Любовь с первого танца. Часть 3
(картина - Алан Бентли)
Сын
Подготовка к свадьбе и сама свадьба оставила во мне общее ощущение тревоги и подавленности. Возможно, причиной тому был первый триместр беременности.
Я отнеслась со всей серьёзностью к предстоящему родительству. Ему я ещё раз озвучила, что мы будем вместе лишь при условии полной осознанности, зрелости и взвешенности нашего решения. Моя беременность не обязывает его к вступлению в брак, если он не уверен.
Чтобы никаких "я был молодой" и "по залёту"! Хочешь быть со мной отныне и вовеки - забыли прошлое, ведём себя ответственно. Нет - скатертью дорога, я не пропаду. Он возмутился: "Да понял я всё! Понял!"
После свадьбы он вернулся доучиваться в Питер, ему оставалось несколько месяцев до диплома. Я же перешла на заочное.
Беременность протекала просто прекрасно. Я - молодая, полная сил, опекаемая близкими. Из огорчительного было только то, что он так далеко, а вернётся почти перед самыми родами.
Сейчас мне кажется, что то, что бОльшая часть беременности прошла без НЕГО - это удача. Я насладилась этим прекрасным периодом, прожила его без какого-либо стресса.
Когда он вернулся, я была на 8-м месяце. Жили мы у моих родителей. Стоял тёплый май и обязанности по "выгуливанию" меня легли на него. Врач сказала, что нужно много двигаться, проходить не меньше 3 км в день. Все эти месяцы мы гуляли с братом, с братом же мы разделили восторг по поводу первых шевелений ребёнка, было здорово, тепло и уютно.
Его же столь длительные прогулки утомляли. Мы торговались за каждые пройденные 100 метров. Но к тому моменту я уже была столь наполнена внутренним светом, столь направлена внутрь себя, предвкушая скорое чудо рождения новой жизни, что уступила ему, не настаивала, не желая портить друг другу настроение.
В роддом меня положили заранее, я очень скучала, хотелось домой. Он приезжал вечером после работы. Однажды, за пару дней до родов, муж приехал ко мне мрачнее тучи: "Твоя мама! Я сегодня не собирался к тебе - устал очень. Так она меня чуть взашей не вытолкала! Мол, у тебя что, жена восьмого ребёнка рожает?!" - возмущённо рассказывал он.
Я лишилась дара речи. Т.е. он жалуется мне, что мама заставила его ко мне приехать, чуть ли не силой?
Когда родился наш мальчик, он так же приехал вечером после работы. Рассказал, что ему разрешили уйти пораньше, но он не стал: "Надо же теперь зарабатывать."
Я с гордостью показала сына - большой, красивый, похожий на отца, как две капли воды. Он смотрел на ребёнка, а я - на него. Не могла прочитать по его лицу. Что это? Испуг? Смятение?..
Позже я не раз приставала с расспросами: "Что ты испытывал, когда впервые его увидел?" (Мой папа любил рассказывать в красочных подробностях о своих эмоциях при нашем рождении). Ничего внятного он сказать не мог. Это было так не похоже на его обычное красноречие...
Через три дня мы вернулись домой. Вся семья собралась на первое купание, он же, со словами: "Ну, не буду толпиться, позовёте ванночку вынести", вышел…
Я была огорчена, но попыталась сделать вид, что всё нормально. Под всякими предлогами он не присутствовал ни на втором купании, ни на третьем… Он охотно помогал в быту, гладил пелёнки, но упорно уклонялся от общения с сыном, не брал его на руки (ой, он такой маленький, страшно брать).
У меня тревожно "сосало под ложечкой" от этой ситуации. Я мягко, без нажима пыталась настроить его на нужный лад ("смотри, как он на тебя похож!", "ой, смотри - он тебе улыбается!"), но он так же мягко, бесконфликтно уклонялся.
Я чувствовала, что что-то идёт не так… При этом взглянуть в лицо проблеме у меня не хватало духу. Может - мне кажется? Может - это потому, что он сам рос без отца? Может, у меня завышенные требования? Просто модель поведения, принятая в моей семье - слишком идеальная?
Чувство тревоги росло, хотя я толком не могла объяснить, в чем причина. Просто мой разум не мог принять того, что видели мои глаза: ОН АБСОЛЮТНО РАВНОДУШЕН К СЫНУ. Почему? Ведь он столько времени говорил, что хочет ребёнка...
Сейчас я понимаю, что ребёнок для него был лишь средством обуздать меня. Сейчас всплывают в памяти всякие "мелочи", которые говорились мне невзначай: про то, что лишь идиоты женятся на женщинах с ребёнком, намекая тем самым, на то, что теперь я то уж никому не буду нужна. Высказывания в духе: "Что ты надела? Это джинсы не для рожавших женщин!", хотя я моментально вернулась в форму, а т.к. сын рос крупным и подвижным мальчишкой, я исхудала, как никогда.
Никаких тёплых чувств к ребёнку он не испытывал. Скорее наоборот. Я чувствовала инстинктивно… угрозу. Тогда я не могла этого объять разумом, металась в догадках - может, просто он ревнует, видя мою привязанность к сыну? Но это же так глупо! Ведь сын - это продолжение нашей любви!
Когда, спустя 14 лет и целую жизнь, я стала мамой второй раз, меня захлестнуло удушливой волной гнева и ярости - на контрасте я прочувствовала, насколько отравлены были этим человеком первые месяцы материнства!..
Как на войне
Когда малышу было около полутора месяцев, родители уехали на несколько недель, оставив нашу молодую семью хозяйничать самостоятельно. Был обычный вечер, я приготовила ванночку, с сыном на руках подошла к мужу, попросила пойти купать вместе.
Совершенно неожиданно он дико прорычал: "Хочешь, чтобы я его купал? Хорошо!", выхватил рук малыша, и, размахивая им, словно тряпичной куклой, ринулся в ванную...
Описываемый мною эпизод длился всего несколько секунд, но был высечен в моей памяти словно ударом молнии, во всех своих уродливых подробностях. За те мгновения, что он перемещался в пространстве, размахивая младенцем, я успела представить, как он его сейчас в ярости погрузит в воду, как мы начинаем перетягивать хрупкого малыша каждый на себя, и понять, что мне нужно его как-то "вырубить", чтобы выхватить сына невредимым.
Я успела оценить, что все подручные средства: нож, молоток для отбивания мяса находятся слишком далеко, что я не успею, он доберётся до ванной быстрее... Это длилось доли секунд, но в экстремальных ситуациях, как оказалось, мозг способен анализировать все очень быстро. Время для меня как бы замедлилось. Подобное состояние описывал мой папа, с ним такое случалось в бою, на войне в Афгане (на войне! Карл!!!)
Я поняла, что мне придется действовать голыми руками, против противника, существенно превосходящего меня размерами и массой. Решение тоже нашлось само. Этому меня никто не учил. Невероятным прыжком я взвилась над ним и рубанула со всей силы кулаком в основание черепа, вкладывая в удар инерцию всей массы тела.
На мгновение он просел в коленях, как бы обмякнув, в этот миг я выхватила невредимым малыша из его ослабевших рук, отпрянула к дальней стене, схватив большой нож. "Не подходи!"-прошипела я.
Он смотрел на меня как бы в ступоре, его лицо ещё хранило гримасу ярости, но с моим лицом, наверняка что-то тоже было не в порядке. "Ты ненормальная!" - бросил он и вышел из дома.
Он отсутствовал какое-то время, ходил под окнами, курил. Меня начало трясти, отпускал адреналин. Я, пытаясь не пугать ребёнка, дрожащими руками быстро искупала его, шмыгнула в комнату. Мысли о том, чтобы забаррикадироваться, лечь спать, припрятав нож поблизости, метались в голове.
Я не помню того, что он говорил по возвращении. Кажется, что-то про усталость, извинялся. Точно одно - он вернулся абсолютно спокойным. Всё это чудовищное происшествие выглядело каким-то абсурдом. Внутренний голос орал: "Это КОНЕЦ!". Но я внутренне зажмуривалась и затыкала уши, не желая его слушать. Цеплялась за какие-то оправдания его поступка.
Боже! Неужели, я бы действительно его убила, если бы он приблизился тогда? Понимала, что - да! Может я действительно неадекватна?
Он, видимо, тоже прочувствовал всю серьёзность моего настроя в критический момент. Больше таких открытых актов агрессии к ребёнку он старался не проявлять.
Были ещё эпизодические проявления "нерадивости", "случайной забывчивости" по отношению к ребёнку (оставить в коляске без присмотра у магазина, пристегнутым в той же коляске во дворе на несколько часов, "случайно уснув" и т. п.) Всё это подавалось мне как: "Ой, ну что ты кричишь, ничего же страшного в итоге не произошло! Ты просто одержимая мамаша..."
Все это чередовалось с почти счастливой жизнью. Я все больше настраивала себя на позитив. На то, что "прорвёмся", главное - наша любовь, она поможет преодолеть все невзгоды. Старалась быть гибче, мудрее, я уже не могла себе позволить противостояния характеров, я должна была думать о здоровой атмосфере в семье, ведь мы же теперь не просто две сложные личности, мы стали родителями…
Я старательно запихивала в самый дальний угол сознания тревожные мысли об опасности, которая исходила от него. Физического насилия не было, но в этот период меня почему-то особенно стали цеплять такие фильмы, как "В постели с врагом", "Убить Билла" (2 часть)...
Мне самой было не по себе порой. Все чаще задавилась вопросом адекватности своей реакции. Спросить особо было не у кого, т.к. даже моя мама, видевшая его холодность к сыну, как-то пыталась объяснить это тем, что просто бывают такие мужчины, которые достаточно равнодушны в проявлении эмоций к детям. И я старалась не нагнетать.
«Нормальное воспитание пацана»
Накануне двухлетия сына мы, в связи с работой мужа, переехали в другой город. Совсем одни. Я, как обычно, была полна энергии и оптимизма.
На нейтральной территории ссоры участились. Ему можно было больше не "скрываться". Теперь нашему сыну регулярно стали прилетать подзатыльники с рефреном: "Я его воспитываю!"
Мы ссорились из-за этого. Я билась, доказывая, что ребёнку нужно не молча отвешивать оплеуху, а что-то объяснять, что он так ничего не поймёт. "Ничего, раз - не поймёт, два - не поймёт, а на третий раз поймёт,"- цинично заявлял мне он.
Ну и ставшие традиционным заявления о том, что я бешеная мамаша, что не понятно кого ращу, не даю нормально воспитывать пацана. И коронное: "Я вообще тогда не буду в этом участвовать, раз тебе все не так! Воспитывай сама, как считаешь нужным!".
Ещё мог изобразить вселенскую обиду, непонятость и устроить молчанку. Я не сдавалась, вела с ним бесконечные беседы, просила, умоляла, требовала. ОН же наслаждался моим барахтаньем.
Особенно, думаю, его забавляло то, насколько материнство заставило меня взнуздать свой характер. Я не могла кричать, скандалить, хлопать дверьми и уходить прочь - маленький человек, за которого я несла ответственность, не должен был становиться свидетелем таких сцен. Я в этот период начала выгорать изнутри. Сильно похудела, толком не хотелось есть, зато курила тогда я очень много…
Он дома частенько мог вести себя отрешенно, просидеть весь вечер уткнувшись в книгу, в телевизор. С сыном гулять ходила я всегда одна, т.к. "если мы пойдём вместе, он будет себя плохо вести, я буду на него орать, а ты будешь орать на меня. Зачем такие нервы? Хочешь, я пойду гулять с ним один? А, не хочешь! Тогда иди сама…"
Заинтересованность и живую реакцию в адрес ребёнка я увидела лишь раз: попросила сходить за хлебом в магазин возле дома и взять с собой малыша. Вернулись они веселые. Муж сиял, сын сидел у него на шее и тоже улыбался.
"Представляешь, заходим в магазин, а все продавщицы просто ахнули - атака клонов! Одно лицо!" - поведал гордо супруг. Они были в одинаковых джинсовых рубашках, джинсах одного цвета, что делало сходство ещё более разительным. "Да, в этом сезоне модно носить с собой ребёнка, как две капли воды похожего на себя", -горько пошутила я. Меня почему-то царапнуло то, что сын смог вызвать у него положительные эмоции только как некий аксессуар...
После двух я отдала ребёнка в садик и сразу вышла на работу. С финансами было туго, но даже не это было главным, я просто не могла больше оставаться в четырёх стенах. Обстановка дома была далека от располагающей к наслаждению декретным отпуском!..
Работу нашла легко, по специальности и вскоре начала хорошо зарабатывать. Работа была недалеко от дома, а вот в садик приходилось везти ребёнка на общественном транспорте, а затем - возвращаться. Я из-за этого частенько опаздывала.
Коллега как-то предложил довозить нас с сыном до сада. Это, конечно, было огромной помощью, но меня смущало то, как это будет выглядеть. Спросила у мужа. Тот поднял меня на смех: "Вообще не парься! Тебе удобно? Пусть возит. Я разрешаю." Потом периодически подшучивал: "Ну, как там твой кучер?"
Меня все же беспокоило, что я, согласившись принять помощь коллеги, даю возможный повод для пересудов, да и попросту морочу парню голову. Хотя коллега был моим ровесником, я, будучи в свои 22 года замужем и матерью, чувствовала свою ответственность за эту ситуацию. Понимая, что за подобным дружеским участием стоит нечто большее, прямо поговорила с парнем. "Между нами ничего не может быть, т.к. ты замужем, но ты всегда можешь рассчитывать на мою помощь," - ответил тот.
Его поддержка была одновременно и глотком свежего воздуха, т.к. обстановка в семье напоминала ситуацию на тонущем корабле. И в то же время я сторонилась всего, что могло бы извне повлиять на наши отношения с мужем, т.к. со свойственным мне упрямством, хотела сделать все, что было в моих силах, чтобы спасти этот гибнущий корабль.
Точка невозврата
Началом конца послужило происшествие на второй день свадьбы брата. Я, занятая какой-то организационной суетой, попросила мужа присмотреть за сыном, которому на тот момент было чуть больше двух лет. Спустя какое-то время поняла, что потеряла их из виду.
Обнаружила в отдалении возле искусственного водоёма. Ребёнок с опухшим от слёз лицом все ещё вздрагивал от всхлипываний, муж воровато умывал его. При виде меня малыш просиял улыбкой. Это странно диссонировало с его заплаканным лицом и...багровым следом огромной пятерни на поллица…
- Что это? - тихо спросила я.
- Где? - в глазах мужа наигранное непонимание.
- На лице... У ребёнка… - сатанея спросила я ещё глуше.
Ещё несколько секунд он пытался изображать недоумение, но, ощутив провальность этих потуг перешёл в стремительную атаку: "ДА!!! Я ударил его, он плохо себя вёл и я вышел из себя!!!"
Я молча забрала малыша. Плохо помню, но мне кажется, что я почти не разговаривала. Меня накрыло как будто чёрным глухим одеялом, сквозь которое плохо проникают звуки и свет. Я постаралась не разводить скандал при таком скоплении людей. Родители, конечно всё увидели, но я сказала им, что всё решу сама. По приезду домой я спокойно объявила о том, что мы разводимся.
Вспоминая этот случай, я до сих пор дрожу от ярости, не понимаю, какой защитный тумблер включился в моей голове, что я была так отрешённо-хладнокровна?..
На моё сухое объявление о разводе последовала невероятно бурная реакция. Он рыдал, умолял, стоял на коленях: "Прошу! Не уходи!!! Дай мне шанс все исправить! Только месяц! Ты увидишь, всё изменится!!!"
"Что изменится? За два с лишним года ты не смог заставить себя вести хотя бы сколько-нибудь нормально по отношению к сыну, а теперь хочешь мне показать спектакль?"
Он не унимался, бухался на колени, хватал меня, обнимая мои ноги. Это не было трогательно. Это было омерзительно. Взрослый большой сильный мужчина ползает по полу, чтобы выпросить прощение за свой отвратительный поступок. Чтобы прекратить этот балаган, я уступила натиску:
"Хорошо, но этот месяц ничего не изменит, он пройдёт и мы разводимся".
Я никогда не бросалась такими угрозами попусту. Ещё моя бабушка меня учила: "Никогда не пугай мужа разводом! Не произноси этого, пока не будешь уверена на 100%" Я была уверена на все 200!..
Потянулись дни. Мне тяжело было физически находиться на одной территории с этим человеком. Я почти перестала есть, у меня были трясущиеся руки и затравленный взгляд. На работе замечали, что со мной что-то творится. Мой неравнодушный коллега напрямую задал вопрос: "Что у тебя происходит?"
Муж начал фонтанировать напускным сюсюканьем по отношению к сыну. Меня от этого воротило. Чем больше он изображал любящего папу, тем очевиднее становилась фальшь.
Однажды, приехав в сад за ребёнком, я наткнулась на удивленный взгляд воспитателя: "А его папа забрал". Папа?! Впервые в жизни!.. Пока я набирала трясущимися от страха руками его номер, у меня перед глазами потемнело от ужаса. Он забрал ребёнка! Зачем?! Воображение рисовало пугающие картины.
Он ответил тем самым отвратительно-слащавым тоном: "Привееет, мамочка! А мы уже покушали яичечко и теперь гуляем..."
Я попыталась говорить спокойно, чтобы не выдать того, как я напугана. Он не просто так (хороший, славный папа, так старается всё исправить) забрал ребёнка раньше времени, не предупредив меня. Вспомнились его "шуточные" угрозы, чтобы позлить меня: "Заберу у тебя ребёнка, лишу родительских прав".
В голове у меня в тот период была каша. Я пока не понимала до конца, как технически мне действовать дальше. Сесть и уехать к родителям я не хотела. Это был бы шаг назад. Он бы вернулся тоже и продолжил бы осаждать меня на правах уже бывшего мужа и отца ребёнка. Мне нужно было как-то удержаться в этом городе самой, чтобы не жить с ним на одной территории. Родителям я готовилась как-то помягче сообщить о своём решении.
Я ждала истечения пресловутого месяца, после которого он обещал убраться. Всё это время мы не жили как супруги. У меня произошло полное отторжение. Он не решался настаивать из положения кающегося. Впоследствии я узнала, что он сетовал моей подруге на то, что жена вдруг стала фригидна.
Месяца он не продержался. Как-то, когда он был в ночную смену, у сына поднялась высокая температура, которую не удавалось сбить. Пришлось вызвать "скорую". Я позвонила мужу, попросила утром не задерживаться, т.к. мне может понадобиться его помощь - ребенок болен. Утром он пришёл, даже не поинтересовавшись состоянием сына, завалился спать.
На работу я позвонила, сообщив о больничном. Неравнодушный коллега, узнав что я не вышла, звонил, беспокоясь, спрашивал что произошло, как самочувствие ребёнка, не нужно ли привезти что-то из лекарств? От этого разительного контраста я злилась вдвойне. На обоих. На мужа - за полное равнодушие, на коллегу - за такие "коварные подкаты" через беспокойство о чужом ребёнке.
Когда к вечеру муж проснулся, сын уже спал. Спросить о состоянии его здоровья заботливый папа вновь позабыл. "Что за кислая мина?" - полюбопытствовал он, принимая у меня миску с едой. Я сказала: "Посторонние люди больше интересуются состоянием здоровья нашего сына, чем ты!".
Атаковал он меня столь неожиданно, что я не успела отреагировать - миска с едой полетела мне в лицо. От внезапности и полоснувшей меня ярости в глазах потемнело, как будто выключили свет. С уверенностью могу сказать лишь то, что швырнула посуду в ответ.
Потом, через время, когда отпустили эмоции, я почувствовала боль слева в рёбрах, обнаружила синяк от удара кулаком. Тупо смотрела на него, силясь вспомнить, в какой момент он успел меня ударить? А тогда на меня навалилась ватная немота и состояние нереальности происходящего. Одна мысль чётко пульсировала: "Это КОНЕЦ!"
Вышла на балкон, курила молча. Он испуганно тряс меня за плечи: "Не молчи! Поговори со мной!". Отрешенно, как бы со стороны, я отметила про себя, что теперь мне ясно выражение его глаз - в них плескался откровенный страх...
Сейчас я понимаю, что не ошиблась. Природа этого страха была очень проста - он испугался, что перегнул палку и последует расплата. Просто. Примитивно. По-детски. Что теперь ему попадёт.
Именно этот страх сдерживал его все это время, свою злобу он вымещал на ребёнке, не решаясь на открытое физическое насилие в мой адрес. А тут - сорвался!
Я молча проследовала в ванную, включила душ и стала под него в одежде. "Я не оставлю тебя одну в таком состоянии!"- почти вопил он. Я молчала. Навалилась свинцовая усталость, равнодушие и такое состояние, когда ты видишь происходящее как бы со стороны...
Дальше события того вечера меркнут, помню только, как с трудом выдавила из себя чужим голосом: "Уйди прочь!.." Точка невозврата была пройдена.
(Окончание в следующем посте)