Опять кусочки из альбома
Это из "старенького", моего и Сигурдова
****************************************************
Из письма Чернокнижника… Я нашла это, перебирая старые письма… Старые письма на которые я наталкиваюсь в своем Доме в самых неожиданных местах . Иногда мне кажется, что Дом сам подсовывает мне их в нужные, с его точки зрения моменты.
Под своды разрушенных храмов мы вступим,
И воскурим горько-терпкие травы.
Таинственным гимном законы преступим,
Глотнув злейшей черной отравы.
И пусть будет злобен на глаз человечий
Наш танец, и дико безумен,
Пусть вздрогнет земля и расколется небо
Услышав узорчатый бубен.
Пространство и время свернутся послушно,
Лишь волю почувствовав нашу.
По кругу (в мертвеющем мире так…душно)
Мы пустим последнюю чашу.
*********************************************
Эльфы.
Народ Дану.
Древние, мудрые, вечно юные.
Вечно ЮНЫЕ.
Русалочка - дитя стихии.
Ди-тя….
Дитя, говорите?
О, боги нерадивые, а это кто смотрит на меня с той стороны зеркала? Глаза красные, вокруг черно, ссадина на скуле…
Так ведь я и есть, наверное. Больше вроде как некому.
Вечно - юное дитя стихии.
Нда… Не знала бы наверняка - ни за что не поверила.
Покажись кому из смертных сейчас - вот воплей - то будет - за вампира примут ведь ( бедные, знали бы они как оные на самом деле выглядят еще больше испугались бы: « Это что ж за Чудо - Юдо?»)
Ну, все: в речку и баиньки до послезавтра, а то сама через пару дней от своего отражения шарахаться начну.
***************************
Гость.
Колокольчик тренькнул - рванулся внезапной вспышкой в лицо, хищной птицей к добыче, стрелой к цели. Один только раз, но другого и не надо - я и так знаю кто пришел. ( какие разные звуки можно извлечь из какой-то железячки на веревочке, почти каждому свой звук дает)
Лечу к дверям, хотя знаю, что этому гостю нет необходимости открывать их, да и не станет он ждать. И все равно бегу, на ходу вытирая о подол краску с рук, за мной летит поземка из опрокинутых листов, вздрагивает в банке вода -- я рисовала.
Можно кратеньким колдовством мгновенно придать себе вид подобающий приему Высокого Гостя - не буду, из упрямства не буду. Нет-нет, ни чего страшного, просто старый спор о том на сколько мы, стихийны, должны…, можем походить на людей, на кого бы то ни было… Так, ерунда - бессмысленное выяснение того, что было раньше, курица или яйцо…
Бегу! Лечу!
Я знаю, что опять не успею открыть ему дверь. Что застану , уже стоящим внутри, ведь по большому-то счету стены, двери, сам дом для нас, для стихийн, условность - в нем нет необходимости. А это Гость не признает условностей.
Вбегаю в прихожую.
Попадаю в объятия. Секундное ощущение пугающего жара, бездонного ревущего пространства, иссушающего вихря….
А ведь Он, как всегда не остановился ни на мгновение: требовательный рывок звоночного шнурка, стремительный шаг сквозь дверь ( да заметил ли он ее вообще?); три размашистых шага мне навстречу -- обнял, так змеи кусают : куснуть и мгновенно отпрянуть. Взгляд в глаза, а там…
Я люблю его почти как брата, но где-то в глубине всегда живет колючка страха - а вдруг ударит в спину? Знаю-знаю, что все это бред. Случись что, он сам сотрет в порошок любого обидчика, и это я тоже всегда помню. Его горячая прямолинейность несовместима с предательством, но непредсказуемость меня приводит в ужас.
И все же, как же я рада ему!
Родное родное… Неповторимо, непоправимо родное существо! Он такой же как я - стихийна, стихия, порыв, стремление, песня.
Такой же и совсем - совсем другой… Он - огонь согревающий и испепеляющий, прекрасный, смертельный и опасный.
И мы знаем друг друга почти всю жизнь. Почти всю жизнь стихийны - это очень… это даже, наверное, страшно много. И мы всегда так рады этим встречам.
Он - всегда гость, я-- хозяйка, благодаря моей причуде иметь свой дом, из века в век стоящий в одном и том же месте. Он же - бродяга, который нет-нет да и завернет « на огонек» . И за все это время давно сложилось нечто вроде обряда встречания.
Пронзительный вскрик колокольчика…
Бегу! Лечу!
Зная, что как всегда не успею открыть дверь, что увижу его , уже внутри, ведь по большому-то счету стены, двери, сам дом для нас, для стихийн, условность . А это Гость не признает условностей.
А Он, как всегда, не остановится ни на мгновение: требовательный рывок звоночного шнурка, стремительный шаг сквозь дверь ( да и замечает ли он такие пустяки ?); три размашистых шага мне навстречу -- обнял, так змеи кусают : куснуть и мгновенно отпрянуть. Взгляд в глаза, а там за блеском внешне вполне человеческих темно-карих глаз полыхает бездонное раскаленное нечто. И никаких словесных приветствий, мы вообще очень мало говорим словами.
Улыбка тонких губ на узком обветренном лице, такая же стремительная, как и шаги. Вот рука тянется куда -то мне за спину в жесте, что, словно продолжение движения, и передо мной появляется яблоко.
О, Небо, Солнышко! Какое яблоко!!! Мне едва уместить его в горсти!
А Гость еще протер дивный подарок, аккуратненько так, ласково, и яблоко аж лучиться начало изнутри, даже показалось, словно сердцевинка гудит, глухо так, как запертая пчела.
Держу в ладонях это пылающее чудо, втягиваю густой пьянящий аромат горячего спелого лета. Мамочки, откуда ж такое чудо?!?!
Улыбается. Хорошо теперь так счастливо улыбается, как мальчишка чья шалость удалась, даже больше, чем рассчитывал.
Зарррразушка ты моя!!! Все-то ты заешь!
Трусь щекой о ярко-медовый с насыщенно-розовоми канапушками подарок.
Идем в комнату. Быстренько создаю кипяток, насыпаю в пузатый, темной керамики, чайничек того-сего по щепоточке, заливаю все это, укутываю мохнатым полотенцем ( да, конечно все можно было создать одним прищелком пальцев, но ведь так вкуснее…) А Гость подражая фокуснику вынимает и вынимает из воздуха над столом сияющие, звенящие золотые шары яблок.
Вьются в завораживающем танце сухие гибкие совершенные руки стихии - язычки пламени.
Протягиваю ему то самое первое, самое замечательно, самое-самое…
--Разломи.
Длинные, угловатые и гибкие одновременно пальцы обвивают чудо-яблоко. Примериваются, прислушиваются… Внимательно, любовно, сосредоточенно… И вот --- звучный сочные треск и в каждой руке по половинке с еще подрагивающими темно-каштановыми косточками и искрящейся зернистой золотисто-розоватой мякотью, а на кожице ни малейшей вмятинки. Больше ни кто не умеет ТАК разламывать яблоки. Больше ни кто не умеет дарить ТАКИЕ яблоки.
Потом чай на травах и разговор почти без слов, глаза в глаза. Поток образов и эмоций: краски, сюжеты, движение, чувства - многообразие, яркость… Как не хватает ТАКОГО общения, когда живешь среди иных существа, замечательных, любимых, но просто совсем других.
Совсем недолгое изливание друг на друга всего увиденного, прочувствованного, за то время , что не виделись. Всего 20 -30 минут, ну, может, час… И вот, Гость, все так же стремительно, встает.
Прощание без слов - улыбка яркая, счастливая, бесшабашная. Почти человеческая… Почти мальчишеская… Почти…
И снова шаг сквозь закрытые двери в одному ему видимое…
Вот и все…
Теперь до нового требовательного звонка, и стремительных шагов навстречу.
Когда?
Не знаю…
Как вспомнит (найдет время… будет настроение…)
Может быть через год, может - через 100 лет, какая ему разница? Это же просто я привыкла все мерить людскими мерками.
А он, по-моему, и скучать-то не умеет -- только радоваться… встрече.
****************************************************
Из письма Чернокнижника… Я нашла это, перебирая старые письма… Старые письма на которые я наталкиваюсь в своем Доме в самых неожиданных местах . Иногда мне кажется, что Дом сам подсовывает мне их в нужные, с его точки зрения моменты.
Под своды разрушенных храмов мы вступим,
И воскурим горько-терпкие травы.
Таинственным гимном законы преступим,
Глотнув злейшей черной отравы.
И пусть будет злобен на глаз человечий
Наш танец, и дико безумен,
Пусть вздрогнет земля и расколется небо
Услышав узорчатый бубен.
Пространство и время свернутся послушно,
Лишь волю почувствовав нашу.
По кругу (в мертвеющем мире так…душно)
Мы пустим последнюю чашу.
*********************************************
Эльфы.
Народ Дану.
Древние, мудрые, вечно юные.
Вечно ЮНЫЕ.
Русалочка - дитя стихии.
Ди-тя….
Дитя, говорите?
О, боги нерадивые, а это кто смотрит на меня с той стороны зеркала? Глаза красные, вокруг черно, ссадина на скуле…
Так ведь я и есть, наверное. Больше вроде как некому.
Вечно - юное дитя стихии.
Нда… Не знала бы наверняка - ни за что не поверила.
Покажись кому из смертных сейчас - вот воплей - то будет - за вампира примут ведь ( бедные, знали бы они как оные на самом деле выглядят еще больше испугались бы: « Это что ж за Чудо - Юдо?»)
Ну, все: в речку и баиньки до послезавтра, а то сама через пару дней от своего отражения шарахаться начну.
***************************
Гость.
Колокольчик тренькнул - рванулся внезапной вспышкой в лицо, хищной птицей к добыче, стрелой к цели. Один только раз, но другого и не надо - я и так знаю кто пришел. ( какие разные звуки можно извлечь из какой-то железячки на веревочке, почти каждому свой звук дает)
Лечу к дверям, хотя знаю, что этому гостю нет необходимости открывать их, да и не станет он ждать. И все равно бегу, на ходу вытирая о подол краску с рук, за мной летит поземка из опрокинутых листов, вздрагивает в банке вода -- я рисовала.
Можно кратеньким колдовством мгновенно придать себе вид подобающий приему Высокого Гостя - не буду, из упрямства не буду. Нет-нет, ни чего страшного, просто старый спор о том на сколько мы, стихийны, должны…, можем походить на людей, на кого бы то ни было… Так, ерунда - бессмысленное выяснение того, что было раньше, курица или яйцо…
Бегу! Лечу!
Я знаю, что опять не успею открыть ему дверь. Что застану , уже стоящим внутри, ведь по большому-то счету стены, двери, сам дом для нас, для стихийн, условность - в нем нет необходимости. А это Гость не признает условностей.
Вбегаю в прихожую.
Попадаю в объятия. Секундное ощущение пугающего жара, бездонного ревущего пространства, иссушающего вихря….
А ведь Он, как всегда не остановился ни на мгновение: требовательный рывок звоночного шнурка, стремительный шаг сквозь дверь ( да заметил ли он ее вообще?); три размашистых шага мне навстречу -- обнял, так змеи кусают : куснуть и мгновенно отпрянуть. Взгляд в глаза, а там…
Я люблю его почти как брата, но где-то в глубине всегда живет колючка страха - а вдруг ударит в спину? Знаю-знаю, что все это бред. Случись что, он сам сотрет в порошок любого обидчика, и это я тоже всегда помню. Его горячая прямолинейность несовместима с предательством, но непредсказуемость меня приводит в ужас.
И все же, как же я рада ему!
Родное родное… Неповторимо, непоправимо родное существо! Он такой же как я - стихийна, стихия, порыв, стремление, песня.
Такой же и совсем - совсем другой… Он - огонь согревающий и испепеляющий, прекрасный, смертельный и опасный.
И мы знаем друг друга почти всю жизнь. Почти всю жизнь стихийны - это очень… это даже, наверное, страшно много. И мы всегда так рады этим встречам.
Он - всегда гость, я-- хозяйка, благодаря моей причуде иметь свой дом, из века в век стоящий в одном и том же месте. Он же - бродяга, который нет-нет да и завернет « на огонек» . И за все это время давно сложилось нечто вроде обряда встречания.
Пронзительный вскрик колокольчика…
Бегу! Лечу!
Зная, что как всегда не успею открыть дверь, что увижу его , уже внутри, ведь по большому-то счету стены, двери, сам дом для нас, для стихийн, условность . А это Гость не признает условностей.
А Он, как всегда, не остановится ни на мгновение: требовательный рывок звоночного шнурка, стремительный шаг сквозь дверь ( да и замечает ли он такие пустяки ?); три размашистых шага мне навстречу -- обнял, так змеи кусают : куснуть и мгновенно отпрянуть. Взгляд в глаза, а там за блеском внешне вполне человеческих темно-карих глаз полыхает бездонное раскаленное нечто. И никаких словесных приветствий, мы вообще очень мало говорим словами.
Улыбка тонких губ на узком обветренном лице, такая же стремительная, как и шаги. Вот рука тянется куда -то мне за спину в жесте, что, словно продолжение движения, и передо мной появляется яблоко.
О, Небо, Солнышко! Какое яблоко!!! Мне едва уместить его в горсти!
А Гость еще протер дивный подарок, аккуратненько так, ласково, и яблоко аж лучиться начало изнутри, даже показалось, словно сердцевинка гудит, глухо так, как запертая пчела.
Держу в ладонях это пылающее чудо, втягиваю густой пьянящий аромат горячего спелого лета. Мамочки, откуда ж такое чудо?!?!
Улыбается. Хорошо теперь так счастливо улыбается, как мальчишка чья шалость удалась, даже больше, чем рассчитывал.
Зарррразушка ты моя!!! Все-то ты заешь!
Трусь щекой о ярко-медовый с насыщенно-розовоми канапушками подарок.
Идем в комнату. Быстренько создаю кипяток, насыпаю в пузатый, темной керамики, чайничек того-сего по щепоточке, заливаю все это, укутываю мохнатым полотенцем ( да, конечно все можно было создать одним прищелком пальцев, но ведь так вкуснее…) А Гость подражая фокуснику вынимает и вынимает из воздуха над столом сияющие, звенящие золотые шары яблок.
Вьются в завораживающем танце сухие гибкие совершенные руки стихии - язычки пламени.
Протягиваю ему то самое первое, самое замечательно, самое-самое…
--Разломи.
Длинные, угловатые и гибкие одновременно пальцы обвивают чудо-яблоко. Примериваются, прислушиваются… Внимательно, любовно, сосредоточенно… И вот --- звучный сочные треск и в каждой руке по половинке с еще подрагивающими темно-каштановыми косточками и искрящейся зернистой золотисто-розоватой мякотью, а на кожице ни малейшей вмятинки. Больше ни кто не умеет ТАК разламывать яблоки. Больше ни кто не умеет дарить ТАКИЕ яблоки.
Потом чай на травах и разговор почти без слов, глаза в глаза. Поток образов и эмоций: краски, сюжеты, движение, чувства - многообразие, яркость… Как не хватает ТАКОГО общения, когда живешь среди иных существа, замечательных, любимых, но просто совсем других.
Совсем недолгое изливание друг на друга всего увиденного, прочувствованного, за то время , что не виделись. Всего 20 -30 минут, ну, может, час… И вот, Гость, все так же стремительно, встает.
Прощание без слов - улыбка яркая, счастливая, бесшабашная. Почти человеческая… Почти мальчишеская… Почти…
И снова шаг сквозь закрытые двери в одному ему видимое…
Вот и все…
Теперь до нового требовательного звонка, и стремительных шагов навстречу.
Когда?
Не знаю…
Как вспомнит (найдет время… будет настроение…)
Может быть через год, может - через 100 лет, какая ему разница? Это же просто я привыкла все мерить людскими мерками.
А он, по-моему, и скучать-то не умеет -- только радоваться… встрече.