось: селяне режут оливье в тазик!
Движуха продолжается. Вроде как есть царь у Рашки, можно и замуж дочку выдать. Приготовления идут как раз к девишнику. И вот, когда салат уже нарезан, а водка расставлена, в хату вваливаются поляки в чёрных пуховиках. Они разводят Сусанина довести их до царя за бабло, Сусанин притворно соглашается, поёт драматическую арию, все уходят в снежную ночь.
Сусанина в панике, она пытается чем-то занять руки, чтобы не думать о том, что отцу хана. Морковку вроде трёт или яблоко и разражается арией печали. Её пробуют успокоить пришедшие на девичник подружки, мол, не рыдай, замуж это терпимо. А она им - папа ушёл в ночь, какой там замуж?! Тут заходит жених, и, омоиглаза, снова переодевается, напяливая свитер с оленями в знак того, что он как бы ближе семье. Он поёт о том, что спасёт-выручит Сусанина и тоже, что характерно, уходит в ночь. Наконец, и Сусанин-младший уходит в ночь с мужиками с вилами предупреждать царя об опасности. Утешили девку Антониду, постарались!
Акт 4: ДрамаДрамаДрама
Ночь, пурга, одинокий стол. Сусанин-младший спешит к монастырю с царём внутри и говорит, что он божий вестник. Предупредил! Ура!
Ночь, пурга, одинокий стол. Сусанин-старший ведёт поляков через лес, и те начинают о чём-то догадываться, но останавливаются на ночлег.
Ночь, тишина, пронзительное одиночество стола. Ария Сусанина о неизбежности.
Рассвет, неловкий момент, стол замер в ожидании худшего. Они убили Сусанина. Сволочи!*
Неприкаянные домочадцы бродят сквозь толпу радующихся за царя-батюшку и печалятся за отца.*
Когда вершатся судьбы нашего бессмертного, особенного народа, он всегда оставляет Стол стоять, где стоял.
Польские пацанчики в пуховичках
Признание в слабости
В своём отзыве театральный критик Лисей пишет: "...фиксация Чернякова на столе происходит от его боязни статического кадра. Если в классических постановках герои часто просто стоят в патетических позах, меняя их раз в 10 минут (а иногда раз в час), то у Чернякова действие наполнено постоянным мельтешением. Его актер как солдат - должен быть всегда при деле. Если не поёшь, будь добр, займи чем-нибудь руки. Кто-нибудь все время жрет, переставляет мебель, режет салаты (я не шучу) или просто мечется. И, само собой, постоянное бытовое копошение проще организовывать внутри мелкой замкнутой песочницы."
Не то чтобы я против антиправительственной трактовки посконно-патриотического произведения. Но так вышло, что я люблю оперу за пафос и размеренность, торжественность, глобальность действия. Опера предстала когда-то предо мной не как театр с его остро-социальной миссией (из-за которой я, наверное и не люблю театр в принципе), не как место для выражения гражданской позиции режиссёра-постановщика, но как мистериальное действо.
Моей первой оперой была "Гибель богов" Вагнера, и в этой постановке все были странные и африканские, а опера заканчивалась около полуночи, но она завораживала, и я никуда не ушла с неё, хотя зрелище было непривычным.
С "Жизни за Царя" я слилась без стыда с конца последнего акта, и не жалею. И так подташнивает от политоты, каждый раз, когда вынужден о ней думать. Думать о политоте, когда хотел отдохнуть, - и вовсе западло. Не надо так.
Впрочем, меня уже всерьёз интересует экзистенция Русского Стола, так что имеет смысл посетить все постановки Чернякова, чтобы рассмотреть развитие идеи комплексно. Просто нужно захватить в следующий раз пакет и коньяк.
*
на самом деле я не видела этих сцен, а прочла о них #радистола.