Драка-3
III. Ляля
Девочка была беленькая, пухленькая, маленькая, с детским именем Ляля и почему-то меня дразнила. Мы были незнакомы. Жили в соседних дворах. Учились в разных школах. Встречались случайно и редко. И почему-то она всегда оказывалась готова обдать презрением, а то и матом обругать. Я не понимала. Смотрела удивленно большими интеллигентными глазами. Дома злилась на немоту. Плакала.
Однажды мы с мальчишками из класса сидели на заборе футбольной коробки (почему в совке футбольные поля были асфальтовыми?).
Мимо шла Лиля с подругой. Нас было много, мы были громкими, она испугалась, пошла чуть быстрее. Мальчишки стали громко меня подначивать: «Ну иди, иди же, разберись с ней!». Я спрыгнула на землю. Окликнула. Подошла. Сказала ей, чтоб шла со мной. Пошли в подъезд. Зашли на черную лестницу. Ляля была напугана и покорна. Но шли мы долго и в какую-то секунду она вдруг заскучала и что-то спросила обыденное, типа: «Долго ли еще?» Я рявкнула, что уже пришли.
Ляля вжалась в угол. За спиной у меня была лестница, передо мной Ляля в углу и окно. И тут я увидела, что за окном стоит толпа болельщиков, набежали пацаны со всего двора, в том числе старшеклассники, лезут друг другу на закорки, прижимаются к стеклу, чтоб разглядеть, что же происходит, первые ряды громко комментируют задним: «Щас будет бить!» и уже мне показывают жестами и кричат: «Давай-давай! Наваляй ей!». Посмотрела опять на Лялю. Бить ее ни с того, ни с сего было как-то странно. Агрессивная обычно Ляля жалко боялась меня в углу и ничего плохого мне не делала. Я сказала: «Вали, дура, отсюда!» И Ляля шмыгнула в дверь. Ее спина при этом победоносно и презрительно улыбалась.
Девочка была беленькая, пухленькая, маленькая, с детским именем Ляля и почему-то меня дразнила. Мы были незнакомы. Жили в соседних дворах. Учились в разных школах. Встречались случайно и редко. И почему-то она всегда оказывалась готова обдать презрением, а то и матом обругать. Я не понимала. Смотрела удивленно большими интеллигентными глазами. Дома злилась на немоту. Плакала.
Однажды мы с мальчишками из класса сидели на заборе футбольной коробки (почему в совке футбольные поля были асфальтовыми?).
Мимо шла Лиля с подругой. Нас было много, мы были громкими, она испугалась, пошла чуть быстрее. Мальчишки стали громко меня подначивать: «Ну иди, иди же, разберись с ней!». Я спрыгнула на землю. Окликнула. Подошла. Сказала ей, чтоб шла со мной. Пошли в подъезд. Зашли на черную лестницу. Ляля была напугана и покорна. Но шли мы долго и в какую-то секунду она вдруг заскучала и что-то спросила обыденное, типа: «Долго ли еще?» Я рявкнула, что уже пришли.
Ляля вжалась в угол. За спиной у меня была лестница, передо мной Ляля в углу и окно. И тут я увидела, что за окном стоит толпа болельщиков, набежали пацаны со всего двора, в том числе старшеклассники, лезут друг другу на закорки, прижимаются к стеклу, чтоб разглядеть, что же происходит, первые ряды громко комментируют задним: «Щас будет бить!» и уже мне показывают жестами и кричат: «Давай-давай! Наваляй ей!». Посмотрела опять на Лялю. Бить ее ни с того, ни с сего было как-то странно. Агрессивная обычно Ляля жалко боялась меня в углу и ничего плохого мне не делала. Я сказала: «Вали, дура, отсюда!» И Ляля шмыгнула в дверь. Ее спина при этом победоносно и презрительно улыбалась.