"Удар молотка" Александра Фигнера (Прототип Долохова №3)
Настало время завершить "сериал" с Долоховым и его прототипами. За мной оставался должок - рассказать вам о прототипе №3 - Александре Самойловиче Фигнере (1787-1813), что я сегодня без особого удовольствия (неприятный все же тип!) делаю...
...Когда я писала о толстовском герое, у меня не хватило времени проанализировать поведение Долохова на войне 1812 года. А он там отличился как один из лидеров партизанского движения. Что, конечно, роднит его с прототипом №2 - Федором Толстым "Американцем", который, как мы помним, завершил войну как герой и удостоился высоких наград.
Однако вылазки Долохова в полевые лагеря противника, посиделки с ними у костра с закосом под "своих", описанные Толстым - это были поступки именно Фигнера, полковника русской армии и командира партизанского отряда.
Это был человек очень неоднозначный. Его мемуарист, племянник, писал о нем, что "дядя совершал дела, производившие на других чарующее изумление и выдвинувшие его из ряда обыкновенных людей", а Кутузов аттестовал его как человека невиданно высокой души.
Но в то же время Денис Давыдов испытывал явное отвращение к его жестокости, надменности с нижестоящими и льстивости с начальством, а непосредственный начальник, глава штаба Кутузова, Алексей Ермолов говорил, что Фигнер "страдал какою-то душевною болезнью и что у него было нечто вроде «coup de morteaut» (удар молотка)...
Печать отчужденности
Фигнер был сыном обрусевшего немца, который, выйдя в отставку, еще долго служил государю и Отечеству на разных постах, за что был удостоен дворянского звания и назначен вице-губернатором Псковской губернии.
Воспитывали Фигнера в атмосфере холода и жестокости - идеальное условие для формирования психопата с параноидной преобладающей (что, на мой взгляд, и создает характер так называемого тирана истинного): здесь вспомним Сталина, Хиттклифа ("Грозовой перевал").
"Печать отчужденности легла на него с детских лет - и он не пользовался семейными радостями и родительскими ласками. Дед мой, как мне достоверно известно, даже не любил моего дядю. Однажды, в суровое тогдашнее время, дед мой высек розгами Александра Самойловича, произведеннаго уже в офицеры. Подробности этаго возмутительнаго семейнаго факта переданы мне отцом моим и подтверждены людьми, служившими тогда моему деду и дяде", - пишет племянник Фигнера.
(что касается формирования социопата типажа Безрассудный, то есть, "раздолбая", "инфантила" - к таким плодам, как мне видится, приводит попустительское "воспитание" без явной жестокости, когда ребенка могут очень хорошо одевать-кормить-содержать и осыпать подарками, но предоставляют его самого себе, "не вникая" в его жизнь и отгораживаясь от него эмоционально. Так "воспитывался" Анатоль Курагин)
Но вернемся к Фигнеру. Александр, как и его отец, решил пойти по военной линии, закончил кадетский корпус и в 18 лет был назначен в войска англо-русской экспедиции в Средиземном море. Там он прекрасно выучил итальянский. В 1810 году 23-летний Фигнер отличился на войне с Турцией. В 1812-й год Фигнер вступил в звании штабс-капитана артиллерии.
Война будоражила его, радовала, если в контексте психопатии вообще можно говорить о радости. Племянник пишет, что "он не дорожил жизнью, представлявшею ему в мирное время мало условий для счастия".
Вспоминают, что Фигнеру не терпелось вступить в бой, когда началось Бородинское сражение. Однополчанин Фигнера, Радожицкий, сражавшийся рядом с ним, рассказывал:
«Мы с Фигнером беспрестанно ожидали, не позовут ли и нас на кровавое пиршество (обратите внимание на лексикон! - Т.Т.). Фигнер от нетерпения беспрестанно ездил к генералу Милорадовичу, командовавшему тогда правым флангом, подвинутым к центру, и просил, чтобы дали место для действия его роте; но еще не было в нас надобности, и мы до полудня оставались в тщетном ожидании».
Сложно однозначно оценивать подобное "нетерпение сердца", ведь, с одной стороны, такое бесстрашие и стремление в гущу боя многими воспринимается как героизм, патриотизм. И может показаться, что не так уж и принципиально, психопатическими или нормальными человеческими мотивами они продиктованы, ведь важен результат.
С другой стороны, появление и действия на поле боя должны быть продиктованы исключительно интересами сражения, а не личными амбициями воинов и их начальства - начиная с тщеславия, соревновательства с другими военачальниками, жажды почестей и заканчивая банальным психопатическим желанием "почесать кулаки", "порубиться", "надрать задницу", "словить адреналинчик". Я уже не говорю о такой психопатической мотивации, как возможность безнаказанно и легально убивать - мало того, получая социальное одобрение своих поступков.
Мстительный легион
Еще ярче таланты Фигнера раскрылись, когда французы заняли Москву, и Кутузов направил его в столицу на разведку. Фигнер же вознамерился убить Наполеона и даже пробовал проникнуть в Кремль, но часовые развернули его.
Тогда Фигнер начал устраивать засады и истреблять неприятеля «с шайкой удальцов в самом городе среди ужасов пожара и грабежа». Он использовал свое умение быть многоликим, примеряя на себя различные роли: крестьянина, французского военного, франта, парикмахера... Он настолько органично вживался в выбранный образ, что никто не мог его раскусить. Поэтому атаки его каждый раз были непредсказуемы и наводили страх на французов. Тот же Радожицкий писал:
«Французы видели в развалинах пылающей Русской столицы методическую войну отважного и скрытного мстителя; тщетно они искали, даже имели перед глазами - и не могли найти».
Но зенита своей славы Фигнер достиг, осенью 1812-го организовав знаменитый "мстительный эскадрон" - подобно тому, как у Толстого это сделал Долохов. Герой? Несомненно, да... Пожалуй, да... Но давайте проанализируем мотивацию самого Фигнера:
«Настоящая война есть война народная; что она не может быть ведена на общих правилах».
«Если бы мне дали волю и позволили выбрать человек 50 охотников...»
То есть, правила ведения войны и недостаток "воли" только мешают фигнеровскому размаху. Вот почему так важно дисциплинировать психопата на войне. Почувствовав недостаток контроля или попустительское (или одобрительное) отношение к своей жестокости, он быстро идет вразнос, под видом геройства и патриотизма решая свои личностные проблемы.
Итак, Фигнер набрал небольшой отряд из охотников и отставших от своих частей солдат, и начал налеты на французов, покидающих "негостеприимную" Россию. Кутузов высоко оценил действия отряда Фигнера:
«Отряд в окрестностях Москвы истребил в короткое время продовольствие в селах между Тульскою и Звенигородскою дорогою, побил до 400 человек, на Можайской дороге взорвал парк, шесть батарейных орудий привел в совершенную негодность, а 18 ящиков взорваны, причем взяты полковник, четыре офицера и 58 рядовых и несколько побито».
Излюбленной тактикой Фигнера было переодеться во французское платье, в качестве своего проникнуть к французам, с легкостью добыть любые сведения и запустить дезу.
"...переодевался французом, поляком или итальянцем, ездил к неприятельским форпостам …тут делал он выговор пикетному караулу за оплошность и невнимательность, давая знать, что в стороне есть партия казаков; в другом месте извещал, что русские занимают такую-то деревню, а потому для фуражирования лучше идти в противную сторону.
Таким образом, высмотревши положение, силу неприятелей и расположив их по своим мыслям, он с наступлением вечера принимал настоящий вид партизана и с удальцами своими являлся как снег на голову там, где его вовсе не ожидали, и где французы по его уверению почитали себя в совершенной безопасности. Таким способом отважный Фигнер почти ежедневно присылал в лагерь главной квартиры по 200 и 300 пленных, так что стали уже затрудняться там в их помещении и советовали ему истреблять злодеев на месте».
Поражает, насколько Фигнер был виртуозен в этих психологических маневрах. С одной стороны, он получил военное образование и был информирован о тактиках ведения войны, в том числе, и психологических. С другой стороны, мне думается, здесь нашел выражение своеобразный талант Фигнера - большей частью взрощенный в нем жестоким семейным воспитанием. Обольстить, обмануть, направить по ложному пути, перевести стрелки - азы всех этих "наук" психопат вынужденно постигает в детстве и юности, дабы выжить.
Социопатически-параноидные люди обычно довольно неприятны: угрюмы, суровы, раздражительны. И тем не менее, когда им нужно, они могут, как любой психопат, становиться мега-обольстительными. Вспомним, с какой легкостью Хиттклиф вскружил голову Изабелле Линтон, как Сталин смог влюбить в себя обеих своих жен. Искусным в обольщении был и Фигнер.
В 1813 году, во время осады Данцига, он проник в крепость под видом итальянца (вот где пригодился блестящий итальянский!) и пытался поднять жителей против французов, но его посадили в тюрьму. Впрочем, там он пробыл недолго, особых улик против него не было. Но факт тот, что за это время он успел очаровать коменданта крепости, что тот послал его к Наполеону с важными донесениями, которые Фигнер привез, конечно, в русский штаб.
Погиб Фигнер, попав в окружение. Растеряв своих людей и будучи припертым к Эльбе, он бросился в реку, перевязав руки платком. Это одни сведения, в которые лично мне верится не особо. Мне ближе версия племянника Фигнера:
"Будучи покинут своими, дядя, сделав отчаянное усилие, прорубил себе дорогу к реке Эльбе, в которую и бросился на своем рыжем скакуне, но тяжело раненый в эту самую минуту, безследно утонул. Часть следовавшаго за ним отряда была почти поголовно изрублена, и только немногим удалось спастись бегством».
"Не буду более безпокоить пленными"
Жизнь и смерть, достойные героя! Пусть психопат и тактики использует психопатические, но на войне как на войне, и многие средства хороши, лишь бы приблизить победу...
Можно подумать так. Но давайте посмотрим, какова оборотная сторона фигнеровского героизма.
"На памяти дяди лежит тяжелое обвинение в жестокостях с пленными французами, - пишет его племянник. - Причина этой жестокости отчасти заключалась в душевных страданиях, преследовавших его; но она была объяснена мне также Ермоловым следующим образом.
Когда массы пленных отдавались в руки победителей, то дядя мой затруднялся их многочисленностью и рапортом к Ермолову спрашивал, как с ними поступать, ибо содержать их не было средств и возможности. Ермолов отвечал лаконической запиской: «вступившим с оружием на русскую землю - смерть». На это дядя обратно прислал рапорт такого же лаконическаго содержания: «Отныне Ваше Превосходительство не буду более безпокоить пленными», - и с этого времени началось жестокое истребление пленных, умерщвляемых тысячами".
Жестокость Фигнера вызывала отвращение другого героя войны 1812 года Дениса Давыдова:
«Когда Фигнер входил в чувства, а чувства его состояли единственно в честолюбии и самолюбии, тогда в нем открывалось что-то сатаническое, так как и в средствах, употребляемых им для достижения определенной им цели, ибо сие сатаническое столько же оказывалось в его подлой унизительности перед людьми, ему нужными, сколько в надменности его против тех, от коих он ничего не ожидал, и в варварствах его, когда ставя рядом до ста человек пленных, он своей рукой убивал их из пистолета одного после другого».
Существует рассказ о том, как Фигнер обнаружил церковь, разграбленную и оскверненную французами. Якобы с этих пор его ненависть и злость стали неудержимыми, и он начал карать неприятеля. По одной из легенд, Фигнеру даже удалось поймать этих французов, запереть их в этой церкви и заживо сжечь.
Но "те" это были французы или "не те" - большой вопрос. "Праведная ненависть" может выступать и в качестве маски, дабы придать своим садистским поступкам социальную не просто приемлемость, но и одобрение.
"Рыцарское великодушие и благородство"
Но опять проклятая "противоречивость", опять "плохой хороший человек"! Племянник пишет, что, оказывается, "в натуре его было много рыцарскаго великодушия и благородства". И приводит пример:
"Отец мой разсказывал следующий его поступок с тестем своим, Бибиковым. Бибиков, бывший псковский губернатор, обвинялся в проступке, подвергавшем его лишению прав и преимуществ, что составляло пятно для стариннаго дворянскаго рода Бибиковых. Дядя мой исходатайствовал своему тестю всемилостивейшее помилование, в ущерб собственным своим интересам. Когда государь поздравил дядю флигель-адъютантом за известие о победе, с которым прислал его фельдмаршал Кутузов, - его величество спросил дядю, не имеет ли он какой либо особенной, личной просьбы, которую государь охотно исполнит.
Тогда дядя воспользовался этим случаем и отвечал государю, что считает себя слишком счастливым монаршими милостями, но если государь позволяет ему высказать истину, то его единственное желание состоит в том, чтобы спасти честь отца своей жены. Государю неприятна была подобная просьба. Он быстро повернулся и произнес: «исполнить».
Однако не стоит обманываться насчет двух-трех благородных поступков, которые имеются в биографии каждого психопата. Именно они-то и вводят нас в заблуждение, внося противоречивость в образ, казалось бы, однозначного злодея. Зачем психопат совершает подобные поступки, разъясняет психолог Виктор Шейнов, рассуждая о фарисействе Сталина:
"Некоторые наблюдатели попались на удочку его простого полувоенного кителя, его тенденции прикрываться рутинной партийной организационной работой, его привычкой публично отчитывать мелких чиновников, преступное поведение которых становилось слишком заметным. Хорошей иллюстрацией этому служит статья в "Правде" "Головокружение от успехов", в которой Сталин бранил чиновников, навязывавших коллективизацию крестьянам силой, хотя они лишь выполняли планы, спускаемые сверху.
Коллеги Сталина превосходно понимали, что его нарциссизм нуждался в постоянной поддержке в виде бесконечных восхвалений, и знали, что любые протесты с его стороны были фальшивыми".
Рискну предположить мотивы благородного поступка Фигнера. К моменту ухода на войну он был женат год, и семейная жизнь складывалась неважно (по свидетельству того же племянника). Дескать, мешала та самая "печать отчужденности". Поэтому предположу, что поступок в отношении тестя был вариацией сахарного шоу, направленного на "успокоение" жены.
...И все же, как бы племяннику не хотелось героизировать образ дяди, все же он признает, что "властолюбие и жажда чего-то необыкновеннаго были как бы главными двигателями всех его действий".
PS Кстати, знаменитая революционерка Вера Фигнер была представительницей боковой ветви семьи Фигнеров.