Отчет о поездке.
Прага оккупирована туристами - мы, конечно, и двигались туристическими потоками, но если отходить от них в сторону, то наступало безлюдье. Небольшое количество пражан удалось обнаружить в метро - мы предположили, что они там прячутся от оккупантов.
Все и везде переходят на русский. Русские туристы с детской доверчивостью на лице и не пытаются хоть что-нибудь сказать по-чешски или по-английски. Они твердо знают, что их поймут.
Форма одежды - туристы задраены в пуховики и шубы, шапки и шарфы. Большинство встреченных нами пражан игнорировали легкий минус и были одеты в тоненькие элегантные пальто конца холодного августа или начала теплого сентября. Никаких шарфов, на пожилых джентельменах иногда красовались черные береты, одетые наискосок - излюбленная форма головного убора пожилых эстонских джентельменов, я страшно умилялась. Странно то, что никаких признаков посинения, дрожания и стучания зубами, пражане не выказывали.
Русские дамы по-прежнему любят сочетать роскошные меховые шапки из какого-нибудь крашеного песца и спортивные лыжные куртки со спортивными лыжными штанами. Сильно! Лия же была потрясена, увидев пару раз девушек с ГОЛЫМИ!!, как она решила, ногами (на самом деле в прозрачных тонюсеньких колготках ) и в мини-юбках. "Мама, но зачем?!" Я затруднилась с ответом...
Гусиная ножка с кислой капустой и брамбуровыми кнедликами, я уже скучаю по тебе!! Но вообще, кнедлики из белой булки надо как-то запрещать законодательно, что-ли. Ужасная еда.
В кафе и ресторанах курят. Давно забытое, по которому я нисколько не скучала все эти годы.
По вечерам в ботеле нас развлекали дрожащие огоньки на воде, а утром - чайки и лебеди. Хмурые неулыбчивые уборщицы убирали прекрасно, а вместо однокомнатного номера на троих нам подсунули двухкомнатный на пятерых, обманули то есть! Это, кстати, спасло мою спину - на двух тонюсеньких матрасах уже можно было спать, да и одеяла из дополнительных кроваток пошли в дело - я свила себе уютное гнездо и спала, как царь. Кстати, то, что я устроила себе в кроватке, моя мама всегда называла "кублом", а остановка, на которой мы жили, зовется "Кублов".
Я все недоумевала, зачем чехам чешский язык, если можно пользоваться почти таким же прекрасным польским. Но Женя справедливо указал мне на то, что в чешском языке есть прекрасное слово "брамбора", и "rz" в чешском произносится не как "ж", а как "рж". Это другое дело, это аргумент!
Хотела бы я еще погулять по Праге, и поездить по Чехии. Очень душевно.
Прогулка по еврейской Праге - попадание в другое измерение. Те же улочки, которые мы оббегали уже по сто раз, вдруг повернулись другим боком. Макабрический темный каменный лес надгробных плит на кладбище, пустые синагоги, ставшие музеем, навевают мрачные мысли о погибшем европейском еврействе, о людях, которые жили в этих прекрасных домах эпохи модерн вокруг гетто и, вероятно, могли видеть происходящее из окон, ханукии в стеклянных витринах, которые никто не зажигает, мои любимые домики для авдалы, из которых уже давно выветрился запах пряностей...
Поэтому после похода по зданиям музея было хорошо завалиться в еврейский ресторанчик и наблюдать за щебечущими на вечноживом, а ведь когда-то мертвом, языке страшно позитивными и решительными израильтянами разных возрастов, знать ничего не знающими ни о каком декадансе и закате цивилизаций.
Все и везде переходят на русский. Русские туристы с детской доверчивостью на лице и не пытаются хоть что-нибудь сказать по-чешски или по-английски. Они твердо знают, что их поймут.
Форма одежды - туристы задраены в пуховики и шубы, шапки и шарфы. Большинство встреченных нами пражан игнорировали легкий минус и были одеты в тоненькие элегантные пальто конца холодного августа или начала теплого сентября. Никаких шарфов, на пожилых джентельменах иногда красовались черные береты, одетые наискосок - излюбленная форма головного убора пожилых эстонских джентельменов, я страшно умилялась. Странно то, что никаких признаков посинения, дрожания и стучания зубами, пражане не выказывали.
Русские дамы по-прежнему любят сочетать роскошные меховые шапки из какого-нибудь крашеного песца и спортивные лыжные куртки со спортивными лыжными штанами. Сильно! Лия же была потрясена, увидев пару раз девушек с ГОЛЫМИ!!, как она решила, ногами (на самом деле в прозрачных тонюсеньких колготках ) и в мини-юбках. "Мама, но зачем?!" Я затруднилась с ответом...
Гусиная ножка с кислой капустой и брамбуровыми кнедликами, я уже скучаю по тебе!! Но вообще, кнедлики из белой булки надо как-то запрещать законодательно, что-ли. Ужасная еда.
В кафе и ресторанах курят. Давно забытое, по которому я нисколько не скучала все эти годы.
По вечерам в ботеле нас развлекали дрожащие огоньки на воде, а утром - чайки и лебеди. Хмурые неулыбчивые уборщицы убирали прекрасно, а вместо однокомнатного номера на троих нам подсунули двухкомнатный на пятерых, обманули то есть! Это, кстати, спасло мою спину - на двух тонюсеньких матрасах уже можно было спать, да и одеяла из дополнительных кроваток пошли в дело - я свила себе уютное гнездо и спала, как царь. Кстати, то, что я устроила себе в кроватке, моя мама всегда называла "кублом", а остановка, на которой мы жили, зовется "Кублов".
Я все недоумевала, зачем чехам чешский язык, если можно пользоваться почти таким же прекрасным польским. Но Женя справедливо указал мне на то, что в чешском языке есть прекрасное слово "брамбора", и "rz" в чешском произносится не как "ж", а как "рж". Это другое дело, это аргумент!
Хотела бы я еще погулять по Праге, и поездить по Чехии. Очень душевно.
Прогулка по еврейской Праге - попадание в другое измерение. Те же улочки, которые мы оббегали уже по сто раз, вдруг повернулись другим боком. Макабрический темный каменный лес надгробных плит на кладбище, пустые синагоги, ставшие музеем, навевают мрачные мысли о погибшем европейском еврействе, о людях, которые жили в этих прекрасных домах эпохи модерн вокруг гетто и, вероятно, могли видеть происходящее из окон, ханукии в стеклянных витринах, которые никто не зажигает, мои любимые домики для авдалы, из которых уже давно выветрился запах пряностей...
Поэтому после похода по зданиям музея было хорошо завалиться в еврейский ресторанчик и наблюдать за щебечущими на вечноживом, а ведь когда-то мертвом, языке страшно позитивными и решительными израильтянами разных возрастов, знать ничего не знающими ни о каком декадансе и закате цивилизаций.