Иоанн (Булат) Окуджава (1924-1997), перед смертью принявший православное крещение, с именем Иоанн, и похороненный на Ваганьковском кладбище Москвы, мне все более интересен темой надежды. Это слово у него ассоциировалось с безусловным Добром, с тем немногим, что помогает выстоять, для чего стоит жить. «Надежды маленький оркестрик, под управлением Любви» вел и нас, его читателей и слушателей, начиная с 50-х гг. XX века. Но в 80-е гг. это слово почти исчезло. Исследователи его творчества замечали, что по отношению к»надежде» появились такие определения, как «пустая», «поздняя», «бедная», «былая», «напрасная», «робкая»… В 1987 г. в стих. «На Сретенке ночной надежды голос слышен...» у нее «напрасные крыла» (замененные потом на «счастливые»). Автор много тогда размышлял о деградации постсоветского общества. В письме 1989 года он задавался вопросом: «Есть отдельные достойные сохранившиеся люди, но что они на громадную толпу?.. » 90-е его удручали. В разных интервью той поры он говорил о «психологии большевизма», разрушительной и живучей, которая губит наших детей, и о тоталитарном прошлом, мало нами осознаваемом. За год до своей кончины Окуджава в стихотворении «Мне русские милы из давней прозы...» размышлял о русских людях - из далёкого вчера и нынешних, сегодняшних. Ему казалось, что «русских больше нету, а вместо них толпа...»
Сегодня, смотря с небес на Россию, он может увидеть появление инициативных людей, со своими созидательными проектами. Что Фонд «Жить вместе», организованный Преображенским братством, собирает их и в церкви, и в обществе и отмечает своей ежегодной премией. В общем, «надежды маленький оркестрик» Иоанна (Булата) Окуджавы начинает объединять наших современников, «имеющих надежду». Жаль, конечно, что не всех, но, тем не менее, созидательный процесс пошел или идет...
У каждого из нас свои отношения с надеждой - дочерью Любви Божьей. Человек, вообще, силен надеждой - так говаривал Д’ Артаньян, герой романа Дюма «Три мушкетера»... Пусть она крепнет и в нас, людях постсоветского переходного времени!