Наш пострел везде поспел
Оказывается, наша недотыкомка не токмо « об Гоголя» постоянно спотыкалась, но и «об Пушкина»:
«...упрёки Белинского Пушкину, вытекающие из предположения: что Пушкин “не смотрел на предмет глазами разума”, что он навязывал свои личные ошибочные взгляды как правила, т. е. при всём таланте, будучи менее умён и образован, чем Белинский, выдавал неправду за истину...».
(Потебня А. А. Теоретическая поэтика. Из записок по теории словесности. Мышление поэтическое и мифическое, с. 281)
Наверное, особенно в знании иностранных языков превзошёл Пушкина.
«В настоящее время мы очень часто встречаемся с суждениями такого рода: и зачем это Гёте не мог обойтись без чертовщины? Разве он не мог выбрать образы, которые больше нравятся сотрудникам журнала “Дело”? Зачем Тургенев играет на струнах мистицизма то в “Песни торжествующей любви”, то в “Кларе Милич”? Это со стороны поэта есть некоторая устарелость, отсталость; эти мифические образы не нужны, вредны; дети могут пугаться ими (как будто дети так глупы, что если им говорят про ведьм, то они станут верить, что такие ведьмы могут схватить их). Я полагаю, что в этом отношении эти жалобы фальшивы и в применении к поэту они заходят слишком далеко, простирают деспотизм читателя в такие сферы, в которые доступа нет. Читатель волен читать или не читать произведения поэта, находить их хорошими или нет, но требовать, чтобы они были такие, а не иные, это, как выразился Гёте: с сапогами в чужую душу влезать. Если содержание произведения представляется таким, а не иным образом, как его судить за это? Мы можем воспользоваться им или нет, мы можем сказать, что этого не понимаем и только; говорить же больше, говорить, что дурак тот, который это понимает, это уж слишком много. Можем ли мы в настоящее время, столь далёкое от мифического, можем ли мы, употребляя, например, выражение “от притчи на коне не уйти”, представлять себе, что эта притча гонится за нами, а мы от неё уходим на коне? Конечно, нет. Я думаю, что жалобы критиков на устарелость этих образов суть жалобы на неспособность, на бессилие понять, расширить и углубить значение поэтического образа. Конечно, сами критики могут этого и не подозревать».
(Потебня А. А. Теоретическая поэтика. Из лекций по теории словесности. Басня. Пословица. Поговорка. Лекция 9-я, с. 121)
«Из всего сказанного вытекает следующее: конечно, мы знаем, что поэты пишут, а читатели читают, и что без читателей невозможна литература; но поэтическое произведение не есть детская книжка или учебник, который можно написать по заказу так, как шьются сапоги. Поэтическое произведение есть прежде всего дело души самого автора, есть работа над его собственным развитием. Мы должны высоко ценить человека до такой степени искреннего, как Пушкин, внушающего всей своей жизнью доверие к себе. Это - душа без кривизны, и чем больше мы знакомимся с ним, тем более глубокое уважение внушает он к себе, совершенно отличное от некоторых других русских поэтов».
(Потебня А. А. Теоретическая поэтика. Из лекций по теории словесности. Басня. Пословица. Поговорка. Лекция 10-я, с. 129)
«Понимание есть повторение процесса творчества в изменённом порядке, о чём уже было говорено».
(Там же, с. 122)
Так в том же ж и дело ж: уж они и так, и этак дратвой да шилом орудуют, пытаясь «повторить» творческий процесс, но результат всегда тот же - сапог сапогом.
© Тамара Борисова
Если вы видите эту запись не на страницах моего журнала http://tamara-borisova.livejournal.com и без указания моего авторства - значит, текст уворован ботами-плагиаторами.
«...упрёки Белинского Пушкину, вытекающие из предположения: что Пушкин “не смотрел на предмет глазами разума”, что он навязывал свои личные ошибочные взгляды как правила, т. е. при всём таланте, будучи менее умён и образован, чем Белинский, выдавал неправду за истину...».
(Потебня А. А. Теоретическая поэтика. Из записок по теории словесности. Мышление поэтическое и мифическое, с. 281)
Наверное, особенно в знании иностранных языков превзошёл Пушкина.
«В настоящее время мы очень часто встречаемся с суждениями такого рода: и зачем это Гёте не мог обойтись без чертовщины? Разве он не мог выбрать образы, которые больше нравятся сотрудникам журнала “Дело”? Зачем Тургенев играет на струнах мистицизма то в “Песни торжествующей любви”, то в “Кларе Милич”? Это со стороны поэта есть некоторая устарелость, отсталость; эти мифические образы не нужны, вредны; дети могут пугаться ими (как будто дети так глупы, что если им говорят про ведьм, то они станут верить, что такие ведьмы могут схватить их). Я полагаю, что в этом отношении эти жалобы фальшивы и в применении к поэту они заходят слишком далеко, простирают деспотизм читателя в такие сферы, в которые доступа нет. Читатель волен читать или не читать произведения поэта, находить их хорошими или нет, но требовать, чтобы они были такие, а не иные, это, как выразился Гёте: с сапогами в чужую душу влезать. Если содержание произведения представляется таким, а не иным образом, как его судить за это? Мы можем воспользоваться им или нет, мы можем сказать, что этого не понимаем и только; говорить же больше, говорить, что дурак тот, который это понимает, это уж слишком много. Можем ли мы в настоящее время, столь далёкое от мифического, можем ли мы, употребляя, например, выражение “от притчи на коне не уйти”, представлять себе, что эта притча гонится за нами, а мы от неё уходим на коне? Конечно, нет. Я думаю, что жалобы критиков на устарелость этих образов суть жалобы на неспособность, на бессилие понять, расширить и углубить значение поэтического образа. Конечно, сами критики могут этого и не подозревать».
(Потебня А. А. Теоретическая поэтика. Из лекций по теории словесности. Басня. Пословица. Поговорка. Лекция 9-я, с. 121)
«Из всего сказанного вытекает следующее: конечно, мы знаем, что поэты пишут, а читатели читают, и что без читателей невозможна литература; но поэтическое произведение не есть детская книжка или учебник, который можно написать по заказу так, как шьются сапоги. Поэтическое произведение есть прежде всего дело души самого автора, есть работа над его собственным развитием. Мы должны высоко ценить человека до такой степени искреннего, как Пушкин, внушающего всей своей жизнью доверие к себе. Это - душа без кривизны, и чем больше мы знакомимся с ним, тем более глубокое уважение внушает он к себе, совершенно отличное от некоторых других русских поэтов».
(Потебня А. А. Теоретическая поэтика. Из лекций по теории словесности. Басня. Пословица. Поговорка. Лекция 10-я, с. 129)
«Понимание есть повторение процесса творчества в изменённом порядке, о чём уже было говорено».
(Там же, с. 122)
Так в том же ж и дело ж: уж они и так, и этак дратвой да шилом орудуют, пытаясь «повторить» творческий процесс, но результат всегда тот же - сапог сапогом.
© Тамара Борисова
Если вы видите эту запись не на страницах моего журнала http://tamara-borisova.livejournal.com и без указания моего авторства - значит, текст уворован ботами-плагиаторами.