(no subject)
Сказка требует темноты - вернее, рождается на границе темноты и света. Непременно должна быть тайна и опасность, страх перед неведомым. И когда он сгустится, темнота протянет свои щупальца к самому сердцу, выдавливая страх как пищу для себя... Как в детской страшилке, внушаемой низким хриплым голосом, растягивая гласные: "В одном чёрном-чёрном городе на чёрной-чёрной улице стоял чёрный-чёрный дом. А в нём чёрная-чёрная комната... Отдай моё сердце!" И в этот момент пугающий должен сделать резкое движение, толкнуть в грудину, чтобы зазевавшийся слушатель до смерти испугался. Сама в нежном детстве подпрыгивала и пугалась - хорошо запомнилось...
Но несмотря на страх, снова тянешься к темноте и ахаешь от ночных прогулок - и от сказок, читаемых перед сном. Лишь в темноте расцветает магическое свечение сказки, мерцает волшебный фонарь, озаряющий тайные уголки и показывающий потерянную дорогу. Они непременно должны встретиться: страх - и спасение от него; обрыв нитей, атака неизвестности, упавшее сердце - и утешительное обещание.
А свет фонаря в темноте и есть обещание. Он ещё не дом, но уже путь к дому.
Но несмотря на страх, снова тянешься к темноте и ахаешь от ночных прогулок - и от сказок, читаемых перед сном. Лишь в темноте расцветает магическое свечение сказки, мерцает волшебный фонарь, озаряющий тайные уголки и показывающий потерянную дорогу. Они непременно должны встретиться: страх - и спасение от него; обрыв нитей, атака неизвестности, упавшее сердце - и утешительное обещание.
А свет фонаря в темноте и есть обещание. Он ещё не дом, но уже путь к дому.