Путешествие к центру Земли, или...
Этимологические раскопки и всякого рода «реконструкции» слов и корней - вещь «обоюдоострая».
С одной стороны - безмерное счастье погружения в безмерную бездну языка, сияющую мириадами звёзд.
С другой... а вот о другой я пока помолчу, точнее, заведу разговор издалека.
К этой второй стороне нас должна привести дорога.
Причём не какая-нибудь конкретная дорога «из пункта А в пункт Б», а вообще дорога, путь-дорожка.
И содержится в ней «чередующаяся» часть корня «-оро-», входящего в группу других таких же корней, в которых меняются гласные или согласные - по-разному в разных славянских языках и в пределах одного славянского (в нашем случае русского), выступая то в виде «-оро-», «-оло-», то в виде «-ра-», «-ла-», а то и «-ор-», «-ар-», «-ре-», «-ер-» и даже «-ыр-» и «-ры-»: берег, брег, молоко, млеко, враг, ворог...
А раз гласные меняются, а смысл остаётся прежним, то и хорошо видно, что значимыми - смысло(со)держащими - на деле здесь являются согласные.
У «дороги» это Д и Р, у «берега» - Б и Р, у «стороны» - Т и Р...
И так в случаях и с другими согласными при их соединении: П и Л, С и Т, Т и К...
Анализ сочетаемости этих звуков и не менее очевидное (хоть порой отдалённое из-за «онтогенетических» искажений) сходство значений слов с похожими стечениями согласных точно так же хорошо показывает, что каждый согласный звук уже на простейшем, «атомном» уровне обладает смыслом, он «разумен» (о гласных пока тоже помолчим, потому что они тоже обладают исходным смыслом, но несколько другим).
Так, в «дороге» сочетание Д и Р означает... соприкосновение, соединение (часто непрочно-дрожащее, временное), так что и дрожать, и дыра, и дар, и дроги, и драться, и дрыгать, и драить, и держать - всё это скрытые родственники.
В свою очередь, их (Д и Р) близкие родичи - Т и Р: тереть, тырить, торить, протирать, тратить, тыркать, трещать, терять, трепать, затор, трение, треск, тропа - вот где дорога и тропа сошлись-то...
Только Д и Р означает более «целевое» соединение («методом трения») - и продвижение по какой-то поверхности, имеющее конечную цель, направление, вектор (вспомним гениальную хлебниковскую догадку о том, что фонема Д связана с указанием), а Т и Р (как более «глухое» сочетание) оказывается более «косным», топчущимся на месте (это хорошо видно на примере тропы, часто извилистой, протаптываемой, «протариваемой» - от слова «торить», а потом идти «проторённой дорожкой»)...
А что другое сочетание звуков (Д и Т) - это прежде всего «шов», соединение, «тычок», в том числе и указующий (потому что есть ведь ещё не только чередование гласных, но и чередование согласных, и что тогда ещё дополнительно происходит со смыслом? вопрос покруче гамлетовского), легко подтверждается другими сочетаемостными рядами (Т плюс К, М, П, В): стык, сутки, тыкать, ткать, тюкать, тащить (тачка и тачать), твердить (твердь), тумак (не тот тумак, который Чапа, а разновидность колотушек, тычков да толчков), тьма, топить, топь, ты (в чистом виде указание, тычок, то есть втыкание, соединение указующего перста с предметом)...
Так в соединении согласных проявляется дополнительная вариативность (как в соединении звуков в аккорд): ТР - это одно, ТК - слегка другое, ТЛ - третье, ТМ - четвёртое и так далее (и далее, и далее, и далее) - по нашей дорожке...
А потом аккорды соединяются в более сложно организованное пространство - и так до бесконечности... то есть в стихи, пословицы, иные цельные художественные тексты.
А гласные - это и «помощники» для лёгкости произнесения согласных, образующих смысл, и «обеспечиватели» вариативности ещё более «тонкого» уровня...
И всё это в целом зависит от физиологии звука (и от особенностей нашего речевого аппарата, и вот почему невозможна и навеки недостижима пушкинская мечта «когда народы, распри позабыв, в единую семью соединятся»: распри-то позабыть можно, а вот в единую семью языков вернуться нельзя, как нельзя «родиться обратно»): от места, способа его образования, от участия речевых органов...
То есть: и где звук образуется (в передней части рта, задней, средней, вверху, посредине или внизу), и какие органы участвуют в его производстве (зубы, губы, язык, язычок), работает ли дополнительная «задвижка» (носовая перегородка, нёбная занавеска)...
А смысловая «подсказка» содержится уже в наименованиях звуков (очень хорошо их классифицировал мой любимый учёный А. А. Реформатский, создавший своего рода звуковую «таблицу Менделеева»): щелевой, смычный, зубно-зубной, губно-зубной, заднеязычный, переднеязычный, взрывной...
Скажите: льльльль...
Что произошло с вашим языком? Чувствуете ли вы, как он «распластался» по верхним зубам, тесно к ним прижавшись? А Т и Д? А чувствуете ли вы тремоло в ротовой полости, когда вы произносите трущееся и вибрирующее «ррррррррр»?
А скажите: зазор... зрак... зрачок... зерно... зрение... зинзивер!
А это уже моё хулиганство - точнее, опять хлебниковское:
- Тарарахнул зинзивер.
(Когда-то - уже очень давно! - я придумала так называть свои и чужие промашки: склеротическое - хоть и тогда «на заре прекрасной юности» - забывание важных дел, общее «опупение» от неожиданно случившегося непредвиденного события, ну и прочих « деток зябликов», и далее можно по одноимённому тегу, - ряды которых ныне уже пополнились птичкой по имени «старческий маразм».)
Крылышкуя золотописьмом
Тончайших жил,
Кузнечик в кузов пуза уложил
Прибрежных много трав и вер.
«Пинь, пинь, пинь!» - тарарахнул зинзивер.
О, лебедиво!
О, озари!
(Велимир Хлебников. Кузнечик)
Вот благодаря такому собственному «атомному смыслу» П плюс Л даёт «скользящее», «распластывающее» соединение (погодите, сейчас я вам ещё и хлебниковское Л «предъявлю»!): площадь, платок, плато, пласт, план, полость, полоз, плёс, плеск, плоский, плавать/плыть...
А это есть у Хлебникова же стихотворение «Слово о Эль», то есть Л (обязательно посмотрите полный текст по ссылке, иначе многое будет непонятно).
Звук «л» в нём является как бы точкой, куда сходятся все смысловые нити, и свести эти нити помогает компонент «широкий», присутствующий в значениях всех сходящихся в общей точке слов:
Когда судов широкий вес
Был пролит на груди,
Мы говорили: видишь, лямка...
Когда широкое копыто
В болотной топи держит лося...
И про широкие рога
Мы говорили - лось и лань и т.д.
Звук «л» и признак «широкий» соединяют очень разные (на первый взгляд) слова, слова как бы перетекают из одного в другое: лямка - листом - лавина - ласты - лыжи - лодка... далее до бесконечности.
Смысловые однородные компоненты свободно передвигаются в тексте и сходятся в одну точку:
Эль - это лёгкие Лели.
Точек возвышенный ливень,
Эль - это луч весовой,
Воткнутый в площадь ладьи.
Нить ливня и лужа,
Эль - путь точки с высоты,
Остановленный широкой
Плоскостью.
/\
«Если шириною площади остановлена точка - это Эль» (где «ширина площади» - это и латы, и лапа, и лодка, и люди, и многое другое - на «л» (эль). Звук «л» здесь как магнит, притягивающий смыслы («Таков силовой прибор, Скрытый за Эль»).
Или если точнее - то наоборот: как излучающее частицы атомное ядро.
Атомное ядро, излучающее частицы смысла.
И вот почему я всегда боюсь, когда... ладно бы учёные, музыку привычно «разнимающие»... «разымающие»... «разъяющие»(?), «как труп»... а то ведь наделённые даром слова творцы начинают копаться в его «ядре», расковыривая его на мелкие частицы, так и этак переворачивая...
И если это делается просто так, от полноты играющих сил, то неминуемо возникает «ядерная реакция», гигантский гриб-облако поднимается и накрывает собой Вселенную языка - и жизни.
А всяческие забавы с перестановками смыслов и корней - опять-таки из чистой «вариативности» - это уже «генная инженерия», результатом которой являются «генетически изменённые продукты», а следовательно, вырастают мутанты в количестве, превышающем эволюционные запросы...
Вот потому за это наслаждение от погружения «в бездны» (даже за жемчугом наблюдений над жизнью языка) всякому работающему со словом в лучшем случае приходится платить судьбой.
Ибо работа со Словом - это работа на атомной станции, с возможностью неконтролируемой термоядерной реакции в любую секунду. Да и просто «облучиться» можно - если удастся не «взлететь на воздух» (по судьбе).
Слово очень опасно, его нужно бояться и поклоняться ему, как божеству, и без нужды не тревожить, и всуе не произносить... хотя большинство беспечного народа треплет языком во все стороны так безбоязненно и легкомысленно, как, впрочем, и политики с реальной ядерной бомбой обращаются.
Так что только осторожно, только малыми дозами, только с благой целью - и только с огромной любовью и бережностью...
Песчинка как в морских волнах,
Как мала искра в вечном льде,
Как в сильном вихре тонкий прах,
В свирепом как перо огне,
Так я, в сей бездне углублен,
Теряюсь, мысльми утомлен!
Уста премудрых нам гласят:
Там разных множество светов;
Несчетны солнца там горят,
Народы там и круг веков:
Для общей славы божества
Там равна сила естества...
(Ломоносов же)
© Тамара Борисова
Если вы видите эту запись не на страницах моего журнала http://tamara-borisova.livejournal.com и без указания моего авторства - значит, текст уворован ботами или плагиаторами (что, в принципе, одно и то же).
С одной стороны - безмерное счастье погружения в безмерную бездну языка, сияющую мириадами звёзд.
С другой... а вот о другой я пока помолчу, точнее, заведу разговор издалека.
К этой второй стороне нас должна привести дорога.
Причём не какая-нибудь конкретная дорога «из пункта А в пункт Б», а вообще дорога, путь-дорожка.
И содержится в ней «чередующаяся» часть корня «-оро-», входящего в группу других таких же корней, в которых меняются гласные или согласные - по-разному в разных славянских языках и в пределах одного славянского (в нашем случае русского), выступая то в виде «-оро-», «-оло-», то в виде «-ра-», «-ла-», а то и «-ор-», «-ар-», «-ре-», «-ер-» и даже «-ыр-» и «-ры-»: берег, брег, молоко, млеко, враг, ворог...
А раз гласные меняются, а смысл остаётся прежним, то и хорошо видно, что значимыми - смысло(со)держащими - на деле здесь являются согласные.
У «дороги» это Д и Р, у «берега» - Б и Р, у «стороны» - Т и Р...
И так в случаях и с другими согласными при их соединении: П и Л, С и Т, Т и К...
Анализ сочетаемости этих звуков и не менее очевидное (хоть порой отдалённое из-за «онтогенетических» искажений) сходство значений слов с похожими стечениями согласных точно так же хорошо показывает, что каждый согласный звук уже на простейшем, «атомном» уровне обладает смыслом, он «разумен» (о гласных пока тоже помолчим, потому что они тоже обладают исходным смыслом, но несколько другим).
Так, в «дороге» сочетание Д и Р означает... соприкосновение, соединение (часто непрочно-дрожащее, временное), так что и дрожать, и дыра, и дар, и дроги, и драться, и дрыгать, и драить, и держать - всё это скрытые родственники.
В свою очередь, их (Д и Р) близкие родичи - Т и Р: тереть, тырить, торить, протирать, тратить, тыркать, трещать, терять, трепать, затор, трение, треск, тропа - вот где дорога и тропа сошлись-то...
Только Д и Р означает более «целевое» соединение («методом трения») - и продвижение по какой-то поверхности, имеющее конечную цель, направление, вектор (вспомним гениальную хлебниковскую догадку о том, что фонема Д связана с указанием), а Т и Р (как более «глухое» сочетание) оказывается более «косным», топчущимся на месте (это хорошо видно на примере тропы, часто извилистой, протаптываемой, «протариваемой» - от слова «торить», а потом идти «проторённой дорожкой»)...
А что другое сочетание звуков (Д и Т) - это прежде всего «шов», соединение, «тычок», в том числе и указующий (потому что есть ведь ещё не только чередование гласных, но и чередование согласных, и что тогда ещё дополнительно происходит со смыслом? вопрос покруче гамлетовского), легко подтверждается другими сочетаемостными рядами (Т плюс К, М, П, В): стык, сутки, тыкать, ткать, тюкать, тащить (тачка и тачать), твердить (твердь), тумак (не тот тумак, который Чапа, а разновидность колотушек, тычков да толчков), тьма, топить, топь, ты (в чистом виде указание, тычок, то есть втыкание, соединение указующего перста с предметом)...
Так в соединении согласных проявляется дополнительная вариативность (как в соединении звуков в аккорд): ТР - это одно, ТК - слегка другое, ТЛ - третье, ТМ - четвёртое и так далее (и далее, и далее, и далее) - по нашей дорожке...
А потом аккорды соединяются в более сложно организованное пространство - и так до бесконечности... то есть в стихи, пословицы, иные цельные художественные тексты.
А гласные - это и «помощники» для лёгкости произнесения согласных, образующих смысл, и «обеспечиватели» вариативности ещё более «тонкого» уровня...
И всё это в целом зависит от физиологии звука (и от особенностей нашего речевого аппарата, и вот почему невозможна и навеки недостижима пушкинская мечта «когда народы, распри позабыв, в единую семью соединятся»: распри-то позабыть можно, а вот в единую семью языков вернуться нельзя, как нельзя «родиться обратно»): от места, способа его образования, от участия речевых органов...
То есть: и где звук образуется (в передней части рта, задней, средней, вверху, посредине или внизу), и какие органы участвуют в его производстве (зубы, губы, язык, язычок), работает ли дополнительная «задвижка» (носовая перегородка, нёбная занавеска)...
А смысловая «подсказка» содержится уже в наименованиях звуков (очень хорошо их классифицировал мой любимый учёный А. А. Реформатский, создавший своего рода звуковую «таблицу Менделеева»): щелевой, смычный, зубно-зубной, губно-зубной, заднеязычный, переднеязычный, взрывной...
Скажите: льльльль...
Что произошло с вашим языком? Чувствуете ли вы, как он «распластался» по верхним зубам, тесно к ним прижавшись? А Т и Д? А чувствуете ли вы тремоло в ротовой полости, когда вы произносите трущееся и вибрирующее «ррррррррр»?
А скажите: зазор... зрак... зрачок... зерно... зрение... зинзивер!
А это уже моё хулиганство - точнее, опять хлебниковское:
- Тарарахнул зинзивер.
(Когда-то - уже очень давно! - я придумала так называть свои и чужие промашки: склеротическое - хоть и тогда «на заре прекрасной юности» - забывание важных дел, общее «опупение» от неожиданно случившегося непредвиденного события, ну и прочих « деток зябликов», и далее можно по одноимённому тегу, - ряды которых ныне уже пополнились птичкой по имени «старческий маразм».)
Крылышкуя золотописьмом
Тончайших жил,
Кузнечик в кузов пуза уложил
Прибрежных много трав и вер.
«Пинь, пинь, пинь!» - тарарахнул зинзивер.
О, лебедиво!
О, озари!
(Велимир Хлебников. Кузнечик)
Вот благодаря такому собственному «атомному смыслу» П плюс Л даёт «скользящее», «распластывающее» соединение (погодите, сейчас я вам ещё и хлебниковское Л «предъявлю»!): площадь, платок, плато, пласт, план, полость, полоз, плёс, плеск, плоский, плавать/плыть...
А это есть у Хлебникова же стихотворение «Слово о Эль», то есть Л (обязательно посмотрите полный текст по ссылке, иначе многое будет непонятно).
Звук «л» в нём является как бы точкой, куда сходятся все смысловые нити, и свести эти нити помогает компонент «широкий», присутствующий в значениях всех сходящихся в общей точке слов:
Когда судов широкий вес
Был пролит на груди,
Мы говорили: видишь, лямка...
Когда широкое копыто
В болотной топи держит лося...
И про широкие рога
Мы говорили - лось и лань и т.д.
Звук «л» и признак «широкий» соединяют очень разные (на первый взгляд) слова, слова как бы перетекают из одного в другое: лямка - листом - лавина - ласты - лыжи - лодка... далее до бесконечности.
Смысловые однородные компоненты свободно передвигаются в тексте и сходятся в одну точку:
Эль - это лёгкие Лели.
Точек возвышенный ливень,
Эль - это луч весовой,
Воткнутый в площадь ладьи.
Нить ливня и лужа,
Эль - путь точки с высоты,
Остановленный широкой
Плоскостью.
/\
«Если шириною площади остановлена точка - это Эль» (где «ширина площади» - это и латы, и лапа, и лодка, и люди, и многое другое - на «л» (эль). Звук «л» здесь как магнит, притягивающий смыслы («Таков силовой прибор, Скрытый за Эль»).
Или если точнее - то наоборот: как излучающее частицы атомное ядро.
Атомное ядро, излучающее частицы смысла.
И вот почему я всегда боюсь, когда... ладно бы учёные, музыку привычно «разнимающие»... «разымающие»... «разъяющие»(?), «как труп»... а то ведь наделённые даром слова творцы начинают копаться в его «ядре», расковыривая его на мелкие частицы, так и этак переворачивая...
И если это делается просто так, от полноты играющих сил, то неминуемо возникает «ядерная реакция», гигантский гриб-облако поднимается и накрывает собой Вселенную языка - и жизни.
А всяческие забавы с перестановками смыслов и корней - опять-таки из чистой «вариативности» - это уже «генная инженерия», результатом которой являются «генетически изменённые продукты», а следовательно, вырастают мутанты в количестве, превышающем эволюционные запросы...
Вот потому за это наслаждение от погружения «в бездны» (даже за жемчугом наблюдений над жизнью языка) всякому работающему со словом в лучшем случае приходится платить судьбой.
Ибо работа со Словом - это работа на атомной станции, с возможностью неконтролируемой термоядерной реакции в любую секунду. Да и просто «облучиться» можно - если удастся не «взлететь на воздух» (по судьбе).
Слово очень опасно, его нужно бояться и поклоняться ему, как божеству, и без нужды не тревожить, и всуе не произносить... хотя большинство беспечного народа треплет языком во все стороны так безбоязненно и легкомысленно, как, впрочем, и политики с реальной ядерной бомбой обращаются.
Так что только осторожно, только малыми дозами, только с благой целью - и только с огромной любовью и бережностью...
Песчинка как в морских волнах,
Как мала искра в вечном льде,
Как в сильном вихре тонкий прах,
В свирепом как перо огне,
Так я, в сей бездне углублен,
Теряюсь, мысльми утомлен!
Уста премудрых нам гласят:
Там разных множество светов;
Несчетны солнца там горят,
Народы там и круг веков:
Для общей славы божества
Там равна сила естества...
(Ломоносов же)
© Тамара Борисова
Если вы видите эту запись не на страницах моего журнала http://tamara-borisova.livejournal.com и без указания моего авторства - значит, текст уворован ботами или плагиаторами (что, в принципе, одно и то же).