Скажи мне, Господи
28 июля бабушке Марусе исполнилось бы 99 лет.
Я всегда шутила, что бабушка младше меня на восемь дней, намеренно упуская разницу в 49 лет.
И всегда поздравляла бабушку (а она вечно забывала и неизменно радостно удивлялась: надо же, я сама забыла, а ты помнишь...), вот не помню только, что дарила... и дарила ли? бабушка никогда не отмечала дней рождения, вслед за ней и мама не любила праздников «по поводу», и я до самых студенческих лет особо не выделяла этого дня - потом уже стала накрывать праздничный стол для институтских подруг, просто ставящих меня перед фактом своего появления с цветами и подарками.
Но сегодня я хочу сделать подарок - не бабушке, себе.
Я нашла его уже давно, разговорившись однажды с Олей una_tartaruga о наших с ней бабушках. Оля сказала, что есть у неё магнитофонная запись с рассказом её бабушки о своём детстве, а я вспомнила, что когда мне было уже лет двадцать и к нам зимой приехали в гости дедушка Павлик и бабушка Маруся (в те годы поездки были очень трудными, прямого поезда от Мелитополя до Сум не было, ехали с пересадкой в Харькове, и бабушка очень страшилась бесконечных подземных переходов и неудобных выходов на перроны, а тащили всегда множество сумок, узлов, баулов и чемоданов: приезжая к нам раз в год, бабушка стремилась привезти с собой, как она говорила, «всю Приазовию»: птичье мясо, подсолнечное масло, мёд, яблоки, орехи, семечки, варенье, саморучно вязанные шерстяные носки, сушёные абрикосы, вишни... в общем, всё, что росло, плодилось и размножалось на приазовской земле), - тогда я тоже записала их на магнитофон, ещё даже не кассетный, а бобинный.
И тогда же записала в блокнотик со слов дедушки даты рождений и смертей всех его сестёр, кого я застала в живых и кого не застала...
Обе эти записи пропали, но горюю я только о пропаже блокнотика с датами - живых дедушкиного и бабушкиного голосов с магнитофонной бобины мне уже не выдержать сейчас, в этом последнем периоде жизни, главным содержанием которого стало изучение мандельштамовской науки расставанья...
Да я и без того знаю наизусть, что там было, на этой маленькой бобине: бабушка и дедушка пели песню, потом дедушка запнулся, остановился и сказал огорчённо:
- А вот тут я уже и пызабыл...
- Пызабы-ы-ыл... - досадливо-укоряющим эхом отозвалась бабушка, но потом быстро утешилась и рассказала очередную прибаутку, на том дело с записью и кончилось.
Хорошо помня чрезвычайно странную манеру бабушкино-дедушкиного пения (я такого не слышала больше нигде и никогда, и дело даже не в открыто-народном способе звукоизвлечения: так поют во многих регионах, - но было там какое-то диковинное членение на слоги, «огласовка» не только сонорных, а и согласных звуков, словно бы пропевание нулевых звуков на месте утраченных современным языком еров и ерей*; не пение, а какое-то «слоговое письмо» с причудливой интонационной вязью!) и зная о том, что их (по крайней мере бабушкины точно) предки были выходцами из Тамбовской губернии, сосланными в таврийские степи ещё при царице Екатерине то ли по каким-то религиозным несогласиям, то ли просто по плану расселения, я стала искать примеры в инете по ключевым словам «тамбовское пение», «тамбовская манера пения» и т.п.
Но каково же было моё изумление, когда одна из ссылок привела меня к... молоканским псалмам!
Нет, ну я, конечно, знала, что Нововасильевка (откуда родом бабушка с дедушкой, переехавшие в Приазовье в 1936 году) была молоканским селом (но бабушка и дедушка себя к молоканам не причисляли: у бабушки вообще всю жизнь было своё понятие о боге - абсолютно такое же, как у горьковской бабушки, и она только после смерти дедушки, услышав слова проповедника, что на том свете встретятся только те люди, которые при жизни придерживались одной веры, крестилась и стала посещать собрания в Мелитополе, а потом и Нововасильевке; дедушка же уверовал на войне, после того как чудом остался жив, когда в повозку с полевой кухней попала мина и дедушкиного помощника, сидевшего с дедушкой рядышком, плечом к плечу, разорвало в куски, а на дедушке не осталось ни царапины).
Но чтобы манера пения оказалась не только перевезённой за тысячи километров, но и законсервированной на столетия?
Я нашла целый сайт с этими псалмами, где опознала и «Благослови, душа моя, Господа», и «Уповай на Господа и делай добро», и «А Мария стояла у гроба», и «Слушайте, дети, наставление отца», и «Скажи мне, Господи, кончину мою» (бабушка с дедушкой пели хоть и очень редко, но метко, - да и попробуй не запомнить этакое)...
И соединила их несколько в один файл, отправив на Ютуб (см. «Музыкальный киоск»).
Именно так пели бабушка с дедушкой: дедушка ровно «гудел» где-то внизу, создавая бархатную «подложку», а бабушка «вела» - «вышивала шёлком» высоко и тоненько (вопреки своему обычному контральто «в быту»), если они пели вдвоём; и точно таким жестковатым низким голосом резала-отмеряла музыкальную ткань бабушка, если пела одна...
Сегодня я помещаю новый бабушкин портрет - парадный (а как же иначе? ведь скоро столетний юбилей!). Перед посещением фотоателье ей красиво уложила волосы моя двоюродная сестра Валя, дяди Толина дочь. Бабушке этот портрет очень нравился - она вообще была франтиха, особенно в молодости, уже выйдя за «богатого» (только по сравнению с крайней нищетой бабушки Маруси и её мамы, моей прабабушки Марфуни) дедушку.
Когда дядя Толя заказывал портреты на памятник на дедушкиной и бабушкиной могиле, для бабушкиного он заказал оттиск именно с этой фотографии.
И двух нижних фотографий я тоже не показывала раньше: их не очень хорошие сканы с бликами прислала мне Валя, забравшая при отъезде на Север многие бабушкины и дедушкины портреты, снятые со стен или вынутые из альбомов, - чтобы они помогали ей переносить страшные северные морозы-холода...
Этот дедушкин портрет я успела показать раньше, но помещаю ещё и сюда - чтобы ещё раз услышать, как они вместе с бабушкой поют.
Скажи ты и мне, Господи...
Примечание
* Интереснейшую (и на мой взгляд, абсолютно достоверную) гипотезу высказал по поводу «Слова о полку Игореве» поэт Николай Заболоцкий - о том, что тогда именно пелись еры и ери, а другие ритменные лакуны в словесном тексте заполнялись музыкальными проигрышами, без пения.
Музыкальный киоск
Молоканские псалмы, записанные от крестьян Тамбовской области.
Заставкой-картинкой на звуковой файл я положила свои любимые абрикосы, нападавшие этим летом уже из моего собственного домрайсада.
© Тамара Борисова
Если вы видите эту запись не на страницах моего журнала http://tamara-borisova.livejournal.com и без указания моего авторства - значит, текст уворован ботами-плагиаторами.
Я всегда шутила, что бабушка младше меня на восемь дней, намеренно упуская разницу в 49 лет.
И всегда поздравляла бабушку (а она вечно забывала и неизменно радостно удивлялась: надо же, я сама забыла, а ты помнишь...), вот не помню только, что дарила... и дарила ли? бабушка никогда не отмечала дней рождения, вслед за ней и мама не любила праздников «по поводу», и я до самых студенческих лет особо не выделяла этого дня - потом уже стала накрывать праздничный стол для институтских подруг, просто ставящих меня перед фактом своего появления с цветами и подарками.
Но сегодня я хочу сделать подарок - не бабушке, себе.
Я нашла его уже давно, разговорившись однажды с Олей una_tartaruga о наших с ней бабушках. Оля сказала, что есть у неё магнитофонная запись с рассказом её бабушки о своём детстве, а я вспомнила, что когда мне было уже лет двадцать и к нам зимой приехали в гости дедушка Павлик и бабушка Маруся (в те годы поездки были очень трудными, прямого поезда от Мелитополя до Сум не было, ехали с пересадкой в Харькове, и бабушка очень страшилась бесконечных подземных переходов и неудобных выходов на перроны, а тащили всегда множество сумок, узлов, баулов и чемоданов: приезжая к нам раз в год, бабушка стремилась привезти с собой, как она говорила, «всю Приазовию»: птичье мясо, подсолнечное масло, мёд, яблоки, орехи, семечки, варенье, саморучно вязанные шерстяные носки, сушёные абрикосы, вишни... в общем, всё, что росло, плодилось и размножалось на приазовской земле), - тогда я тоже записала их на магнитофон, ещё даже не кассетный, а бобинный.
И тогда же записала в блокнотик со слов дедушки даты рождений и смертей всех его сестёр, кого я застала в живых и кого не застала...
Обе эти записи пропали, но горюю я только о пропаже блокнотика с датами - живых дедушкиного и бабушкиного голосов с магнитофонной бобины мне уже не выдержать сейчас, в этом последнем периоде жизни, главным содержанием которого стало изучение мандельштамовской науки расставанья...
Да я и без того знаю наизусть, что там было, на этой маленькой бобине: бабушка и дедушка пели песню, потом дедушка запнулся, остановился и сказал огорчённо:
- А вот тут я уже и пызабыл...
- Пызабы-ы-ыл... - досадливо-укоряющим эхом отозвалась бабушка, но потом быстро утешилась и рассказала очередную прибаутку, на том дело с записью и кончилось.
Хорошо помня чрезвычайно странную манеру бабушкино-дедушкиного пения (я такого не слышала больше нигде и никогда, и дело даже не в открыто-народном способе звукоизвлечения: так поют во многих регионах, - но было там какое-то диковинное членение на слоги, «огласовка» не только сонорных, а и согласных звуков, словно бы пропевание нулевых звуков на месте утраченных современным языком еров и ерей*; не пение, а какое-то «слоговое письмо» с причудливой интонационной вязью!) и зная о том, что их (по крайней мере бабушкины точно) предки были выходцами из Тамбовской губернии, сосланными в таврийские степи ещё при царице Екатерине то ли по каким-то религиозным несогласиям, то ли просто по плану расселения, я стала искать примеры в инете по ключевым словам «тамбовское пение», «тамбовская манера пения» и т.п.
Но каково же было моё изумление, когда одна из ссылок привела меня к... молоканским псалмам!
Нет, ну я, конечно, знала, что Нововасильевка (откуда родом бабушка с дедушкой, переехавшие в Приазовье в 1936 году) была молоканским селом (но бабушка и дедушка себя к молоканам не причисляли: у бабушки вообще всю жизнь было своё понятие о боге - абсолютно такое же, как у горьковской бабушки, и она только после смерти дедушки, услышав слова проповедника, что на том свете встретятся только те люди, которые при жизни придерживались одной веры, крестилась и стала посещать собрания в Мелитополе, а потом и Нововасильевке; дедушка же уверовал на войне, после того как чудом остался жив, когда в повозку с полевой кухней попала мина и дедушкиного помощника, сидевшего с дедушкой рядышком, плечом к плечу, разорвало в куски, а на дедушке не осталось ни царапины).
Но чтобы манера пения оказалась не только перевезённой за тысячи километров, но и законсервированной на столетия?
Я нашла целый сайт с этими псалмами, где опознала и «Благослови, душа моя, Господа», и «Уповай на Господа и делай добро», и «А Мария стояла у гроба», и «Слушайте, дети, наставление отца», и «Скажи мне, Господи, кончину мою» (бабушка с дедушкой пели хоть и очень редко, но метко, - да и попробуй не запомнить этакое)...
И соединила их несколько в один файл, отправив на Ютуб (см. «Музыкальный киоск»).
Именно так пели бабушка с дедушкой: дедушка ровно «гудел» где-то внизу, создавая бархатную «подложку», а бабушка «вела» - «вышивала шёлком» высоко и тоненько (вопреки своему обычному контральто «в быту»), если они пели вдвоём; и точно таким жестковатым низким голосом резала-отмеряла музыкальную ткань бабушка, если пела одна...
Сегодня я помещаю новый бабушкин портрет - парадный (а как же иначе? ведь скоро столетний юбилей!). Перед посещением фотоателье ей красиво уложила волосы моя двоюродная сестра Валя, дяди Толина дочь. Бабушке этот портрет очень нравился - она вообще была франтиха, особенно в молодости, уже выйдя за «богатого» (только по сравнению с крайней нищетой бабушки Маруси и её мамы, моей прабабушки Марфуни) дедушку.
Когда дядя Толя заказывал портреты на памятник на дедушкиной и бабушкиной могиле, для бабушкиного он заказал оттиск именно с этой фотографии.
И двух нижних фотографий я тоже не показывала раньше: их не очень хорошие сканы с бликами прислала мне Валя, забравшая при отъезде на Север многие бабушкины и дедушкины портреты, снятые со стен или вынутые из альбомов, - чтобы они помогали ей переносить страшные северные морозы-холода...
Этот дедушкин портрет я успела показать раньше, но помещаю ещё и сюда - чтобы ещё раз услышать, как они вместе с бабушкой поют.
Скажи ты и мне, Господи...
Примечание
* Интереснейшую (и на мой взгляд, абсолютно достоверную) гипотезу высказал по поводу «Слова о полку Игореве» поэт Николай Заболоцкий - о том, что тогда именно пелись еры и ери, а другие ритменные лакуны в словесном тексте заполнялись музыкальными проигрышами, без пения.
Музыкальный киоск
Молоканские псалмы, записанные от крестьян Тамбовской области.
Заставкой-картинкой на звуковой файл я положила свои любимые абрикосы, нападавшие этим летом уже из моего собственного домрайсада.
Click to view © Тамара Борисова
Если вы видите эту запись не на страницах моего журнала http://tamara-borisova.livejournal.com и без указания моего авторства - значит, текст уворован ботами-плагиаторами.