Хорошая мама
Сегодня я устроила себе совсем-совсем выходной, поэтому могу позволить себе даже что-нибудь умное и полезное написать бесплатно.:) А напишу я про то, какой мне надо было стать мамой, чтобы моей дочери было со мной хорошо.
Я еще давно отчетливо поняла, что ребенку не нужна идеальная мать - та, у которой всегда есть настроение с ним играть, которая не кричит и не сердится на своего ребенка, всегда знает, как утешить и какие правильные слова сказать. Сейчас я уверенно и с удовольствием признаюсь, что я не такая мать. Сейчас у меня стало совсем мало времени на Ольку, я далеко не всегда могу побаловать ее вкусняшками, подарками и развлечениями из-за нехватки денег, я иногда кричу и заставляю делать то, что она не хочет. Но я могу точно сказать - у нас есть контакт. Потому что я не идеальная мама, а честная и настоящая.
Когда у меня плохое настроение и меня бесит отсутствие порядка в доме и тьма невыученных уроков, я могу злиться и запрещать. Тогда моя дочь называет меня "мама-грусузис". Не знаю, как это слово правильно пишется, но по-гречески оно означает "злюка", или "злая". То есть моя дочь дала моей "нехорошей" части прозвище. Когда я такая ей невыносима, и она сама захлебывается от гнева на такую меня, она лепит "маму-грусузис" из пластилина или рисует - уродливую бабку-ёжку. Потом, когда у меня настроение меняется, мы вместе обсуждаем ее творчество, я выражаю сожаление, что вела себя не так, как ведут себя хорошие мамочки. Иногда бывает, что я прихожу и с порога предупреждаю: "Я сегодня грусузис". НО! Оле тоже позволено быть "грусузис" в этом доме, потому что в нашем доме нам позволено проявляться такими, какие мы есть.
У Винникота есть хорошее определение - "достаточно хорошая мама". Быть достаточно хорошей мамой - значит, быть живой, настоящей, со своими особенностями и недостатками, позволять и демонстрировать разные реакции. Я не могу всегда любить ребенка одной безусловной любовью и не позволять себе других чувств. Когда Олька бесится, а я, например, устала или без настроения, у меня два чувства: с одной стороны я ее безумно люблю и рада видеть, что у нее все хорошо, с другой - мне хочется покоя и меня жутко напрягает шум. Я озвучиваю ей обе реакции, и тогда у нас есть контакт. Если бы я демонстрировала только радость и любовь, а раздражение подавляла, рано или поздно оно бы вылилось в другом, и дочь рано или поздно просто перестала бы мне верить. Если бы я давала волю раздражению, но забывала бы о том, что я ее просто так сильно-сильно люблю, я бы стала для нее эмоционально закрытой. А так я честно раскрываю все карты, показываю, что у меня могут быть разные-разные чувства, но одно - любовь - остается неизменным. И тогда, как бы ни прошел наш день, какой бы "грусузис" я ни была, Олька перед сном притягивает меня к себе и говорит с блаженной улыбкой: "Моя хорошая мамочка".
Я еще давно отчетливо поняла, что ребенку не нужна идеальная мать - та, у которой всегда есть настроение с ним играть, которая не кричит и не сердится на своего ребенка, всегда знает, как утешить и какие правильные слова сказать. Сейчас я уверенно и с удовольствием признаюсь, что я не такая мать. Сейчас у меня стало совсем мало времени на Ольку, я далеко не всегда могу побаловать ее вкусняшками, подарками и развлечениями из-за нехватки денег, я иногда кричу и заставляю делать то, что она не хочет. Но я могу точно сказать - у нас есть контакт. Потому что я не идеальная мама, а честная и настоящая.
Когда у меня плохое настроение и меня бесит отсутствие порядка в доме и тьма невыученных уроков, я могу злиться и запрещать. Тогда моя дочь называет меня "мама-грусузис". Не знаю, как это слово правильно пишется, но по-гречески оно означает "злюка", или "злая". То есть моя дочь дала моей "нехорошей" части прозвище. Когда я такая ей невыносима, и она сама захлебывается от гнева на такую меня, она лепит "маму-грусузис" из пластилина или рисует - уродливую бабку-ёжку. Потом, когда у меня настроение меняется, мы вместе обсуждаем ее творчество, я выражаю сожаление, что вела себя не так, как ведут себя хорошие мамочки. Иногда бывает, что я прихожу и с порога предупреждаю: "Я сегодня грусузис". НО! Оле тоже позволено быть "грусузис" в этом доме, потому что в нашем доме нам позволено проявляться такими, какие мы есть.
У Винникота есть хорошее определение - "достаточно хорошая мама". Быть достаточно хорошей мамой - значит, быть живой, настоящей, со своими особенностями и недостатками, позволять и демонстрировать разные реакции. Я не могу всегда любить ребенка одной безусловной любовью и не позволять себе других чувств. Когда Олька бесится, а я, например, устала или без настроения, у меня два чувства: с одной стороны я ее безумно люблю и рада видеть, что у нее все хорошо, с другой - мне хочется покоя и меня жутко напрягает шум. Я озвучиваю ей обе реакции, и тогда у нас есть контакт. Если бы я демонстрировала только радость и любовь, а раздражение подавляла, рано или поздно оно бы вылилось в другом, и дочь рано или поздно просто перестала бы мне верить. Если бы я давала волю раздражению, но забывала бы о том, что я ее просто так сильно-сильно люблю, я бы стала для нее эмоционально закрытой. А так я честно раскрываю все карты, показываю, что у меня могут быть разные-разные чувства, но одно - любовь - остается неизменным. И тогда, как бы ни прошел наш день, какой бы "грусузис" я ни была, Олька перед сном притягивает меня к себе и говорит с блаженной улыбкой: "Моя хорошая мамочка".