Из Стокгольма
В короткое, на вдох-выдох лето Стокгольм ныряет с головой - здесь одуряюще пахнет морем, развязные чайки летают вальяжно, и девушки выгуливают мини и шорты, а вдоль каменной набережной в старом городе растеклись open-air бары, где люди - все второй, а то и третьей молодости - пьют, шумят и смотрят на море - словом, как на курорте.
Разноголосица вокруг - благо дело, шведский уху непривычен - затягивает в уютный водоворот, где крутишься блаженно, без опоры и зацепки, натыкаясь временами на приятно знакомый английский говор, шарахаясь от акающей русской речи, кивая смутно знакомым французскому, испанскому, немецкому.
Сухой, соленый, каменный город звучит как виолончель.
***
Стокгольм очень дорог, и если ваш герой не сподобился заблаговременно поднять свой уровень до нужного в этих местах, его сосуд с маной будет неуклонно и скоро пустеть - раза в полтора быстрее, чем в немецких землях, скажем.
Оттого дешевый - по местным, по местным меркам - дешевый студенческий хостел на набережной - дому двести лет и в окна каждое утро заглядывает море - дешевый отель заполнен вовсе не студентами, а, скорее, людьми подорожными, проезжими, седыми бабушками с картами города в руках, шумными семьями, какими-то микроскопических масштабов деловарами, и просто профессиональными путешественниками - из тех, что рюкзак предпочтут чемодану.
Попадаются тут истые бриллианты - в частности, такой себе архетипный левантиец, пожилой, пузатый, смуглый, важный - в начищенных туфлях, в пиджаке и жилете, в бабочке! в бабочке! - запекал на общественной кухне - чай, кофе и макароны бесплатно, так вот же ты, шведский социализм - запекал курицу в томатном соусе, после чего вытащил ее из духовки и самолично съел.
На кухне же сегодня ласково и тягуче выясняла отношения пара - с такими леконтовскими затяжными интонациями, когда где-то на фоне бесконечно печальный аккорд, и в перебивке дождь. Оба огромные, высокие, и оба застряли в той самой лихой молодости, которая прошла безнадежно давно - вот и шевелюра у него, даром что седина закрашена в радикально черный, поредела, и у рок-н-рольных башмаков подошва стоптана, а она - выбеленные волосы, закрашенные морщины, мини, взгляд снизу-вверх и эти повадки капризной красавицы... Но поди ж ты, ссорятся, мирятся, смотрят друг на друга неотрывно, пальцем по его запястью водит...
Здесь вот что бросается в глаза - счастливые немолодые пары - или несчастливые, но живые, со страстями, со взглядами; пары, не почившие с миром в двухкомнатном уюте. Полным-полно тут таких пар, и нет у меня ответа, почему так: то ли и вправду договорились жить вместе и умереть вместе, то ли встретились не так и давно, и чувства не остыли; одно ясно - здесь нет ничего неприличного в том, чтоб любить - даже если ты родился очень-очень давно.
Разноголосица вокруг - благо дело, шведский уху непривычен - затягивает в уютный водоворот, где крутишься блаженно, без опоры и зацепки, натыкаясь временами на приятно знакомый английский говор, шарахаясь от акающей русской речи, кивая смутно знакомым французскому, испанскому, немецкому.
Сухой, соленый, каменный город звучит как виолончель.
***
Стокгольм очень дорог, и если ваш герой не сподобился заблаговременно поднять свой уровень до нужного в этих местах, его сосуд с маной будет неуклонно и скоро пустеть - раза в полтора быстрее, чем в немецких землях, скажем.
Оттого дешевый - по местным, по местным меркам - дешевый студенческий хостел на набережной - дому двести лет и в окна каждое утро заглядывает море - дешевый отель заполнен вовсе не студентами, а, скорее, людьми подорожными, проезжими, седыми бабушками с картами города в руках, шумными семьями, какими-то микроскопических масштабов деловарами, и просто профессиональными путешественниками - из тех, что рюкзак предпочтут чемодану.
Попадаются тут истые бриллианты - в частности, такой себе архетипный левантиец, пожилой, пузатый, смуглый, важный - в начищенных туфлях, в пиджаке и жилете, в бабочке! в бабочке! - запекал на общественной кухне - чай, кофе и макароны бесплатно, так вот же ты, шведский социализм - запекал курицу в томатном соусе, после чего вытащил ее из духовки и самолично съел.
На кухне же сегодня ласково и тягуче выясняла отношения пара - с такими леконтовскими затяжными интонациями, когда где-то на фоне бесконечно печальный аккорд, и в перебивке дождь. Оба огромные, высокие, и оба застряли в той самой лихой молодости, которая прошла безнадежно давно - вот и шевелюра у него, даром что седина закрашена в радикально черный, поредела, и у рок-н-рольных башмаков подошва стоптана, а она - выбеленные волосы, закрашенные морщины, мини, взгляд снизу-вверх и эти повадки капризной красавицы... Но поди ж ты, ссорятся, мирятся, смотрят друг на друга неотрывно, пальцем по его запястью водит...
Здесь вот что бросается в глаза - счастливые немолодые пары - или несчастливые, но живые, со страстями, со взглядами; пары, не почившие с миром в двухкомнатном уюте. Полным-полно тут таких пар, и нет у меня ответа, почему так: то ли и вправду договорились жить вместе и умереть вместе, то ли встретились не так и давно, и чувства не остыли; одно ясно - здесь нет ничего неприличного в том, чтоб любить - даже если ты родился очень-очень давно.