Про Жору
Вот уже скоро год, как нет Жоры. Никогда: ни в жизни, ни в кино, не видела я таких огромных и одновременно таких неофициальных и искренне скорбных похорон. Думаю, если бы информация была более доступной - людей было бы на порядки больше. Но не о горе, а о счастье думала я, стоя у восковой куклы, которая никак не могла быть Жорой. Как же счастливы эти люди, встретившие его на своем пути. А потом, долгие и долгие месяцы, мне мучительно хотелось набрать его 9393260 и услышать, сказанное с игриво-задорной интонацией "Привет!"
Георгий Евгеньевич Яковлев - большую часть жизни проработал на кафедре горючих ископаемых в МГУ. Огромный во всех смыслах человек: огромного ума, огромной энергии, огромного темперамента, огромной доброты, с огромным чувством справидливости, с огромным чувством юмора и просто огромный - килограмм на 250.
Первый раз я увидела его в университетском коридоре, что-то на ходу объясняющего студенту. Мой тогдашний куратор группы магистрантов, куда я только что поступила, показал на него пальцем и сказал, чтобы я держалась от него подальше, что от него одни только скандалы. Других источников информации я натот момент не имела, по-сему, приняла этот совет к сведению. Позже я узнала, что этот человек просто со студенческих лет завидовал Жоре - они учились вместе.
Подошел срок завершения учебы в магистратуре. Я здорово переболела, не было ни времени, ни сил на подготовку диссетации, ни денег, чтобы дальше поддерживать свое существование в Москве. Я стояла перед деканатом, оперевшись на стенку, с заявлением на отчисление. Вдруг ко мне подошел Жора. Я все еще помнила установку, что с ним нельзя общаться, хотя и дана была эта установка тем, кто был безразличен к моему бедственному положению. Постепенно Жора выспросил все, и тут последовала его замечательная фраза, которую мне позже не раз давелось услышать: "Ты что, с ума сошла?" Произносил он это с интонацией очень похожей на Карлсона из мультика. И сразу после этого предлагал конструктивный совет и безвоздмезную помощь.
В тот раз он предложил мне "подработку", которая, как я узнала годами позже была только лишь способом поддержать меня финансово, и свои консультации в ВЫХОДНЫЕ.
Мне было ТАК СТРАННО получать что-либо абсолютно безвозмездно, что я долго не могла поверить в это, выискивая хоть какой-то, пусть иррациональный, мотив. Но удивление мое еще более возрасло когда, спустя некоторое время, я узнала, что такая подопечная я у него не одна.
Он делал добро такими огромными объемами, что привыкнуть к этому было невозможно: помогал защищаться и устраиваться на работу, давал советы профессионального и духовно-личного характера. Что бы не случилось - у меня был "звонок другу".
А еще были не частые, но чудесные вечерние посиделки, когда Жора пел под гитару и рассказывал байки так, что от смеха потом несколько дней болели все мышцы живота. Я все собиралась записать... не успела. Вспомнить и рассказать, как это далал он - не возможно - тускло получится: о том как он уронил рояль с пятого этажа дома-утюга (это в центре), о том, как на экзамене изображал кучевые облака, как руководил установкой решеток на кафедре и оказался с этими решетками посреди ректорского банкетного зала в разгар праздника. Остался в памяти только один случай, который не сильно связан с самим исполнением, его-то я и расскажу.
Одесский оперный театр. Жора в командировке. В театре, разумеется, с двумя дамами. Места на первом ряду балкона. Дамы желают пить. Пока Жора покупает в буфете ситро и пирожные, в зале гаснет свет. Он пробирается вдоль балконных перил к своим дамам и тут, покачнувшись, роняет пирожные в партер. Одесса не была бы Одессой! Снизу из темноты раздается возглас: а кофе будет?