Рассказ сбежавшей из Норвегии Инги Эйкевог. Часть 2.
Оригинал взят у annatubten в Рассказ сбежавшей из Норвегии Инги Эйкевог. Часть 2.
Продолжаю рассказ Инги Эйкевог, сбежавшей с ребенком из Норвегии. Часть 2.
О СЕБЕ И О СВОЕЙ СЕМЕЙНОЙ СИТУАЦИИ. ПЕРЕЕЗД В НОРВЕГИЮ.
·
В 2011 г. я вышла замуж за гражданина Норвегии Эрленда Эйкевог, с которым до этого была знакома 1,5 года.
Наше знакомство с мужем состоялось на основе общих музыкальных интересов. До брака я была в Норвегии 4 раза, как турист и как гость будущего мужа. Муж неоднократно бывал в Москве, в качестве жениха, а в дальнейшем и мужа. В основе нашего брака, как я думала, лежали взаимные чувства.
В 2011г. у нас родился сын. Муж заручился моим согласием на наш с сыном переезд в Норвегию (по достижении сыном возраста, позволяющего перенести сложный перелёт, около 1 года) с условием о соединении с моими родителями в ближайшем будущем (3-5 лет), т.к. я единственная дочь и о них некому позаботиться в старости. Мои родители пенсионеры.
·
До моего переезда в Норвегию отношения складывались в целом хорошо и ничто не предвещало негативной развязки событий. Меня смущала некоторая экономность супруга, граничащая со скупостью, в отношении меня и сына в период нашего раздельного проживания до моего отъезда и в дальнейшем. Все расходы, связанные с бракосочетанием, беременностью, рождением ребенка, и материальная поддержка меня и сына осуществлялись моими родителями. Время от времени муж давал мне денежные средства на содержание ребенка, которых не хватало для обеспечения его всем необходимым. Очевидно, его устраивала щедрость моих родителей, то, что они были рады рождению внука и не считались с расходами. Из деликатности я не поднимала вопрос денег. Порой меня ставили в тупик некоторые стороны поведения мужа, которые я объясняла менталитетом его страны и отличным от российского образом жизни. Меня неприятно поразила его радость, когда мои родители оплатили роды в коммерческом роддоме, куда нам пришлось обратиться по медицинским показаниям.
Даже будучи женатыми, в большинстве случаев при посещении продовольственных магазинов мы с мужем расплачивались 50/50, хотя он прекрасно знал, что я живу при поддержке родителей. После своих визитов ко мне и сыну раз в 3-4 месяца он оставлял мне символические деньги, объясняя это тем, что банкомат выдает иностранцам ограниченную суточную сумму. Я не напоминала ему о необходимости зайти в банк, оставляя это на его ответственность и порядочность, а муж тянул с этим до последнего дня перед отъездом и "сетовал", что он не успел снять деньги.
В 2012 г. мои родители ушли на пенсию. Из-за беременности мне пришлось оставить перспективную и хорошо оплачиваемую работу. Муж знал о нашем материальном положении, но не особо рвался помочь. Мы жили на сбережения родителей. Не один раз муж, как бы в шутку, повторял мне, как дешева по их меркам жизнь в России, но после нашего переезда на его родину ребенок станет "денежной ямой". Всё это меня неприятно задевало, особенно по отношению к нашему сыну, но я не хотела обострять отношения из-за денежного вопроса.
Мы не меркантильны, но сейчас я понимаю, что принято называть широтой русской души. В последствии я на личном опыте убедилась, что в Скандинавии, действительно, принято экономить, и если есть возможность делать это не в ущерб себе.
·
До брака я 7 лет проработала в Проектном Институте Министерства Обороны в должности начальника группы, а после закрытия института перешла на работу в другую организацию в аналогичной должности. За все годы работы я участвовала в проектировании монолитных жилых домов для военнослужащих, муниципального жилья и общественных зданий. Была на хорошем счету у администрации института и награждена почетными грамотами за успешную работу.
В феврале 2011г. я оставила работу в связи с плохим самочувствием во время беременности. Муж настаивал на скором переезде к нему, но я хотела, чтобы ребенок родился в России и стал её гражданином.
У сына есть штамп о гражданстве Российской Федерации на оборотной стороне свидетельства о рождении, полученном вскоре после его рождения и выданном ЗАГС г.Москвы. Сын прописан по моему месту жительства в Москве. Я также оформила для ребенка и загранпаспорт как для гражданина Российской Федерации.
Ещё до рождения ребенка муж, со слов якобы давших ему такой совет сотрудников посольства Норвегии в Москве, пытался убедить меня не оформлять российское гражданство для нашего сына, объясняя тем, что это может усложнить процедуру получения норвежского паспорта впоследствии. Меня это категорически не устраивало и я настояла на оформлении российского гражданства в первую очередь.
В сентябре 2011г. я подала документы в посольство Норвегии в Москве для получения вида на жительство, что заняло около полугода. В апреле 2012г. мы с мужем подали документы на получения норвежского паспорта для ребенка. Муж настоял на этом, объясняя это тем, что это облегчит формальности, связанные с переездом ребенка в Норвегию, и дальнейшую жизнь там, что это обеспечит его безвизовый выезд из России и обратно.
На протяжении нашего знакомства до брака и после муж бывал в Москве 4 раза, а также 6 раз после рождения ребенка.
В конце мая 2012 г. я и ребенок в сопровождении мужа переехали в Норвегию.
2. Пребывание в Норвегии в период с 27 мая по 13 июля 2012 г.
Особенности жизни в Норвегии, с которыми мне пришлось столкнуться. События и мои наблюдения. Образ жизни и менталитет народа.
·
Прибыв на место жительства супруга, я должна была явиться в полицейский участок для получения вида на жительство. 30 мая я явилась в полицию для этой процедуры. Я подписала бумаги по настоянию мужа, не имея точного перевода (переводчика там не предоставляли). От мужа я узнала, что это являлось лишь временным видом на жительство. Его требовалось подтверждать каждый год в течение 3-х лет до получения постоянного вида на жительство. Все бумаги, связанные с этим и выданные мне в полиции, мой муж взял себе на хранение. Он также получил адресованное мне письмо, где содержался мой личный социальный номер и код, при помощи которых я могла управлять услугами в различных сферах (как то поменять личного врача), в том числе на персональной странице в Интернете, и обещал дать мне пояснения по их использованию. Поглощённая заботой о ребенке и доме, я не успела этим воспользоваться, т.к. письмо пришло накануне нашей поездки с сыном в Москву в июле. В данный момент этой информацией обладает только муж. Поэтому я опасаюсь, что муж из личной мести может произвести какие-либо манипуляции без моего ведома.
Буквально через пару дней после прибытия я стала сталкиваться с огромной разницей в образе жизни и мышления, чего не наблюдалось этого раньше в России. Как правило, это касалось питания, гигиены и ухода за ребенком. Мужа крайне раздражало моё желание поддерживать чистоту в квартире, особенно в зоне, где ребенок ползал и играл. Он считал крайностью мыть пол и вытирать пыль, аргументируя это рекомендациями местного детского здравоохранения. В тот период у сына активно резались молочные зубы, он ползал по полу и часто запускал руки в рот, что при слабом детском иммунитете могло привести к воспалению ротовой полости или кишечному заболеванию. В дальнейшем мои опасения подтвердились.
До переезда муж почти никогда не вникал в особенности заботы о ребенке, как мне казалось, полагаясь на мой материнский опыт и знания, не раз говоря мне, что я замечаталеная мать. Будучи ответственной матерью, я прочла много литературы по уходу за ребенком. В России принято, что мужья доверяют своим женам в этой сфере.
Даже то, что приходя домой с улицы я мыла руки, мой свекр, который этого без надобности обычно не делал, критиковал это как остаточное влияние идеологии СССР, как пережиток нашего советского прошлого. Говорил, что таким образом проявлялась диктатура и стремление держать советских граждан под колпаком (и это при том, что все они живут по "системе", которая преподносится им как "закон жизни"!).
Свекр поделился, что только два года назад во время вспышки "свиного гриппа" они узнали, что не стоит чихать и кашлять на окружающих людей. Таковы были рекомендации норвежского здравоохранения в период эпидемии. До этого времени они понятия не имели о таких элементарных вещах, которые знает любой наш школьник. Наверно, наш уважаемый Геннадий Онищенко пришел бы в ужас от их норм гигиены или даже от отсутствия таковых.
Муж очень стеснялся меня, если в присутствии его друзей я мыла упавшую на пол или на землю соску ребенка. Предлагал по примеру его знакомых лишить нашего 10-месячного ребенка дневного сна, к которому тот привык и в котором нуждался по возрасту, с тем, чтобы малыш уже в 6-7 вечера отправлялся спать до утра и не мешал планам родителей. Одобрял перевод ребенка с 7 месяцев в отдельную от родителей спальню, чтобы тот привыкал спать один. Прогулки с ребенком после 8 вечера муж запрещал, мотивируя это тем, что этим может заинтересоваться служба опеки "Барневарн". Встретить после 8 вечера семейную пару с ребенком, действительно, было невозможно.
Всё это я никак не могла принять, меня обижало, что мне не доверяют, не уважают и относятся ко мне так, как если бы я приехала из глуши. Меня возвели в ранг какой-то невежды и ждали от меня слепого подчинения, хотя муж знал, что я человек более, чем ответственный и знающий. Более того, он гордился мной, моими успехами в работе в России и постоянно хвастался среди знакомых какую "успешную жену" он заполучил, т.к. такой "престиж" заметно улучшил его имидж на работе и в кругу друзей, его стали активно продвигать по карьерной лестнице. Неприятно было и то, что выпал из внимания и не вызывал уважения тот факт, что я в одиночку при поддержке моих родителей заботилась о ребенке много месяцев до переезда в Норвегию.
Мы стали ссориться, т.к. муж не одобрял даже элементарную гигиену. При поддержке своих родственников, среди которых и его родная сестра-медсестра, критиковал то, что я грею еду для 10-месячного ребенка из холодильника, мою ему руки перед едой, одеваю ребенка теплее местных детей на улице, которые при +15 были оголены до маек и носок и гуляли так с явными признаками простуды. Стоило мне одеть ребенка по своему усмотрению и доверить прогулку с ним мужу или его родителям, как за моей спиной ребенка раздевали, несмотря на то, что ребенок приехал из средней полосы России и не был ещё адаптирован к влажному, ветреному и холодному климату в местности, где 300 дней в году идёт дождь.
Был случай, когда свекор и свекровь не позволили мне одеть на шею ребенка в ветреную и прохладную погоду даже легкий шарф. Они просто выхватили ребенка у меня из рук и унесли на улицу.
Вскоре, после приезда, нам пришлось посетить детскую поликлинику, чтоб поставить ребенка на учет. На приеме у медсестры в детской поликлинике муж в жалобной форме рассказал, что я мою игрушки ребенка и время от времени пол в квартире, на что медсестра посоветовала мне обратиться к их психологу на основании того, что у меня есть "проблемы с боязнью микробов". На что муж, сам напуганный таким радикальным подходом, поспешил уверить медсестру, что я нормальная и помощь психолога мне не требуется. Хотя я всего лишь следовала общепринятым в России нормам гигиены и рекомендациям российских врачей-педиатров.
Впоследствии я убедилась, что отсутствие этих норм - норма жизни в Норвегии.
Супруг и его родители настаивали на использовании подгузников как минимум до 3-летнего возраста на основании того, что так предусмотрено "Системой", по которой они все живут и воспитывают детей. В дальнейшем это слово не раз звучало из их уст. Для меня это было дико, т.к. в России, конечно, принято прислушиваться к мнению врачей, но никто не обязывает мать неукоснительно следовать каким-то предписаниям свыше, не иметь своего мнения и права заботиться о ребенке так, как она считает нужным. Позже я узнала, чем грозит матери-иммигрантке "неследование" советам работников детской поликлиники и отклонение от общепринятого образа жизни в соответствии с этой "Системой".
На приеме в поликлинике муж вел себя очень нервно. Создавалось впечатление, что он боится, как бы я не проявила "нестандартное" для местных жителей мышление и не высказала своё мнение по воспитанию и уходу за ребенком.
После посещения поликлиники муж потерял покой, он не мог работать и был полностью зациклен на том, что сказала детская медсестра, не мог говорить ни о чём другом. Он очень близко принял к сердцу то, что в соответствии с норвежскими стандартами вес и рост ребенка не дотягивают до необходимых показателей. Хотя по российским меркам рост сына значительно превышал необходимую для его возраста норму. Тогда я ещё не знала, что жизнь норвежского общества организована в соответствии с общепринятыми в этой стране стандартами, иначе "системой", и каждый стремится жить "так, как другие".
В соответствии с советами медсестры, муж настаивал, чтобы в рацион ребенка был введён паштет из свиной печени, массово поставляемый во все местные супермаркеты и не предназначенный для детского питания, а также консервы из скумбрии в масле и томатном соусе, которые для организма 10-месячного ребенка были совершенно недопустимы. Мои аргументы, что функция печени, в т.ч. и свиной - очистка организма от токсинов, поэтому печень - сосредоточие их, а знать, чем кормят свиней в Норвегии, я не могла, не только не доходили до мужа, они отметались. Ко мне даже не хотели прислушаться!
Изучив состав этих продуктов и вооружившись статьями о детском питании, я терпеливо пыталась объяснить мужу весь вред такого кормления, что супруг воспринял как оскорбление для его страны. Как лозунг, он повторял, что на такой еде растут все дети Норвегии, что так кормят в детских садах, где 20 лет проработала его мать. Он заявил, что он сам продолжит кормить ребенка паштетом и рыбными консервами, нравится мне это или нет.
Поведение мужа было агрессивным, у него дрожали руки, он не владел собой. Я никогда не видела его таким. Мы сильно поссорились. Со стороны всё это могло бы показаться обычными бытовыми проблемами, если бы вскоре я не узнала, как дорого я могу за это заплатить. На другой день, вернувшись с работы, муж извинился и сказал, что я была во всём права. Такая перемена настроения меня удивила, но я была рада положить конец спорам.
Продолжаю рассказ Инги Эйкевог, сбежавшей с ребенком из Норвегии. Часть 2.
О СЕБЕ И О СВОЕЙ СЕМЕЙНОЙ СИТУАЦИИ. ПЕРЕЕЗД В НОРВЕГИЮ.
·
В 2011 г. я вышла замуж за гражданина Норвегии Эрленда Эйкевог, с которым до этого была знакома 1,5 года.
Наше знакомство с мужем состоялось на основе общих музыкальных интересов. До брака я была в Норвегии 4 раза, как турист и как гость будущего мужа. Муж неоднократно бывал в Москве, в качестве жениха, а в дальнейшем и мужа. В основе нашего брака, как я думала, лежали взаимные чувства.
В 2011г. у нас родился сын. Муж заручился моим согласием на наш с сыном переезд в Норвегию (по достижении сыном возраста, позволяющего перенести сложный перелёт, около 1 года) с условием о соединении с моими родителями в ближайшем будущем (3-5 лет), т.к. я единственная дочь и о них некому позаботиться в старости. Мои родители пенсионеры.
·
До моего переезда в Норвегию отношения складывались в целом хорошо и ничто не предвещало негативной развязки событий. Меня смущала некоторая экономность супруга, граничащая со скупостью, в отношении меня и сына в период нашего раздельного проживания до моего отъезда и в дальнейшем. Все расходы, связанные с бракосочетанием, беременностью, рождением ребенка, и материальная поддержка меня и сына осуществлялись моими родителями. Время от времени муж давал мне денежные средства на содержание ребенка, которых не хватало для обеспечения его всем необходимым. Очевидно, его устраивала щедрость моих родителей, то, что они были рады рождению внука и не считались с расходами. Из деликатности я не поднимала вопрос денег. Порой меня ставили в тупик некоторые стороны поведения мужа, которые я объясняла менталитетом его страны и отличным от российского образом жизни. Меня неприятно поразила его радость, когда мои родители оплатили роды в коммерческом роддоме, куда нам пришлось обратиться по медицинским показаниям.
Даже будучи женатыми, в большинстве случаев при посещении продовольственных магазинов мы с мужем расплачивались 50/50, хотя он прекрасно знал, что я живу при поддержке родителей. После своих визитов ко мне и сыну раз в 3-4 месяца он оставлял мне символические деньги, объясняя это тем, что банкомат выдает иностранцам ограниченную суточную сумму. Я не напоминала ему о необходимости зайти в банк, оставляя это на его ответственность и порядочность, а муж тянул с этим до последнего дня перед отъездом и "сетовал", что он не успел снять деньги.
В 2012 г. мои родители ушли на пенсию. Из-за беременности мне пришлось оставить перспективную и хорошо оплачиваемую работу. Муж знал о нашем материальном положении, но не особо рвался помочь. Мы жили на сбережения родителей. Не один раз муж, как бы в шутку, повторял мне, как дешева по их меркам жизнь в России, но после нашего переезда на его родину ребенок станет "денежной ямой". Всё это меня неприятно задевало, особенно по отношению к нашему сыну, но я не хотела обострять отношения из-за денежного вопроса.
Мы не меркантильны, но сейчас я понимаю, что принято называть широтой русской души. В последствии я на личном опыте убедилась, что в Скандинавии, действительно, принято экономить, и если есть возможность делать это не в ущерб себе.
·
До брака я 7 лет проработала в Проектном Институте Министерства Обороны в должности начальника группы, а после закрытия института перешла на работу в другую организацию в аналогичной должности. За все годы работы я участвовала в проектировании монолитных жилых домов для военнослужащих, муниципального жилья и общественных зданий. Была на хорошем счету у администрации института и награждена почетными грамотами за успешную работу.
В феврале 2011г. я оставила работу в связи с плохим самочувствием во время беременности. Муж настаивал на скором переезде к нему, но я хотела, чтобы ребенок родился в России и стал её гражданином.
У сына есть штамп о гражданстве Российской Федерации на оборотной стороне свидетельства о рождении, полученном вскоре после его рождения и выданном ЗАГС г.Москвы. Сын прописан по моему месту жительства в Москве. Я также оформила для ребенка и загранпаспорт как для гражданина Российской Федерации.
Ещё до рождения ребенка муж, со слов якобы давших ему такой совет сотрудников посольства Норвегии в Москве, пытался убедить меня не оформлять российское гражданство для нашего сына, объясняя тем, что это может усложнить процедуру получения норвежского паспорта впоследствии. Меня это категорически не устраивало и я настояла на оформлении российского гражданства в первую очередь.
В сентябре 2011г. я подала документы в посольство Норвегии в Москве для получения вида на жительство, что заняло около полугода. В апреле 2012г. мы с мужем подали документы на получения норвежского паспорта для ребенка. Муж настоял на этом, объясняя это тем, что это облегчит формальности, связанные с переездом ребенка в Норвегию, и дальнейшую жизнь там, что это обеспечит его безвизовый выезд из России и обратно.
На протяжении нашего знакомства до брака и после муж бывал в Москве 4 раза, а также 6 раз после рождения ребенка.
В конце мая 2012 г. я и ребенок в сопровождении мужа переехали в Норвегию.
2. Пребывание в Норвегии в период с 27 мая по 13 июля 2012 г.
Особенности жизни в Норвегии, с которыми мне пришлось столкнуться. События и мои наблюдения. Образ жизни и менталитет народа.
·
Прибыв на место жительства супруга, я должна была явиться в полицейский участок для получения вида на жительство. 30 мая я явилась в полицию для этой процедуры. Я подписала бумаги по настоянию мужа, не имея точного перевода (переводчика там не предоставляли). От мужа я узнала, что это являлось лишь временным видом на жительство. Его требовалось подтверждать каждый год в течение 3-х лет до получения постоянного вида на жительство. Все бумаги, связанные с этим и выданные мне в полиции, мой муж взял себе на хранение. Он также получил адресованное мне письмо, где содержался мой личный социальный номер и код, при помощи которых я могла управлять услугами в различных сферах (как то поменять личного врача), в том числе на персональной странице в Интернете, и обещал дать мне пояснения по их использованию. Поглощённая заботой о ребенке и доме, я не успела этим воспользоваться, т.к. письмо пришло накануне нашей поездки с сыном в Москву в июле. В данный момент этой информацией обладает только муж. Поэтому я опасаюсь, что муж из личной мести может произвести какие-либо манипуляции без моего ведома.
Буквально через пару дней после прибытия я стала сталкиваться с огромной разницей в образе жизни и мышления, чего не наблюдалось этого раньше в России. Как правило, это касалось питания, гигиены и ухода за ребенком. Мужа крайне раздражало моё желание поддерживать чистоту в квартире, особенно в зоне, где ребенок ползал и играл. Он считал крайностью мыть пол и вытирать пыль, аргументируя это рекомендациями местного детского здравоохранения. В тот период у сына активно резались молочные зубы, он ползал по полу и часто запускал руки в рот, что при слабом детском иммунитете могло привести к воспалению ротовой полости или кишечному заболеванию. В дальнейшем мои опасения подтвердились.
До переезда муж почти никогда не вникал в особенности заботы о ребенке, как мне казалось, полагаясь на мой материнский опыт и знания, не раз говоря мне, что я замечаталеная мать. Будучи ответственной матерью, я прочла много литературы по уходу за ребенком. В России принято, что мужья доверяют своим женам в этой сфере.
Даже то, что приходя домой с улицы я мыла руки, мой свекр, который этого без надобности обычно не делал, критиковал это как остаточное влияние идеологии СССР, как пережиток нашего советского прошлого. Говорил, что таким образом проявлялась диктатура и стремление держать советских граждан под колпаком (и это при том, что все они живут по "системе", которая преподносится им как "закон жизни"!).
Свекр поделился, что только два года назад во время вспышки "свиного гриппа" они узнали, что не стоит чихать и кашлять на окружающих людей. Таковы были рекомендации норвежского здравоохранения в период эпидемии. До этого времени они понятия не имели о таких элементарных вещах, которые знает любой наш школьник. Наверно, наш уважаемый Геннадий Онищенко пришел бы в ужас от их норм гигиены или даже от отсутствия таковых.
Муж очень стеснялся меня, если в присутствии его друзей я мыла упавшую на пол или на землю соску ребенка. Предлагал по примеру его знакомых лишить нашего 10-месячного ребенка дневного сна, к которому тот привык и в котором нуждался по возрасту, с тем, чтобы малыш уже в 6-7 вечера отправлялся спать до утра и не мешал планам родителей. Одобрял перевод ребенка с 7 месяцев в отдельную от родителей спальню, чтобы тот привыкал спать один. Прогулки с ребенком после 8 вечера муж запрещал, мотивируя это тем, что этим может заинтересоваться служба опеки "Барневарн". Встретить после 8 вечера семейную пару с ребенком, действительно, было невозможно.
Всё это я никак не могла принять, меня обижало, что мне не доверяют, не уважают и относятся ко мне так, как если бы я приехала из глуши. Меня возвели в ранг какой-то невежды и ждали от меня слепого подчинения, хотя муж знал, что я человек более, чем ответственный и знающий. Более того, он гордился мной, моими успехами в работе в России и постоянно хвастался среди знакомых какую "успешную жену" он заполучил, т.к. такой "престиж" заметно улучшил его имидж на работе и в кругу друзей, его стали активно продвигать по карьерной лестнице. Неприятно было и то, что выпал из внимания и не вызывал уважения тот факт, что я в одиночку при поддержке моих родителей заботилась о ребенке много месяцев до переезда в Норвегию.
Мы стали ссориться, т.к. муж не одобрял даже элементарную гигиену. При поддержке своих родственников, среди которых и его родная сестра-медсестра, критиковал то, что я грею еду для 10-месячного ребенка из холодильника, мою ему руки перед едой, одеваю ребенка теплее местных детей на улице, которые при +15 были оголены до маек и носок и гуляли так с явными признаками простуды. Стоило мне одеть ребенка по своему усмотрению и доверить прогулку с ним мужу или его родителям, как за моей спиной ребенка раздевали, несмотря на то, что ребенок приехал из средней полосы России и не был ещё адаптирован к влажному, ветреному и холодному климату в местности, где 300 дней в году идёт дождь.
Был случай, когда свекор и свекровь не позволили мне одеть на шею ребенка в ветреную и прохладную погоду даже легкий шарф. Они просто выхватили ребенка у меня из рук и унесли на улицу.
Вскоре, после приезда, нам пришлось посетить детскую поликлинику, чтоб поставить ребенка на учет. На приеме у медсестры в детской поликлинике муж в жалобной форме рассказал, что я мою игрушки ребенка и время от времени пол в квартире, на что медсестра посоветовала мне обратиться к их психологу на основании того, что у меня есть "проблемы с боязнью микробов". На что муж, сам напуганный таким радикальным подходом, поспешил уверить медсестру, что я нормальная и помощь психолога мне не требуется. Хотя я всего лишь следовала общепринятым в России нормам гигиены и рекомендациям российских врачей-педиатров.
Впоследствии я убедилась, что отсутствие этих норм - норма жизни в Норвегии.
Супруг и его родители настаивали на использовании подгузников как минимум до 3-летнего возраста на основании того, что так предусмотрено "Системой", по которой они все живут и воспитывают детей. В дальнейшем это слово не раз звучало из их уст. Для меня это было дико, т.к. в России, конечно, принято прислушиваться к мнению врачей, но никто не обязывает мать неукоснительно следовать каким-то предписаниям свыше, не иметь своего мнения и права заботиться о ребенке так, как она считает нужным. Позже я узнала, чем грозит матери-иммигрантке "неследование" советам работников детской поликлиники и отклонение от общепринятого образа жизни в соответствии с этой "Системой".
На приеме в поликлинике муж вел себя очень нервно. Создавалось впечатление, что он боится, как бы я не проявила "нестандартное" для местных жителей мышление и не высказала своё мнение по воспитанию и уходу за ребенком.
После посещения поликлиники муж потерял покой, он не мог работать и был полностью зациклен на том, что сказала детская медсестра, не мог говорить ни о чём другом. Он очень близко принял к сердцу то, что в соответствии с норвежскими стандартами вес и рост ребенка не дотягивают до необходимых показателей. Хотя по российским меркам рост сына значительно превышал необходимую для его возраста норму. Тогда я ещё не знала, что жизнь норвежского общества организована в соответствии с общепринятыми в этой стране стандартами, иначе "системой", и каждый стремится жить "так, как другие".
В соответствии с советами медсестры, муж настаивал, чтобы в рацион ребенка был введён паштет из свиной печени, массово поставляемый во все местные супермаркеты и не предназначенный для детского питания, а также консервы из скумбрии в масле и томатном соусе, которые для организма 10-месячного ребенка были совершенно недопустимы. Мои аргументы, что функция печени, в т.ч. и свиной - очистка организма от токсинов, поэтому печень - сосредоточие их, а знать, чем кормят свиней в Норвегии, я не могла, не только не доходили до мужа, они отметались. Ко мне даже не хотели прислушаться!
Изучив состав этих продуктов и вооружившись статьями о детском питании, я терпеливо пыталась объяснить мужу весь вред такого кормления, что супруг воспринял как оскорбление для его страны. Как лозунг, он повторял, что на такой еде растут все дети Норвегии, что так кормят в детских садах, где 20 лет проработала его мать. Он заявил, что он сам продолжит кормить ребенка паштетом и рыбными консервами, нравится мне это или нет.
Поведение мужа было агрессивным, у него дрожали руки, он не владел собой. Я никогда не видела его таким. Мы сильно поссорились. Со стороны всё это могло бы показаться обычными бытовыми проблемами, если бы вскоре я не узнала, как дорого я могу за это заплатить. На другой день, вернувшись с работы, муж извинился и сказал, что я была во всём права. Такая перемена настроения меня удивила, но я была рада положить конец спорам.