Мелочь, но какая важная
Оставлю это здесь в надежде вернуться и покопать.
Оригинал взят у sg_karamurza в Мелочь, но какая важная
http://centero.ru/opinions/item/318-uhod-v-abstrakziu
Начну с автобиографического вступления. По образованию я химик, с 8-го класса ходил в кружок на химфаке МГУ (мы там проходили в лаборатории практикумы 2 и 3 курсов; в 10-м классе мне уже посчастливилось участвовать в исследовании). Так же и студентом - наполовину в лаборатории, выполнение диплома уже в НИИ. В 1966 г. я отпросился на Кубу - хотел посмотреть, что там делается. Сразу попал в обстановку дебатов - как строить их науку, да и все остальные системы. Спорить приходилось и с советскими экспертами, и с кубинцами, и со специалистами из СЭВа, США, Европы, с левыми из Латинской Америки. Были и молодые, и старики, из университетов и практики. Все выполняли свое дело как миссию, без дураков. Напряженно думали, искали аргументы в своем опыте. Для меня это была школа - вторая после всей той, что готовила меня в СССР.
Вернулся я в свой НИИ, но тянуло обдумывать то знание, что получил на Кубе, в ином пространстве и в необычных для нас контекстах. Посчитал, что это сырое знание надо доработать и ввести в оборот дома. Возникло ощущение, что тот международный «мозговой штурм» обнаружил для меня ряд важных изъянов в нашем советском подходе к выявлению и анализу проблем. Можно сказать, к проблемам в принципе. Надо было скорректировать очки, через которые мы смотрели на проблему как систему. Я ушел из химии, от любимого дела, занялся методологией и организацией науки.
Это уже 70-е годы. Было сколько-то таких, как я. Разными путями, но они подошли и погрузились в такую работу. Эти люди были рассыпаны по НИИ и вузам, на заводах и в управлениях. Их уважали, слушали и берегли, но институционализации их сообщества не произошло, и официальное обществоведение они не поколебали. Они работали без конфликтов с мэйнстримом, а как-то сбоку. Было тяжелое ощущение, что в СССР частота и масштаб ошибок при выработке решений (самого разного типа) будут расти. Я пытался тренировать своих аспирантов. Например, давал им книгу Г.Х. Попова об организации научно-технических программ и поручал найти некогерентность и разрывы в логике умозаключений. Это там почти на каждой странице. Похоже, что таких маленьких сгустков активности было довольно много - сходные статьи и выступления влияли на ученых и администраторов.
Но до заметного сдвига дойти не успели. Этот процесс был оборван перестройкой, резко. Власть подняла такую океанскую волну, что наши методологические потуги на этой волне оказались мелкой рябью. Тонкий слой «кропателей» исчез, как корова языком слизала. Кто-то примкнул к реформаторам, кто-то к оппозиции, многие канули за границей - в общем, друг друга растеряли.
Еще в 90-е годы казалось, что задел 70-80-х годов не мог пропасть. Вот, пройдет период «бури и натиска», разумные интеллектуалы новой власти обновят старые тексты и учебники, продолжат модернизацию арсенала нашей российской рациональности. Я, например, этим и стал заниматься, стараясь не приближаться к власти, но и не раздражая ее. Читал, писал, слушал. Но в целом события пошли по едва ли не худшему коридору - Сорос и пр. партнеры дали деньги, наши интеллектуалы перевели западные учебники 70-80-х годов, освежевали их и заполнили ими вузы и школы. Образование посадили на такой сухой паек, что даже пресловутое телевидение не могло бы так оболванить последние три поколения, как учебники.
Сейчас, принимая экзамены у здоровых, благополучных и умных студентов, читая их дипломы и даже диссертации, я как будто стою на краю пропасти. Казалось невозможным стереть из сознания массы образованной молодежи навыки и знания, которые еще недавно были уже хоть и не господствующими, но широко известными. Какая это была иллюзия! Министерство образования дает инструкцию - и исчезает целый пласт знания и культуры мышления. При этом видно, что руководство министерства делает это не по злому умыслу, а просто потому, что оно к этому пласту никогда не прикасалось. Ему даже бесполезно что-то объяснять.
Так получилось, что за последний год я был на многих совещаниях в «мозговых центрах» и властных структур, и «системной оппозиции». Они с уважением приглашали, слушали, просили почитать их концепции и программы, дать свои замечания. Я бы и не стал лезть с замечаниями, но раз просят, делать нечего - я писал, и на этом наши контакты прекращались. Тихо, мирно.
Но что мне кажется важным - во всех прочитанных и выслушанных концепциях, независимо от их политических или идеологических установок, я видел одни и те же провалы и ошибки. Как будто эту возрастную когорту советской интеллигенции реформа развела по разным «партиям», но при этом изъяла у всего состава определенные инструменты мышления. Какая чертовщина! Сама эта проблема заслуживает большого исследования. Ведь после этой когорты придет поколение, лишенное уже и того здравого смысла и опыта, которыми обладает арьергард советской интеллигенции.
В этой короткой заметке неуместно разворачивать систему ошибок, которые я имею в виду. Скажу об одной общей особенности: тексты, которые излагали концепции и программы, всегда исходили из какой-то цели, опирающейся на определенные ценности (самые разные - от социальной справедливости до неолиберальных). Но эта цель никак не была привязана к российской реальности и к тем очевидным ограничениям, которые накладывает эта реальность. Спрашиваешь: а какой социальный субъект поймет и примет к исполнению Вашу программу? Никто не отвечает! Иногда соглашаются: «Да, такого субъекта в наличии нет, его уничтожила реформа. Но мы мы говорим, куда надо двигаться, а возрождением этого субъекта будут заниматься другие ведомства…».
Так не бывает! Когда в 20-30-е годы начинали программы - создания авиации, атомную и пр., - лидеры этих программ представляли их как системы. Это были не абстрактные модели, а совокупность взаимосвязанных задач, для решения которых надо было произвести средства из доступных отечественных материалов. И первым делом принималась доктрина создания той социальной и культурной общности, которая и будет выполнять программу - организации ПТУ, техникумов и вузов, обучения и воспитания рабочих, инженеров и конструкторов, установления их тесных и прямых связей с учеными, военными, поэтами и кинорежиссерами, не говоря уж о создании социальных условий. Все это и Генеральные конструкторы, и Курчатов обсуждали со Сталиным, вплоть до бытовых деталей, потому что «выращивание» социального субъекта крупной программы было чрезвычайной и самой сложной задачей.
А сейчас эта задача, пожалуй, намного сложнее, чем в те годы. Абстрагироваться от этой задачи - признак ухода от выполнения самых первых этапов структурно-функционального анализа. Но это значит, что цели этих программ так и не будут достигнуты, ибо они являются всего лишь благими пожеланиями.
Печально, но похоже, что обучение этим умениям, необходимым всем гражданам - каждому на своем месте, - еще не скоро будет предусмотрено в образовательных стандартах. Надо самим делать, сколько успеем.
Оригинал взят у sg_karamurza в Мелочь, но какая важная
http://centero.ru/opinions/item/318-uhod-v-abstrakziu
Начну с автобиографического вступления. По образованию я химик, с 8-го класса ходил в кружок на химфаке МГУ (мы там проходили в лаборатории практикумы 2 и 3 курсов; в 10-м классе мне уже посчастливилось участвовать в исследовании). Так же и студентом - наполовину в лаборатории, выполнение диплома уже в НИИ. В 1966 г. я отпросился на Кубу - хотел посмотреть, что там делается. Сразу попал в обстановку дебатов - как строить их науку, да и все остальные системы. Спорить приходилось и с советскими экспертами, и с кубинцами, и со специалистами из СЭВа, США, Европы, с левыми из Латинской Америки. Были и молодые, и старики, из университетов и практики. Все выполняли свое дело как миссию, без дураков. Напряженно думали, искали аргументы в своем опыте. Для меня это была школа - вторая после всей той, что готовила меня в СССР.
Вернулся я в свой НИИ, но тянуло обдумывать то знание, что получил на Кубе, в ином пространстве и в необычных для нас контекстах. Посчитал, что это сырое знание надо доработать и ввести в оборот дома. Возникло ощущение, что тот международный «мозговой штурм» обнаружил для меня ряд важных изъянов в нашем советском подходе к выявлению и анализу проблем. Можно сказать, к проблемам в принципе. Надо было скорректировать очки, через которые мы смотрели на проблему как систему. Я ушел из химии, от любимого дела, занялся методологией и организацией науки.
Это уже 70-е годы. Было сколько-то таких, как я. Разными путями, но они подошли и погрузились в такую работу. Эти люди были рассыпаны по НИИ и вузам, на заводах и в управлениях. Их уважали, слушали и берегли, но институционализации их сообщества не произошло, и официальное обществоведение они не поколебали. Они работали без конфликтов с мэйнстримом, а как-то сбоку. Было тяжелое ощущение, что в СССР частота и масштаб ошибок при выработке решений (самого разного типа) будут расти. Я пытался тренировать своих аспирантов. Например, давал им книгу Г.Х. Попова об организации научно-технических программ и поручал найти некогерентность и разрывы в логике умозаключений. Это там почти на каждой странице. Похоже, что таких маленьких сгустков активности было довольно много - сходные статьи и выступления влияли на ученых и администраторов.
Но до заметного сдвига дойти не успели. Этот процесс был оборван перестройкой, резко. Власть подняла такую океанскую волну, что наши методологические потуги на этой волне оказались мелкой рябью. Тонкий слой «кропателей» исчез, как корова языком слизала. Кто-то примкнул к реформаторам, кто-то к оппозиции, многие канули за границей - в общем, друг друга растеряли.
Еще в 90-е годы казалось, что задел 70-80-х годов не мог пропасть. Вот, пройдет период «бури и натиска», разумные интеллектуалы новой власти обновят старые тексты и учебники, продолжат модернизацию арсенала нашей российской рациональности. Я, например, этим и стал заниматься, стараясь не приближаться к власти, но и не раздражая ее. Читал, писал, слушал. Но в целом события пошли по едва ли не худшему коридору - Сорос и пр. партнеры дали деньги, наши интеллектуалы перевели западные учебники 70-80-х годов, освежевали их и заполнили ими вузы и школы. Образование посадили на такой сухой паек, что даже пресловутое телевидение не могло бы так оболванить последние три поколения, как учебники.
Сейчас, принимая экзамены у здоровых, благополучных и умных студентов, читая их дипломы и даже диссертации, я как будто стою на краю пропасти. Казалось невозможным стереть из сознания массы образованной молодежи навыки и знания, которые еще недавно были уже хоть и не господствующими, но широко известными. Какая это была иллюзия! Министерство образования дает инструкцию - и исчезает целый пласт знания и культуры мышления. При этом видно, что руководство министерства делает это не по злому умыслу, а просто потому, что оно к этому пласту никогда не прикасалось. Ему даже бесполезно что-то объяснять.
Так получилось, что за последний год я был на многих совещаниях в «мозговых центрах» и властных структур, и «системной оппозиции». Они с уважением приглашали, слушали, просили почитать их концепции и программы, дать свои замечания. Я бы и не стал лезть с замечаниями, но раз просят, делать нечего - я писал, и на этом наши контакты прекращались. Тихо, мирно.
Но что мне кажется важным - во всех прочитанных и выслушанных концепциях, независимо от их политических или идеологических установок, я видел одни и те же провалы и ошибки. Как будто эту возрастную когорту советской интеллигенции реформа развела по разным «партиям», но при этом изъяла у всего состава определенные инструменты мышления. Какая чертовщина! Сама эта проблема заслуживает большого исследования. Ведь после этой когорты придет поколение, лишенное уже и того здравого смысла и опыта, которыми обладает арьергард советской интеллигенции.
В этой короткой заметке неуместно разворачивать систему ошибок, которые я имею в виду. Скажу об одной общей особенности: тексты, которые излагали концепции и программы, всегда исходили из какой-то цели, опирающейся на определенные ценности (самые разные - от социальной справедливости до неолиберальных). Но эта цель никак не была привязана к российской реальности и к тем очевидным ограничениям, которые накладывает эта реальность. Спрашиваешь: а какой социальный субъект поймет и примет к исполнению Вашу программу? Никто не отвечает! Иногда соглашаются: «Да, такого субъекта в наличии нет, его уничтожила реформа. Но мы мы говорим, куда надо двигаться, а возрождением этого субъекта будут заниматься другие ведомства…».
Так не бывает! Когда в 20-30-е годы начинали программы - создания авиации, атомную и пр., - лидеры этих программ представляли их как системы. Это были не абстрактные модели, а совокупность взаимосвязанных задач, для решения которых надо было произвести средства из доступных отечественных материалов. И первым делом принималась доктрина создания той социальной и культурной общности, которая и будет выполнять программу - организации ПТУ, техникумов и вузов, обучения и воспитания рабочих, инженеров и конструкторов, установления их тесных и прямых связей с учеными, военными, поэтами и кинорежиссерами, не говоря уж о создании социальных условий. Все это и Генеральные конструкторы, и Курчатов обсуждали со Сталиным, вплоть до бытовых деталей, потому что «выращивание» социального субъекта крупной программы было чрезвычайной и самой сложной задачей.
А сейчас эта задача, пожалуй, намного сложнее, чем в те годы. Абстрагироваться от этой задачи - признак ухода от выполнения самых первых этапов структурно-функционального анализа. Но это значит, что цели этих программ так и не будут достигнуты, ибо они являются всего лишь благими пожеланиями.
Печально, но похоже, что обучение этим умениям, необходимым всем гражданам - каждому на своем месте, - еще не скоро будет предусмотрено в образовательных стандартах. Надо самим делать, сколько успеем.