ФИЛОСОФИЯ В МУЗЫКЕ (вечер В.Дашкевича, 13.02.14)
Побывала на очень интересном вечере композитора Владимира Дашкевича, посвященном его 80-летию. Но в центре внимания оказался не юбилей, а книга. Дашкевич в форме концерта представлял свою новую книгу - «Великое культурное одичание». Фундаментальный труд, который можно назвать и философским, и антропологическим, и искусствоведческим. В начале вечера он кратко описал для слушателей суть своего подхода - «музыка как модель эволюции».
Триаду Гегеля - тезис / антитезис / синтез - Дашкевич дополнил четвертой стадией. Вернее, увидел эту стадию там, где она не была выявлена раньше. Получилось:
тезис / антитезис / кризис / синтез.
И это же, на взгляд композитора, - классическая структура музыкального произведения. Но по той же схеме музыкального произведения развивается и человечество. Четыре программы (матрицы), известные на сегодняшний день, выглядят так: кочевье - оседлость - культура - цивилизация. И в каждом из этих периодов выделяются эпохи «тезиса», «антитезиса», «кризиса» и «синтеза», а также доминирует, заявляет о себе определенный человеческий архетип (охотника, героя, матери и пр.).
Рассказ об этом разворачивался на сцене клуба «Дом», где в зрительном зале собрались поклонники жанра авторской песни, а на сцене рядом с Дашкевичем - Лидия Чебоксарова, Дмитрий Богданов, Евгений Быков. В итоге музыкальная матрица нашего общего человеческого пути была проиллюстрирована совершенно «домашними», родными и узнаваемыми песнями, сочиненными Дашкевичем в содружестве с Юлием Кимом. Предельная, казалось бы, степень абстракции органично уживалась и увязывалась с земным опытом конкретного человека - и нас многих.
Например, «тезисом» кочевья, воплощением бегущей стаи, на концерте стала песня «Ходят кони над рекою» (из «Бумбараша»); «антитезисом» - явлением «охотника-одиночки» - песня «Журавль по небу летит»; «кризисом» (усилением шамана, берущего на себя страхи охотника) - «Балаганчик», а «синтезом» (объединением в племя) - песня «Сегодня душа весела».
«Тезис» оседлости - стадию матриархата, силу матери-хранительницы очага - представляла песня «Не покидай меня, весна»; «антитезис» - утверждение патриархата и главенствующую роль отца-собственника - песня «Жила-была на свете крыса»; «кризис» - установление рабства - песня Осипа из оперы «Ревизор», а синтезом всей стадии - оформлением семьи как социального ядра - стала песня «Приходи, сказка».
«Тезис» культуры (утверждение единобожия) ожил в переложении 136 псалма «На реках вавилонских»; «антитезисом» - явлением богоравного героя - была песня «Куда ты скачешь, мальчик»; «кризисом» - взрывом фанатизма (религиозного, революционного и пр.) - песня «Дрожи, буржуй» (из фильма «Бумбараш»), а «синтезом» - господством морали - песня «Жажда уставших коней».
«Тезисом» цивилизации стала музыка к фильму «Шерлок Холмс», «антитезисом» - расцветом либерализма - песня «Рынок» из оперы «Клоп». «Кризис» цивилизации - фаза тоталитаризма - и есть, по убеждению Дашкевича, то время, в которое мы сейчас живём. Его обозначила песня «Люди только мешают» (перевод из Ганса Магнуса Энценсбергера) и музыка к фильму «Плюмбум».
«Синтезом» цивилизации могла бы стать фаза «семьи народов» - «когда народы, распри позабыв, в единую семью объединятся» (как писал Александр Сергеевич). Но мы до неё ещё не дожили… Однако спеть об этом, помечтать в песне, возможно. И этой песней оказалось «19 октября»:
«Здравствуй, время гордых планов,
Пылких клятв и долгих встреч!
Свято дружеское пламя,
Да не просто уберечь.»
Голосом «тезиса» на вечере была Лидия Чебоксарова, в роли «антитезиса» выступал Дмитрий Богданов, от лица «синтеза» пели все вместе, а себе Дашкевич отвел роль «кризиса». К примеру, замечательно исполнил Блоковский «Балаганчик» на собственную музыку, который знаменовал стадию «кризиса» кочевья - жуткие бессознательные образы зла и бессилие человека перед ними.
Вечер получился небывалым в своём роде. Если на традиционном концерте последовательность песен и музыкальных произведений подчинена линейной земной логике - ассоциативной, настроенческой, психологической, а, значит, выводимой из опыта, - то композиция и идея этого концерта воплощала взгляд «свыше». Синтезирующий, собирающий взгляд на эволюцию, способный прозреть отражение музыкальных ритмов в человеческой истории, которые раскрываются по спирали и постижимы лишь с очень дальнего расстояния. По большему счету, это - взгляд не человеческий, а божеский, «частное лицо» так не может увидеть. Чтобы подобное понимание стало возможным, должны были потрудиться многие поколения ученых и исследователей - антропологов, мифологов, историков…
Но «живая вода» человеческих эмоций, одушевления была также необходима. И Лидия Чебоксарова с большой чуткостью, тонкостью и изяществом наполнила сосуд теории трепетом реального чувства. Именно как вода, знающая свою меру, принимающая берега и русло, но способная пропитать и наполнить малейшую ложбинку, щель в камне. Ни в чем не отступить от своей природы и в итоге - не растерять не капли из драгоценного дара одушевления.
Я так привыкла много лет восхищаться исполнением Камбуровой 136 псалма или песен «Не покидай меня, весна», «Последняя любовь», так пропиталась её интонациями, что они стали для меня каноническими. И это было личным открытием, неожиданностью, когда те же песни не утратили силы и проникновенности в исполнении Чебоксаровой, а, наоборот, приобрели новое - интимное - звучание. Тронули сердце иначе - человеческой соразмерностью, теплотой и близостью.
Дмитрию Богданову в его роли «антитезиса» доставались темы всё больше героические, и оттого исполнение получалось более обезличенным. Герой ведь теряет личность, обретая вместо неё статус. И потом снова возвращает её себе - уже на стадии «кризиса»… Ну, а переживание «кризиса» убедительно и мощно представлял Дашкевич за роялем.
И если уж говорить об архетипах… Пожалуй, именно сам Владимир Дашкевич с его масштабным взглядом, интеллектом, намерением осмыслить музыкальную суть истории, воплощал в тот вечер Отца, домашнее божество, перед которым все остальные - как дети, собираемые под крыло. Но дети - любимые, для которых всё и делается, пишется, творится.
К финалу вечера, когда на сцене запели «Песню четвертой роты» из фильма «Бумбараш», зал не выдержал - начал подпевать, преображаясь в хор. Подпевать с самозабвенной детской радостью, лучась улыбками от узнавания:
«Ничего, ничего, ничего…
Ничего, ничего, ничего,
Сабля, пуля, штыки - все равно.
Ты родимая, да ты дождись меня,
И я приду.
Я приду и тебе обойму,
Если я не погибну в бою,
В тот тяжелый час за рабочий класс,
За всю страну.»
Да, мы стали как дети… От абстрактной, пусть и очень увлекательной, теории перетекли к жаркому чувству совместности. Огонь разгорелся. Песня обернулась пространством общей памяти, местом встречи предков-революционеров с играющими «у гробового входа» потомками.
И опять подумалось, что сила прикосновения к Отцу - и к архетипу, и к человеку, который его воплощает, - дарит великое утешение. Отцовское присутствие не только создаёт правила игры и защиту, но и приобщает к замыслу. Помогает понять «зачем всё это было». А «живая вода» материнского соучастия привлекает в игру даже тех детей, которые не любят петь хором, просто подошли поближе из любопытства… И начали прислушиваться.
Триаду Гегеля - тезис / антитезис / синтез - Дашкевич дополнил четвертой стадией. Вернее, увидел эту стадию там, где она не была выявлена раньше. Получилось:
тезис / антитезис / кризис / синтез.
И это же, на взгляд композитора, - классическая структура музыкального произведения. Но по той же схеме музыкального произведения развивается и человечество. Четыре программы (матрицы), известные на сегодняшний день, выглядят так: кочевье - оседлость - культура - цивилизация. И в каждом из этих периодов выделяются эпохи «тезиса», «антитезиса», «кризиса» и «синтеза», а также доминирует, заявляет о себе определенный человеческий архетип (охотника, героя, матери и пр.).
Рассказ об этом разворачивался на сцене клуба «Дом», где в зрительном зале собрались поклонники жанра авторской песни, а на сцене рядом с Дашкевичем - Лидия Чебоксарова, Дмитрий Богданов, Евгений Быков. В итоге музыкальная матрица нашего общего человеческого пути была проиллюстрирована совершенно «домашними», родными и узнаваемыми песнями, сочиненными Дашкевичем в содружестве с Юлием Кимом. Предельная, казалось бы, степень абстракции органично уживалась и увязывалась с земным опытом конкретного человека - и нас многих.
Например, «тезисом» кочевья, воплощением бегущей стаи, на концерте стала песня «Ходят кони над рекою» (из «Бумбараша»); «антитезисом» - явлением «охотника-одиночки» - песня «Журавль по небу летит»; «кризисом» (усилением шамана, берущего на себя страхи охотника) - «Балаганчик», а «синтезом» (объединением в племя) - песня «Сегодня душа весела».
«Тезис» оседлости - стадию матриархата, силу матери-хранительницы очага - представляла песня «Не покидай меня, весна»; «антитезис» - утверждение патриархата и главенствующую роль отца-собственника - песня «Жила-была на свете крыса»; «кризис» - установление рабства - песня Осипа из оперы «Ревизор», а синтезом всей стадии - оформлением семьи как социального ядра - стала песня «Приходи, сказка».
«Тезис» культуры (утверждение единобожия) ожил в переложении 136 псалма «На реках вавилонских»; «антитезисом» - явлением богоравного героя - была песня «Куда ты скачешь, мальчик»; «кризисом» - взрывом фанатизма (религиозного, революционного и пр.) - песня «Дрожи, буржуй» (из фильма «Бумбараш»), а «синтезом» - господством морали - песня «Жажда уставших коней».
«Тезисом» цивилизации стала музыка к фильму «Шерлок Холмс», «антитезисом» - расцветом либерализма - песня «Рынок» из оперы «Клоп». «Кризис» цивилизации - фаза тоталитаризма - и есть, по убеждению Дашкевича, то время, в которое мы сейчас живём. Его обозначила песня «Люди только мешают» (перевод из Ганса Магнуса Энценсбергера) и музыка к фильму «Плюмбум».
«Синтезом» цивилизации могла бы стать фаза «семьи народов» - «когда народы, распри позабыв, в единую семью объединятся» (как писал Александр Сергеевич). Но мы до неё ещё не дожили… Однако спеть об этом, помечтать в песне, возможно. И этой песней оказалось «19 октября»:
«Здравствуй, время гордых планов,
Пылких клятв и долгих встреч!
Свято дружеское пламя,
Да не просто уберечь.»
Голосом «тезиса» на вечере была Лидия Чебоксарова, в роли «антитезиса» выступал Дмитрий Богданов, от лица «синтеза» пели все вместе, а себе Дашкевич отвел роль «кризиса». К примеру, замечательно исполнил Блоковский «Балаганчик» на собственную музыку, который знаменовал стадию «кризиса» кочевья - жуткие бессознательные образы зла и бессилие человека перед ними.
Вечер получился небывалым в своём роде. Если на традиционном концерте последовательность песен и музыкальных произведений подчинена линейной земной логике - ассоциативной, настроенческой, психологической, а, значит, выводимой из опыта, - то композиция и идея этого концерта воплощала взгляд «свыше». Синтезирующий, собирающий взгляд на эволюцию, способный прозреть отражение музыкальных ритмов в человеческой истории, которые раскрываются по спирали и постижимы лишь с очень дальнего расстояния. По большему счету, это - взгляд не человеческий, а божеский, «частное лицо» так не может увидеть. Чтобы подобное понимание стало возможным, должны были потрудиться многие поколения ученых и исследователей - антропологов, мифологов, историков…
Но «живая вода» человеческих эмоций, одушевления была также необходима. И Лидия Чебоксарова с большой чуткостью, тонкостью и изяществом наполнила сосуд теории трепетом реального чувства. Именно как вода, знающая свою меру, принимающая берега и русло, но способная пропитать и наполнить малейшую ложбинку, щель в камне. Ни в чем не отступить от своей природы и в итоге - не растерять не капли из драгоценного дара одушевления.
Я так привыкла много лет восхищаться исполнением Камбуровой 136 псалма или песен «Не покидай меня, весна», «Последняя любовь», так пропиталась её интонациями, что они стали для меня каноническими. И это было личным открытием, неожиданностью, когда те же песни не утратили силы и проникновенности в исполнении Чебоксаровой, а, наоборот, приобрели новое - интимное - звучание. Тронули сердце иначе - человеческой соразмерностью, теплотой и близостью.
Дмитрию Богданову в его роли «антитезиса» доставались темы всё больше героические, и оттого исполнение получалось более обезличенным. Герой ведь теряет личность, обретая вместо неё статус. И потом снова возвращает её себе - уже на стадии «кризиса»… Ну, а переживание «кризиса» убедительно и мощно представлял Дашкевич за роялем.
И если уж говорить об архетипах… Пожалуй, именно сам Владимир Дашкевич с его масштабным взглядом, интеллектом, намерением осмыслить музыкальную суть истории, воплощал в тот вечер Отца, домашнее божество, перед которым все остальные - как дети, собираемые под крыло. Но дети - любимые, для которых всё и делается, пишется, творится.
К финалу вечера, когда на сцене запели «Песню четвертой роты» из фильма «Бумбараш», зал не выдержал - начал подпевать, преображаясь в хор. Подпевать с самозабвенной детской радостью, лучась улыбками от узнавания:
«Ничего, ничего, ничего…
Ничего, ничего, ничего,
Сабля, пуля, штыки - все равно.
Ты родимая, да ты дождись меня,
И я приду.
Я приду и тебе обойму,
Если я не погибну в бою,
В тот тяжелый час за рабочий класс,
За всю страну.»
Да, мы стали как дети… От абстрактной, пусть и очень увлекательной, теории перетекли к жаркому чувству совместности. Огонь разгорелся. Песня обернулась пространством общей памяти, местом встречи предков-революционеров с играющими «у гробового входа» потомками.
И опять подумалось, что сила прикосновения к Отцу - и к архетипу, и к человеку, который его воплощает, - дарит великое утешение. Отцовское присутствие не только создаёт правила игры и защиту, но и приобщает к замыслу. Помогает понять «зачем всё это было». А «живая вода» материнского соучастия привлекает в игру даже тех детей, которые не любят петь хором, просто подошли поближе из любопытства… И начали прислушиваться.