Сплошной Вавилон(( и так давно(
Хорошие писатели - это те, кто способен выражаться чётким языком. То есть, языком точным, ясным. И совершенно не имеет значения, хочет ли хороший писатель принести добро или плохой писатель нанести ущерб.
Язык - главное средство общения между людьми. Если нервная система животного перестаёт передавать восприятия и раздражители, то животное атрофируется.
Если литература нации приходит в упадок, нация атрофируется и загнивает.
Без языка ваш законодатель не может законодательствовать на благо народа, ваш военачальник не способен командовать, ваши народные массы (если вы живёте в демократической стране) не могут давать поручения своим "представителям".
Затуманенный язык жульнических классов служит лишь временной цели.
Ограниченное количество общения относительно конкретных субстанций проходит посредством математической формулы, исключительно музыкальных форм, но никто не предлагает заменить их простой речью, и никто не высказывает предположение, что это возможно или целесообразно.
UBICUNQUE LINGUA ROMANA, IBI ROMA
Греция и Рим стали цивилизованными БЛАГОДАРЯ ЯЗЫКУ. Ваш язык в руках ваших писателей.
["Грозит лишь тёмным, бессловесным племенам"]
но язык этот служит не просто для летописи великих свершений. Гораций и Шекспир могут провозглашать его монументальную и мнемоническую ценность, но это не исчерпывает вопроса.
Рим возвысился с языком Цезаря, Овидия и Тацита, и опустился в сумбур реторики языка дипломатов, служащего для утаивания мыслей.
Когда его страна позволяет своей литературе разлагаться и принимает достойное творчество с презрением, человек с головой может так же спокойно и безропотно сидеть, как может спокойно и довольно сидеть хороший врач, наблюдая как какое-нибудь несведущее дитя заражает себя туберкулезом и полагая, что оно всего-лишь жуёт фруктовые пирожные.
Людей очень нелегко заставить понять вызванное увяданием литературы обьективное негодование, которое могут почувствовать люди, понимающие, что оно может повлечь за собой и к чему в итоге приводит. Почти невозможно выразить какую-либо степень негодования без того, чтобы тебя не обозвали "озлоблённым" или чем-то в том же роде.
Тем не менее "государственный деятель не способен править, учёный не может делиться своими открытиями, люди не могут договориться о мудром решении" без языка, и все их деяния и условия находятся под влиянием дефектов или достоинств средства выражения.
Привыкающий к небрежной писанине народ - это народ, находящийся в процессе утраты контроля над своей империей и над собой. И эта слабость и разболтанность далеко не так просты и позорны, как неровный и беспорядочный синтаксис.
Это касается связи выразительности со смыслом. Неровный и беспорядочный синтаксис временами может быть очень честным, а искусно построенное предложение может порой быть попросту искусным камуфляжем.
Паунд
Язык - главное средство общения между людьми. Если нервная система животного перестаёт передавать восприятия и раздражители, то животное атрофируется.
Если литература нации приходит в упадок, нация атрофируется и загнивает.
Без языка ваш законодатель не может законодательствовать на благо народа, ваш военачальник не способен командовать, ваши народные массы (если вы живёте в демократической стране) не могут давать поручения своим "представителям".
Затуманенный язык жульнических классов служит лишь временной цели.
Ограниченное количество общения относительно конкретных субстанций проходит посредством математической формулы, исключительно музыкальных форм, но никто не предлагает заменить их простой речью, и никто не высказывает предположение, что это возможно или целесообразно.
UBICUNQUE LINGUA ROMANA, IBI ROMA
Греция и Рим стали цивилизованными БЛАГОДАРЯ ЯЗЫКУ. Ваш язык в руках ваших писателей.
["Грозит лишь тёмным, бессловесным племенам"]
но язык этот служит не просто для летописи великих свершений. Гораций и Шекспир могут провозглашать его монументальную и мнемоническую ценность, но это не исчерпывает вопроса.
Рим возвысился с языком Цезаря, Овидия и Тацита, и опустился в сумбур реторики языка дипломатов, служащего для утаивания мыслей.
Когда его страна позволяет своей литературе разлагаться и принимает достойное творчество с презрением, человек с головой может так же спокойно и безропотно сидеть, как может спокойно и довольно сидеть хороший врач, наблюдая как какое-нибудь несведущее дитя заражает себя туберкулезом и полагая, что оно всего-лишь жуёт фруктовые пирожные.
Людей очень нелегко заставить понять вызванное увяданием литературы обьективное негодование, которое могут почувствовать люди, понимающие, что оно может повлечь за собой и к чему в итоге приводит. Почти невозможно выразить какую-либо степень негодования без того, чтобы тебя не обозвали "озлоблённым" или чем-то в том же роде.
Тем не менее "государственный деятель не способен править, учёный не может делиться своими открытиями, люди не могут договориться о мудром решении" без языка, и все их деяния и условия находятся под влиянием дефектов или достоинств средства выражения.
Привыкающий к небрежной писанине народ - это народ, находящийся в процессе утраты контроля над своей империей и над собой. И эта слабость и разболтанность далеко не так просты и позорны, как неровный и беспорядочный синтаксис.
Это касается связи выразительности со смыслом. Неровный и беспорядочный синтаксис временами может быть очень честным, а искусно построенное предложение может порой быть попросту искусным камуфляжем.
Паунд