Иосифу Б посвящается
Ну, раз завтра умрет Бродский, тогда я напишу про Нью-Йорк. Связь понятна? Понятна же, да?
Он там жил в Гринвич-Виллидже. На улице на букву М. Я не помню, как точно называлась улица, но я ее видела, мимо проходя.
Однажды мы с Женей бродили. Женя мерзла и требовала то какао, то шоколада. В общем всего того, что не помогает от мороза. И вышли на Макдугал-стрит, но тогда мы еще не знали, что это Макдугал, а также не знали, что там находятся всякие известные заведения.
Зашли в какое-то симпатичное кафе. Оно было набито людьми, люди одновременно разговаривали.
Оно было больше европейское, чем американское.
Люди, там сидевшие, казались какими-то правильными людьми. Возможно, на улице, в толпе, я бы и не обратила на них никакого внимания, но в этом кафе было что-то такое заманчивое, что и посетители тоже становились какими-то заманчивыми.
И наверняка там были какие-то завсегдатаи, проводящие вечера за кофе и рогаликами.
Там было приятно сидеть, глядя на улицу поверх самовара. И даже самовар не вызвал у нас никаких вопросов. Ну самовар..
Мы выпили кофе и шоколада, Женя побухтела привычно, что этот шоколад не тот шоколад, а она хотела живую лошадку, а ей подсунули игрушечную, ну обычная сценка "Женя и еда". И пошли себе восвояси.
А потом мы бродили в другой раз и прицельно искали Caffe Reggio, любимое кафе Иосифа Александровича Бродского, в котором он был завсегдатаем и пил кофе с рогаликами вечерами и куда ему приходили письма от поклонников. Ну и нашли. То самое кафе.
Теперь-то мы, конечно, знаем, что это Макдугал-стрит. И что это то самое Cafe Reggio.
Он там жил в Гринвич-Виллидже. На улице на букву М. Я не помню, как точно называлась улица, но я ее видела, мимо проходя.
Однажды мы с Женей бродили. Женя мерзла и требовала то какао, то шоколада. В общем всего того, что не помогает от мороза. И вышли на Макдугал-стрит, но тогда мы еще не знали, что это Макдугал, а также не знали, что там находятся всякие известные заведения.
Зашли в какое-то симпатичное кафе. Оно было набито людьми, люди одновременно разговаривали.
Оно было больше европейское, чем американское.
Люди, там сидевшие, казались какими-то правильными людьми. Возможно, на улице, в толпе, я бы и не обратила на них никакого внимания, но в этом кафе было что-то такое заманчивое, что и посетители тоже становились какими-то заманчивыми.
И наверняка там были какие-то завсегдатаи, проводящие вечера за кофе и рогаликами.
Там было приятно сидеть, глядя на улицу поверх самовара. И даже самовар не вызвал у нас никаких вопросов. Ну самовар..
Мы выпили кофе и шоколада, Женя побухтела привычно, что этот шоколад не тот шоколад, а она хотела живую лошадку, а ей подсунули игрушечную, ну обычная сценка "Женя и еда". И пошли себе восвояси.
А потом мы бродили в другой раз и прицельно искали Caffe Reggio, любимое кафе Иосифа Александровича Бродского, в котором он был завсегдатаем и пил кофе с рогаликами вечерами и куда ему приходили письма от поклонников. Ну и нашли. То самое кафе.
Теперь-то мы, конечно, знаем, что это Макдугал-стрит. И что это то самое Cafe Reggio.