cовременные стихи
Поэтический вечер в кафе «Батони» 15 мая 2012 года приятно удивил своей естественностью. Мы так привыкли к официозу, а здесь - обычные ребята, неформальная обстановка, естественная манера поведения тех, кого даже трудно назвать ведущими, короче, самих поэтов - Олега Швеца и Егор Четырестачетыре (псевдоним). На гитаре играл Александр Кондратенко, автор музыки, сопровождавшей значительную часть текстов. Вообще, чувствовалось единство этого трио, взаимодополняющего друг друга: музыкой - одного, стихами или декламацией - другого.
Первым выступал Егор. Его стихи (стишки, как он сам их представлял) носят явно социальный характер. Многие из них - о противостоянии атомизированного человека Системе, который не хочет и не может мириться с этим существованием: почему кто-то должен говорить мне, как ходить - белыми или черными? Герой выступает «за» альтернативное прохождение жизненной «шахматной доски». Он, как «ребенок, с душою тонкой», никак не может понять, почему это нужно выбирать между жесткими правилами Системы: «Добро пожаловать в пьющий, курящий, е…ся мир!» Как видите, легко употребляется ненормативная лексика. Только зачем? Ведь образный строй стихового пространства достаточно разнообразен. Например, образ пустоты, которая стремится поглотить человека, «насытиться» им. Далее этот образ пустоты уточняется с помощью видеоряда. Города с одинокой героиней, примитивно решающей «сущностный вопрос бытия»: «пялиться или не пялиться». Самодеятельным художником, уставшим от противостояния искусственному миру («рисую углем картину в мире кретинов»). Представители Системы, поддерживающие все «мнимое», которое «руководит настоящим». Кстати, а можно ли руководить настоящим? Разве настоящее не способно к сопротивлению? Если оно действительно настоящее…
Героев его лирики «стирает время в порошок». Они мучаются от того, что ощущают внутри себя «быдло» и не знают, «делать ноги куда». Если вспомнить слова Булата Окуджавы - «пусть будет дверь открыта», то дверь сердца (или души - кому как) у наших героев закрыта - для «четвертого измерения» (слова актера и нашего современника Сергея Юрского). Для последователей Ницше: Бог умер, а герой Четырестачетыре живет во «времени, где Бога нет». И все же за всем этим стремительным движением героя в никуда, «скитаясь без Ксении», ощущается неосознанный «голод по Богу» (митр. Сурожский Антоний). Ведь герою трудно «смириться и быть одиноким», его так и подмывает лететь «за правдой, жизнью или хлебом». Только иногда вглядывается он в лица современников, чтобы удостовериться - «забываем мы лица родных». Отчуждение от них заставляет его почувствовать себя естественноиспытателем, наблюдающим за жизнью, для которого важнее «эффект бабушки» или «человек-клоп». Он с ужасом осознает, что «каждая новая мысль цианистее»...
И все же, и все же - не все потеряно. Остался вкус подлинных слов, будь то: «любовь», «спасибо», простое «я», «Бог», «пофиг», «трусость», «соборность» или «общинность». Осталось желание поверить, вот только кому: «Ерофееву или Пелевину?» Герой стихотворений Четырестачетыре напоминает порой доброго князя Мышкина из «Идиота» Достоевского, который выжил после антропологической катастрофы XX-го века и мучается от того, что его «облепило» атомизированное «я». Пора переходить к «мы», но как это сделать, если вокруг нет ничего подлинного, и Бога «нет»? Остается «гомерический хохот» того, кто не слышит тишины, музыки сфер, голоса Божьей любви… И как просверк надежды, констатация факта: «Он отмучился, значит, святой. И свет потушить. Щелчок выключателя. Все». Быть может, во сне отошел в ту самую тишину. (Впрочем, посмотрите видео, которое вскоре будет приложено, Бог даст. Возможно, у вас будет иное представление об этом поэтическом таланте.)
Другой поэт, Олег Швец, пристально вглядывается в людей. Ему хочется остановить мгновение лучших минут, прожитых вместе, будь то минута подлинного общения с другом или минута любви с любимой. Это самое серьезное, что происходит в жизни его героев - встреча с человеком. Герой благодарен им, он перебирает эти совместные минуты, как драгоценные жемчужины. Вот поэт Борис Юшманов, чьим «стихам, как драгоценным винам, настанет свой черед». Или Юлия Идлис, для которой противостояние абсурду существования - в «мысли о тебе», любимый. Или Дмитрий Ухлин, отказавшийся служить Системе, но пошедший на чеченскую войну журналистом, чтобы писать правду. Евгения Пашковская, эмигрировавшая в Израиль и живущая своей далекой жизнью. Александр Григорьев, грезящий о «деве с лицом декабристки». Евгения Ланцберг, которая «...дрыхнет заполдень, курит до свету, прежде чем лечь с как бы мужем». Геннадий Жуков, богатый на благодарную память. Вадим Генрихович, для которого «мир делится на «я» и «они». «Подчеркнуто одинокий» друг Андрюха, мечтающий о куче детей.
Кстати, поэт Олег Швец делает ставку на семейное счастье. Без детей жизнь прожита бездарно, считает он. И кажется, появится жена, ребенок - и будет любовь «спать у тебя на плече» (или «на шее»). И не надо грустить о той, которая ушла, потому что «тепла нет». Или о той, встреча с которой спустя много лет - и: «Вы трогаете безымянные пальцы, на которые так и не надето кольцо». Герой верит: должна, обязательно должна появиться та, которая верна. И пусть «секс по пятницам», а «получка по понедельникам» и «фига в кармане» для всего остального… «Вообще, у меня все нормально: дети. А ты?» Но почему же не проходит грусть? Романтическая ставка на любовь не спасает («Как же мне тебя не хватает, Господи!»). Трудно признаться себе, что семья есть ячейка общества, для которого герой припас «фигу в кармане». Трудно осознать, что есть еще призвание, и оно выше, чем просто рожать детей. Может быть, поэтому возникают такие искренние слова: «…разбудите меня, когда умирать».
Что есть Истина? - знаменитый вопрос булгаковского Пилата. Вопрос важный, а относительно призвания человека, важный вдвойне. Еще один вопрос: как нам победить атомизацию человека? Как обрести единство живущих подлинной жизнью? Их много, этих вопросов, касающихся самого сущностного. Известный современный философ и богослов Яннарас Христос считает, что надо обогатить себя опытом неприятия стилизации, реализовать свои «бытийные возможности … - способность к мышлению, творчеству, любви» (Яннарас Христос. Истина и единство Церкви / Пер. с новогреч. М. : Свято-Филаретовский православно-христианский институт, 2006. С. 34). А для начала спросить себя: является ли человек технической конструкцией, умной машиной или в нем есть тайна, Божья искра, Божье призвание? И если есть эта тайна, как вырастать в личность? По словам другого, не менее известного философа и богослова, митр. Иоанна (Зизиулоса), личность «хочет не просто существовать, даже «вечно»... Ей нужно нечто большее - быть конкретным, уникальным, неповторимым существом» (митр. Иоанн (Зизиулас). Бытие как общение: Очерки о личности и Церкви / Пер. с англ. Д.М. Гзгзяна. Свято-Филаретовский православно-христианский институт, 2006. С. 42. Здесь и далее.). А это «…не может обеспечиваться семьей и деторождением, которые, в конечном счете, лишь поставляют материал для смерти» (с. 43). Получается, что самый сущностный вопрос: как победить смерть, для того, чтобы не умирали рожденный тобой дети? Для тех, кому Бог послал дар веры и кто принял этот дар, ответ очевиден: спасает победа над смертью - «последним врагом жизни» (I Кор 15:26), спасает вхождение в тайну «истинного бытия» - тайну «отношений между истиной и любовью» (с. 101).
У обоих поэтов есть замечательный поэтический потенциал, каждому из них есть куда расти. Пожелаем им большего вхождения в тайну своего поэтического призвания! В том числе и ради единства в противостоянии ненавистной розни мира сего.
Т. Тябут
16 мая 2012 года