(no subject)
О том, как важно правильно оформлять документы
В июле 1503 года состоялось коронерское расследование по поводи смерти Ричарда Бери из Севен-Оук, якобы убитого своей женой Агнес.
Присяжные сообщили, что Агнес подсыпала мужу мышьяк в еду и питье. Согласно коронерскому отчету, это случилось в марте; впрочем, остается неясным, умер ли Ричард тогда же или в июле, когда проводилось расследование. Если Ричард действительно умер в марте, значит, кто-то разоблачил преступление (ну или решил проявить активность) спустя несколько месяцев после его смерти; впрочем, он мог скончаться и в июле после продолжительного заболевания, вызванного отравлением. Агнес была обвинена в "малой измене" (petty treason); буде она была бы признана виновной, ей грозило сожжение. В пособничестве также был обвинен сукновал Томас Боби, приютивший Агнес после смерти мужа у себя дома (возможно, он приходился ей родственником - а может быть, они состояли в любовной связи). Так или иначе, Агнес и Томас бежали и попросили убежища в лондонской церкви Сент-Мартин-ле-Гранд. В 1506 году, спустя три с половиной года после предполагаемого отравления, Агнес явилась в королевский суд. Очевидно, за истекшее время она проконсультировалась с юристами и теперь чувствовала себя гораздо увереннее. Она заявила, что не признает себя виновной (pleaded not guilty), и была отпущена до суда под залог. Это был хороший знак: статистика свидетельствует, что те, кого не сочли необходимым задержать до суда, в большинстве случаев затем бывали оправданы или получали высочайшее прощение. На следующей судебной сессии Агнес сообщила, что протокол коронерского расследования в 1503 году содержал неточности: так, в нарушение правил в нем не было обозначено ее место жительства. Несомненно, Агнес придралась к сущей мелочи - в коронерском отчете, буквально, значилось следующее: Agnes Bery vidua nuper uxor Ricardi Bery de Sevenoke predicta (Агнес Бери, вдова, ранее жена Ричарда Бери из вышепомянутого Севен-Оук). По утверждению Агнес, означенное место жительства - Севен-Оук - относилось только к ее покойному мужу, но не к ней! Суд решил, что Агнес права, и обвинение было признано недействительным по формальному признаку. Не исключено, что судья и присяжные уцепились за "букву закона" по каким-то дополнительным причинам: может быть, им было очевидно, что Агнес обвинена ошибочно или оклеветана? Или суд действительно повел себя как идеальная машина, отметающая любые неправильно оформленные бумаги? Во всяком случае, Агнес Бери и Томас Боби отправились восвояси.
(Следует отметить, что отзыв обвинения вследствие формальных нарушений был не такой уж редкостью. Так, одному мужчине, обвиняемому в изнасиловании, удалось добиться признания обвинения недействительным, поскольку в документах не был указан день недели, в который совершилось преступление. День не смогла назвать и обвинительница - и обвиняемый был отпущен.)
В июле 1503 года состоялось коронерское расследование по поводи смерти Ричарда Бери из Севен-Оук, якобы убитого своей женой Агнес.
Присяжные сообщили, что Агнес подсыпала мужу мышьяк в еду и питье. Согласно коронерскому отчету, это случилось в марте; впрочем, остается неясным, умер ли Ричард тогда же или в июле, когда проводилось расследование. Если Ричард действительно умер в марте, значит, кто-то разоблачил преступление (ну или решил проявить активность) спустя несколько месяцев после его смерти; впрочем, он мог скончаться и в июле после продолжительного заболевания, вызванного отравлением. Агнес была обвинена в "малой измене" (petty treason); буде она была бы признана виновной, ей грозило сожжение. В пособничестве также был обвинен сукновал Томас Боби, приютивший Агнес после смерти мужа у себя дома (возможно, он приходился ей родственником - а может быть, они состояли в любовной связи). Так или иначе, Агнес и Томас бежали и попросили убежища в лондонской церкви Сент-Мартин-ле-Гранд. В 1506 году, спустя три с половиной года после предполагаемого отравления, Агнес явилась в королевский суд. Очевидно, за истекшее время она проконсультировалась с юристами и теперь чувствовала себя гораздо увереннее. Она заявила, что не признает себя виновной (pleaded not guilty), и была отпущена до суда под залог. Это был хороший знак: статистика свидетельствует, что те, кого не сочли необходимым задержать до суда, в большинстве случаев затем бывали оправданы или получали высочайшее прощение. На следующей судебной сессии Агнес сообщила, что протокол коронерского расследования в 1503 году содержал неточности: так, в нарушение правил в нем не было обозначено ее место жительства. Несомненно, Агнес придралась к сущей мелочи - в коронерском отчете, буквально, значилось следующее: Agnes Bery vidua nuper uxor Ricardi Bery de Sevenoke predicta (Агнес Бери, вдова, ранее жена Ричарда Бери из вышепомянутого Севен-Оук). По утверждению Агнес, означенное место жительства - Севен-Оук - относилось только к ее покойному мужу, но не к ней! Суд решил, что Агнес права, и обвинение было признано недействительным по формальному признаку. Не исключено, что судья и присяжные уцепились за "букву закона" по каким-то дополнительным причинам: может быть, им было очевидно, что Агнес обвинена ошибочно или оклеветана? Или суд действительно повел себя как идеальная машина, отметающая любые неправильно оформленные бумаги? Во всяком случае, Агнес Бери и Томас Боби отправились восвояси.
(Следует отметить, что отзыв обвинения вследствие формальных нарушений был не такой уж редкостью. Так, одному мужчине, обвиняемому в изнасиловании, удалось добиться признания обвинения недействительным, поскольку в документах не был указан день недели, в который совершилось преступление. День не смогла назвать и обвинительница - и обвиняемый был отпущен.)