Какой партнер надолго остается с нарциссом? (Вакнин)
Завершаю публикацию ответов Сэма Вакнина на ваши вопросы. Да, вопросов было гораздо больше, но сами понимаете, что за человек наш эксперт... За перевод благодарю Елену Капшутарь.
Вопрос. Какой партнер создает с нарциссом устойчивую связь?
Ответ: На первый взгляд, нет определенного типа партнера, который бы «ввязывался» в отношения с нарциссом с наибольшей вероятностью. Среди них встречаются самые разные люди.
Начальные фазы влечения («Разведки»), страсти и влюбленности («Обольщения») выглядят вполне нормально. Нарцисс надевает свою лучшую маску - и его партнер ослеплен началом романа. Процесс естественного отбора происходит уже значительно позже, когда отношения развиваются и проходят проверку.
Жизнь с нарциссом может быть бодрящей, но она всегда трудна, нередко мучительна. Таким образом, те, кто выжил в этих отношениях, демонстрируют некоторые параметры типичной личности выжившего. Она (или, намного реже, он) вылеплена этими отношениями в Типичную Спутницу/Партнерку/Супругу нарцисса.
(на фото - кадр из фильма "Карла")
В первую очередь, партнер нарцисса должен иметь недостаточное или искаженное понимание себя и реальности. В противном случае она (или он) точно выйдет из отношений с нарциссом еще на ранней стадии. Когнитивные искажения с большой долей вероятности состоят из самоуничижения и самоунижения, с одной стороны, и с возвышения и воспевания нарцисса, с другой. Партнер, таким образом, ставит себя в положение вечной жертвы: не заслуживающей ничего хорошего, но заслуживающей наказания, по сути - козла отпущения.
Иногда для партнера очень важно выглядеть высокоморальным, жертвенным. В остальное время он даже не осознает всей ситуации. Нарцисс воспринимается партнером как человек, который имеет право требовать жертв от него, потому что превосходит его по многим параметрам (интеллектуально, эмоционально, морально, профессионально или финансово).
Статус профессиональной жертвы хорошо сочетается с тенденцией партнера к самонаказыванию, то есть с ее мазохистскими наклонностями. Мучительная жизнь с нарциссом - именно то, чего она заслуживает.
В этом плане партнер - зеркало нарцисса. Поддерживая симбиотические отношения с ним, будучи полностью в зависимости от источника мазохистического ресурса (которым нарцисс совершенно точно располагает и обильно поставляет), партнер углубляет определенные черты характера и поощряет определенные типы поведения, которые и являются сутью нарциссизма.
Нарцисс не может быть цельным без обожающего, подчиняющегося, доступного и самоунижающегося партнера. Его ощущение превосходства, его Ложное Я зависят от этого. Его садистическое Суперэго переключает внимание с нарцисса (в котором оно часто вызывает суицидальные мысли) на партнера, тем самым получая альтернативный источник садистского удовлетворения.
Партнер выживает за счет самоотрицания. Он отрицает свои желания, мечты, надежды, стремления, сексуальные, психологические и материальные потребности, пристрастия, предпочтения, ценности и многое другое. Он воспринимает свои потребности как угрожающие, потому что они могут породить ярость богоподобной, верховной нарциссической натуры.
Нарцисс выглядит в его глазах еще более вышестоящим из-за самоотрицания. Самоотрицание происходит ради упрощения жизни «великого человека». Чем более «велик» человек (=нарцисс), тем проще его партнеру игнорировать себя, скукожиться, выродиться, превратиться в придаток нарцисса и, в конце концов, стать ничем иным, как расширением, слиться с нарциссом до полного самозабвения и смутных воспоминаний о себе.
Эти двое танцуют вместе в этой пляске смерти. Партнер сформирован нарциссом ровно настолько же, насколько нарцисс сформирован партнером. Подчинение порождает превосходство, а мазохизм порождает садизм. Роли предопределены почти с самого начала, а любые отклонения воспринимаются агрессивно.
Основное ментальное состояние партнера - полное замешательство. Даже самые базовые отношения - с мужем, детьми, родителями - как бы накрыты гигантской тенью, которую отбрасывает интенсивное общение с нарциссом. Отрешение от рассудка - неотъемлемая часть отрешения от индивидуальности, что одновременно и условие, и результат жизни с нарциссом. У партнера уже размыты понятия о том, что хорошо и правильно, а что плохо и неправильно.
Нарцисс воссоздает для партнера такое эмоциональное окружение, которое привело к его собственному становлению: капризность, непостоянство, произвол, эмоциональное (а также физическое или сексуальное) оставление. Мир становится враждебным и пугающим, и единственное, что партнеру остается - это вцепиться в нарцисса.
Что он и делает. Если что и можно с полной уверенностью сказать о тех, кто эмоционально соединяется с нарциссом, так это то, что они очень явно зависимы.
Партнер не знает, что делать, и это естественно в той мясорубке, которой являются отношения с нарциссом. Но типичный партнер также не знает, чего он хочет и, в немалой степени, кто он и кем хочет быть. Когда отношения заканчиваются, партнер скорбит именно по уничтоженному образу. Эти вопросы без ответов затрудняют способность партнера соизмерять реальность. Его первородный грех в том, что он влюбился в образ, а не в реального человека.
Поэтому разрыв отношений с нарциссом очень сильно эмоционально заряжен. Это кульминация длинной цепочки унижения и подчинения. Это восстание функционирующих и здоровых частей личности партнера против тирании нарцисса.
Скорее всего, партнер совершенно неверно понимал и трактовал это взаимодействие (мне трудно назвать это отношениями). Этот недостаток связи с реальностью может быть назван «патологическим».
Почему же партнер пытается продлить свою боль? В чем источник и цель этих мазохистических наклонностей? По окончании отношений партнер (но не нарцисс, который обычно отказывается расставить все точки над i) вовлекается в мучительную и длительную "жизнь после смерти".
Иногда разрыв инициируется долготерпеливой супругой или сексуальной партнеркой. По мере своего развития и взросления, приобретения уверенности и чуть большего самоуважения, она приобретает больше личной автономности и отказывается обслуживать энергозатратную нужду своего нарцисса: она больше не предоставляет ему столь важный вторичный нарцрессурс (демонстративное уважение, восхищение, лесть, безраздельное внимание, почтение и пересказанные воспоминания прошлых успехов и побед).
Обычно роли после этого меняются, и уже нарцисс демонстрирует созависимое поведение, цепляется за партнера в своей отчаянной попытке задержать свое «творение», своего до недавнего времени надежного поставщика качественного ресурса. Это особенно обостряется у стареющих нарциссов ввиду растущей социальной изоляции, психологической дезинтеграции (декомпенсации) и частых неудач и поражений.
Парадоксальным образом, как отмечает Лидия Рангеловска (жена Вакнина - Т.Т.), нарцисса изначально может привлечь партнер с четкими границами, требующий соблюдения своих прав даже ценой конфронтации. Это происходит потому, что такой партнер воспринимается как сильный, стабильный и предсказуемый - полная противоположность его родителей и того абьюзивного, капризного и объективизирующего окружения, которое и способствовало развитию его патологии. Но затем он пытается лишить партнера этих «достоинств», делая его подчиненным и созависимым.
Один церебральный нарцисс написал мне:
«Я думаю, я пережиток мужчин XVIII или XIX века - патриархальных и деловых. У меня было несколько серьезных отношений, в том числе одна помолвка и три брака. Все они имели одинаковую схему: выбрав женщину, которая была намного ниже меня по социальному статусу (и, следовательно, менее склонна к «побегу»), после недолгого периода бурного секса (чтобы продемонстрировать ей, что я «нормальный», и заставить ее предвкушать годы чудесной физической и эмоциональной близости - ложное рекламирование, признаю) я становился затворником, которого интересуют только наука, чтение, написание работ и мир разума. Ноль секса, никакой любви, никакой близости, эмоциональной или физической, никаких детей, никакого дома (обычно мы жили в съемных квартирах) и никакой семьи. Другого не дано, минимальный индекс вредности.
Ее задачи: 1) восхищаться мной; 2) напоминать мне о моих прошлых достижениях и «славе»; 3) быть хорошей домохозяйкой и делать всю работу по дому; 4) быть моим компаньоном, доступным в любой момент для моих распоряжений, следовать моим планам и решениям; 5) отбрасывать на меня хорошую тень, не позоря меня на публике невежеством, неразборчивостью или бесполезностью.
Пока она выполняет все перечисленные функции, мне не важно, что еще она делает и с кем. Во мне ничего не дрогнуло ни разу, даже ни намека на ревность, когда все мои женщины заявляли, что они мне изменяли с другими мужчинами, некоторые - неоднократно. Но когда они показывали явные знаки того, что они сбегают, когда они освобождались от иллюзий, сильно разочаровывались, становились недовольными, холодными, отчужденными, утомленными, демонстративно отсутствующими, потерявшими всякий интерес ко мне и моей работе, демонстрировали вербальный и психологический абьюз и отказывались делать что-либо вместе, я паниковал, потому что боялся потерять их ценные услуги.
Меня ужасало количество времени, усилий и ресурсов, требующихся, чтобы «взломать», натренировать, «одомашнить» и приспособить женщину для своих нужд и определенных требований. Мне также надоело, что все мои женщины уходили с половиной моего имущества. Итого: я женился только для того, чтобы обеспечить себя их присутствием в своей жизни, и я действительно предоставлял им такой уровень жизни, который они бы никогда не смогли достичь самостоятельно, ведь они были настолько ниже меня по положению изначально!
Столкнувшись с пугающей перспективой, я предпринимал активные попытки использовать все свое обаяние и снова предлагал им секс, близость, любовь, внимание и, если нужно, лесть. Только обычно на этой стадии было уже слишком поздно, и этого было мало. Она же уже все равно сбежала.
Все мои женщины чувствовали, что со мной что-то не так, что в отношениях чего-то не хватало, но они не могли никак понять, чего именно. Я всего лишь избегал вовлечения, потому что считал полноценные интимные отношения колоссальной тратой моего ценного времени и манифестацией социально-одобряемой посредственности. В них всегда было несоответствие ожиданий, которые вели к неизбежным разрывам и язвительности».