АРКАДИЙ СУРОВ
ДРУГОЙ ВИННИ ПУХ. ПОСЛЕ ВСЕГО
I
Как-то Время пришло к Винни Пуху, и он повзрослел.
Он свой лес обошел и зарыл свою книгу под дубом.
Птицы в кронах кричали: "Куда ж ты собрался, пострел?",
Но молчал Винни Пух, закрывая глаза нерасчёсанным чубом.
А за лесом лежала долина и пальцы дорог,
Он пожал эти пальцы и выбрал, которые к морю,
А вдогонку ему всё махал и махал Пятачок,
И всего впереди было вдоволь - и счастья, и горя.
II
А ветер дует Винни Пуху в спину,
А то - в лицо, то лоб ему, как сыну,
Вечернею прохладой освежит,
Подошвы стёрты ровно вполовину,
Песок шуршит, а путь далёк лежит.
Пух долго шёл в пыли и к морю вышел,
И переплыл его, и у мальчишек,
Хозяев порта и ловцов трески,
Его назвали как-то "дядя Миша",
И он очнулся, глянув на виски.
Что ж, вот и "дядя". Ветер в спину дует,
И непогода в небесах колдует,
Дорога - прямо, нет дороги вспять.
Закат червонным облака рисует.
И кто нас ждёт? А некому нас ждать.
III
Посредине земли, посредине горячего вечного лета,
На чужом берегу, пропуская сквозь уши
Чужую гортанную речь,
Я вдруг вспомнил тебя, Пятачок,
Как кричал ты мне вслед, и порывами ветра
Уносило слова твои в сторону, может быть, чтобы сберечь.
Я письмо бы тебе написал, да у нас там и адреса нету,
Я тебя не забыл, и надеюсь, что кто-нибудь помнит меня,
Ты всегда был домашним, а я вот болтаюсь по белому свету,
И забрался далёко, до вас не доскачешь,
И нету деньжат на коня.
Знаешь, я здесь один, а приятели - им бы поесть да напиться.
Всё гогочут по-своему, некому даже про лес рассказать.
Я диктую письмо в пустоту, может, слышит какая-то птица,
Может, знает по-нашему,
Может быть, сможет тебя разыскать.
IV
Как, ты думаешь, живём мы тут, Винни?
Всё старинную толчём воду в ступе,
Коротаем у окна вечер зимний,
Да болтаем по утрам ложкой в супе.
Что ни глянь, всё бурелом да валежник.
Старый лес, и что, к чертям, в нём такого?
Ну, орехи, ну весною подснежник,
Нет, ты там счастливей нас, право слово.
Про тебя мне начирикала птица,
Говорит, летела долго-далеко.
Будь по-твоему, решил возвратиться -
Приезжай, мне тоже тут одиноко.
Помнишь, ты тогда ушёл, было лето.
Я считал, ну через годик вернется.
Тридцать лет прошло, а ты - всё по свету,
И твой дуб в моё окно веткой бьётся.
V
Над Стамбулом - туман, а Европа засыпана снегом.
В небо трубы дымят, и кострами зажглись пустыри.
Старый доктор, закутавшись в плед, пишет длинные письма коллегам.
Далеко до весны и, по звездам видать, далеко до зари.
Пишет он, что отмеряно всем, без поправок по росту и весу,
Мелких пакостей, крупных обид, тишины и случайных даров.
Если вышел из леса, то значит вернёшься когда-нибудь к лесу.
По Писанию так. Возвращаются все под родительский кров.
Лес обнимет тебя лопухами, закутает в травы,
Сядешь ты у корней, и охватит тебя забытье.
И кусты зацветут над тобой, и пахнёт беленою-отравой,
И останется после тебя только детское имя твоё.
После всего.
Мы уедем с тобою когда-то на греческий остров,
Сложим дом из камней, и очаг, и поймаем козу,
Назовем её Арфа, и жить будем тихо и просто,
Лишь бы крыша не очень у нас протекала в грозу.
А вокруг будет море, оно будет добрым и щедрым,
Я в погожие дни из него буду рыбу ловить,
Так состаримся мы, нас соленые выбелят ветры,
И зимою умрём, и коза нас пойдёт хоронить.
I
Как-то Время пришло к Винни Пуху, и он повзрослел.
Он свой лес обошел и зарыл свою книгу под дубом.
Птицы в кронах кричали: "Куда ж ты собрался, пострел?",
Но молчал Винни Пух, закрывая глаза нерасчёсанным чубом.
А за лесом лежала долина и пальцы дорог,
Он пожал эти пальцы и выбрал, которые к морю,
А вдогонку ему всё махал и махал Пятачок,
И всего впереди было вдоволь - и счастья, и горя.
II
А ветер дует Винни Пуху в спину,
А то - в лицо, то лоб ему, как сыну,
Вечернею прохладой освежит,
Подошвы стёрты ровно вполовину,
Песок шуршит, а путь далёк лежит.
Пух долго шёл в пыли и к морю вышел,
И переплыл его, и у мальчишек,
Хозяев порта и ловцов трески,
Его назвали как-то "дядя Миша",
И он очнулся, глянув на виски.
Что ж, вот и "дядя". Ветер в спину дует,
И непогода в небесах колдует,
Дорога - прямо, нет дороги вспять.
Закат червонным облака рисует.
И кто нас ждёт? А некому нас ждать.
III
Посредине земли, посредине горячего вечного лета,
На чужом берегу, пропуская сквозь уши
Чужую гортанную речь,
Я вдруг вспомнил тебя, Пятачок,
Как кричал ты мне вслед, и порывами ветра
Уносило слова твои в сторону, может быть, чтобы сберечь.
Я письмо бы тебе написал, да у нас там и адреса нету,
Я тебя не забыл, и надеюсь, что кто-нибудь помнит меня,
Ты всегда был домашним, а я вот болтаюсь по белому свету,
И забрался далёко, до вас не доскачешь,
И нету деньжат на коня.
Знаешь, я здесь один, а приятели - им бы поесть да напиться.
Всё гогочут по-своему, некому даже про лес рассказать.
Я диктую письмо в пустоту, может, слышит какая-то птица,
Может, знает по-нашему,
Может быть, сможет тебя разыскать.
IV
Как, ты думаешь, живём мы тут, Винни?
Всё старинную толчём воду в ступе,
Коротаем у окна вечер зимний,
Да болтаем по утрам ложкой в супе.
Что ни глянь, всё бурелом да валежник.
Старый лес, и что, к чертям, в нём такого?
Ну, орехи, ну весною подснежник,
Нет, ты там счастливей нас, право слово.
Про тебя мне начирикала птица,
Говорит, летела долго-далеко.
Будь по-твоему, решил возвратиться -
Приезжай, мне тоже тут одиноко.
Помнишь, ты тогда ушёл, было лето.
Я считал, ну через годик вернется.
Тридцать лет прошло, а ты - всё по свету,
И твой дуб в моё окно веткой бьётся.
V
Над Стамбулом - туман, а Европа засыпана снегом.
В небо трубы дымят, и кострами зажглись пустыри.
Старый доктор, закутавшись в плед, пишет длинные письма коллегам.
Далеко до весны и, по звездам видать, далеко до зари.
Пишет он, что отмеряно всем, без поправок по росту и весу,
Мелких пакостей, крупных обид, тишины и случайных даров.
Если вышел из леса, то значит вернёшься когда-нибудь к лесу.
По Писанию так. Возвращаются все под родительский кров.
Лес обнимет тебя лопухами, закутает в травы,
Сядешь ты у корней, и охватит тебя забытье.
И кусты зацветут над тобой, и пахнёт беленою-отравой,
И останется после тебя только детское имя твоё.
После всего.
Мы уедем с тобою когда-то на греческий остров,
Сложим дом из камней, и очаг, и поймаем козу,
Назовем её Арфа, и жить будем тихо и просто,
Лишь бы крыша не очень у нас протекала в грозу.
А вокруг будет море, оно будет добрым и щедрым,
Я в погожие дни из него буду рыбу ловить,
Так состаримся мы, нас соленые выбелят ветры,
И зимою умрём, и коза нас пойдёт хоронить.