Что-то с памятью моей стало
То, что в детстве мне порой казалось скучным и ничем не примечательным, сейчас вспоминается с особой ностальгией.
Мое утро у бабушки с дедушкой начиналось ближе к обеду. К этому времени дед приезжал с работы, и мы втроем садились за стол. Он рассказывал последние новости, мне почему-то всегда было страшно интересно слушать о вполне заурядных деревенских баталиях. Сколько мне было? Да, вот, сколько себя помню. С самого раннего детства. Меня часто на лето родители привозили в деревню. Помню, как сладко было просыпаться от запаха блинов или коржиков, а еще - галушек с маком. Скучаю по бабушкиному борщу и супу со щавелем. Все, что я потом ела, было не то. Вкусно, да, но не то.
Я часто встречала деда с работы. Он ехал верхом на коне, я бежала навстречу, он подсаживал меня к себе. Когда стала постарше, то уже в седло садилась одна. Верхом на коне я чувствовала себя не меньше, чем королевой. Я только и ждала вечера, чтобы прокатиться. Вообще, мне свойственна была мания величия. Помнится, в Феодосии прикупили мне розовую шляпку, изящную, воздушную. И вот я приезжаю к бабуле с дедулей. Дед просит съездить с ним за водой. Снарядил телегу, установил на нее огромную бочку для воды и поехали. Он лицом вперед, управляет конем, а я сзади на бочке, в этой самой шляпе, гордая и счастливая. Боже, какой фурор я произвела среди местных мальчишек! Какие высокомерные взгляды я бросала на них из под своей шляпки! Любопытно, что спустя несколько лет, когда случилась у меня первая взрослая влюбленность, мой кавалер признался, что помнит меня еще в той самой розовой шляпке. А я пребывала в полной уверенности, что вижу его впервые.
А еще во дворе дома были качели. Я раскачивалась до ощущения полета, до бабочек в животе и пела. Я тогда не знала, что у меня нет особого слуха и голоса. Мне еще не сказали об этом. И я пела. Громко и от души, представляя себя на сцене, окруженной благодарными зрителями.
Там, в деревне, у меня был друг - обычная дворняга по кличке Буян. Любовь у нас была взаимная. Помню, было мне то ли грустно, то ли обидно отчего-то, в общем я плакала. Присела на бревнышко, он подошел и лизнул меня в щеку и взгляд у него был грустно-вопросительный и полная готовность помочь. От этого участия я еще сильнее разрыдалась. Но это уже были совсем другие слезы...
И вот всплывают в памяти такие фрагменты, совершенно обычные, мало чем отличающиеся от воспоминаний других людей, но это неважно. Потому что ТАМ мне тепло, уютно и спокойно. И, увы, ни одно из тех мгновений невозможно повторить и пережить заново. Хотя бы потому, что почти пятнадцать лет назад деревня сгорела. Почти вся. Ее отстроили заново. Но все не то. И дома не те. И нет больше нашего деревянного дома под раскидистыми кустами черемухи. Нет моего преданного друга, потому что погиб во время пожара, его не успели спасти. А совсем недавно не стало моего деда. И с каждой потерей цена воспоминаний растет.
Мое утро у бабушки с дедушкой начиналось ближе к обеду. К этому времени дед приезжал с работы, и мы втроем садились за стол. Он рассказывал последние новости, мне почему-то всегда было страшно интересно слушать о вполне заурядных деревенских баталиях. Сколько мне было? Да, вот, сколько себя помню. С самого раннего детства. Меня часто на лето родители привозили в деревню. Помню, как сладко было просыпаться от запаха блинов или коржиков, а еще - галушек с маком. Скучаю по бабушкиному борщу и супу со щавелем. Все, что я потом ела, было не то. Вкусно, да, но не то.
Я часто встречала деда с работы. Он ехал верхом на коне, я бежала навстречу, он подсаживал меня к себе. Когда стала постарше, то уже в седло садилась одна. Верхом на коне я чувствовала себя не меньше, чем королевой. Я только и ждала вечера, чтобы прокатиться. Вообще, мне свойственна была мания величия. Помнится, в Феодосии прикупили мне розовую шляпку, изящную, воздушную. И вот я приезжаю к бабуле с дедулей. Дед просит съездить с ним за водой. Снарядил телегу, установил на нее огромную бочку для воды и поехали. Он лицом вперед, управляет конем, а я сзади на бочке, в этой самой шляпе, гордая и счастливая. Боже, какой фурор я произвела среди местных мальчишек! Какие высокомерные взгляды я бросала на них из под своей шляпки! Любопытно, что спустя несколько лет, когда случилась у меня первая взрослая влюбленность, мой кавалер признался, что помнит меня еще в той самой розовой шляпке. А я пребывала в полной уверенности, что вижу его впервые.
А еще во дворе дома были качели. Я раскачивалась до ощущения полета, до бабочек в животе и пела. Я тогда не знала, что у меня нет особого слуха и голоса. Мне еще не сказали об этом. И я пела. Громко и от души, представляя себя на сцене, окруженной благодарными зрителями.
Там, в деревне, у меня был друг - обычная дворняга по кличке Буян. Любовь у нас была взаимная. Помню, было мне то ли грустно, то ли обидно отчего-то, в общем я плакала. Присела на бревнышко, он подошел и лизнул меня в щеку и взгляд у него был грустно-вопросительный и полная готовность помочь. От этого участия я еще сильнее разрыдалась. Но это уже были совсем другие слезы...
И вот всплывают в памяти такие фрагменты, совершенно обычные, мало чем отличающиеся от воспоминаний других людей, но это неважно. Потому что ТАМ мне тепло, уютно и спокойно. И, увы, ни одно из тех мгновений невозможно повторить и пережить заново. Хотя бы потому, что почти пятнадцать лет назад деревня сгорела. Почти вся. Ее отстроили заново. Но все не то. И дома не те. И нет больше нашего деревянного дома под раскидистыми кустами черемухи. Нет моего преданного друга, потому что погиб во время пожара, его не успели спасти. А совсем недавно не стало моего деда. И с каждой потерей цена воспоминаний растет.