Календарное
Конечно, мы всегда отмечали этот праздник. Звонили на Украину, писали открытки, дедушка Лео шел встречаться с однополчанами, проходил в ветеранском шествии и на Певческом поле съедал гороховый суп и выпивал сто грамм.
В моей родной безумной тридцать третьей школе победобесие же бушевало круглый год, каждый день, задолго до того, как это слово было изобретено. Фотография повешенных партизан в школьном музее, по которому нам провели экскурсию классе, наверное, в третьем, в первый раз, подробный рассказ о том, как именно мучили несчастного юношу Юру Смирнова, героя Советского Союза, имени которого была наша школа, и мои детские кошмарные сны, всегда на эту тему - что за мной гонятся фашисты и хотят упрятать в концлагерь. Потому что никто и никогда в школе не рассказывал о евреях и цыганах в связи с концлагерями, всегда только о "мирных советских гражданах" и поэтому фашисты из моих кошмаров были особенно ужасны - это было персонифицированное зло, они хватали и убивали детей и взрослых просто так, безо всякой логики. (Справедливости ради надо отметить, что когда я узнала, какова была эта логика, легче как-то не стало).
Когда я начала расспрашивать близких о войне, то никогда, никто из переживших ее не говорил ни о подвигах, ни о победе. Это были рассказы о больных ногах, потому что в погребе, где прятались от обстрелов, было холодно и сыро, о вшах, о голоде, о вонючем супе из гнилой капусты, о солдатских подштаниках, которые мои бабушки стирали на Урале, о контузии и почти слепоте дедушки Степы, о том, что у сибиряка Гриши, раненого и подобранного на огороде и скрываемого все время оккупации, был тяжелый характер, о крышке вентиляционного люка, залетевшей во время блокады на пятый этаж дореволюционного дома... Это были рассказы о страшном времени, в котором они все жили, одном из страшных времен той жизни.
Дедушка Лео никогда ничего не рассказывал о фронте. Один раз за все время он расстегнул рубашку и показал дырочки - шрамы от ранений. А когда я, пионерка с горящим взором, стала приставать с просьбой рассказать о подвигах, орденах и защите родины, сказал: "Oli ükskord, jah, huvitav juhtum. Istusin sittuma ja just sellel kohal, kus enne seisin, plahvatas miin ja lõi hobuse maha" и погрузился в свое обычное молчание. Это было всё, что он рассказал о войне. Собственно, задал правильный вектор, а дальше - сама.
(Перевод дедушкиного рассказа: "Да, один раз был интересный случай. Я сел срать и именно на том, месте, где я раньше стоял, взорвалась мина и убила лошадь".)