...
Лежа
Игнат выглянул из своего укрытия. Он лежал, привалившись спиной к большому валуну, так, что с другой стороны его не было видно. Лежал уже несколько часов. С той стороны было тихо, и эта тишина казалась Игнату подозрительной. Тогда он перевернулся на живот и аккуратно выглянул из своего укрытия. Он сразу увидел их - по ту сторону поросшего травой и каким-то кустарником оврага, почти не прячась за камнями, притаились несколько чероки. Мускулистые смуглые индейцы пристально смотрели в его сторону, перья в их головных уборах слегка покачивались. Один, самый грозный с виду, сжимал в руках лук, у остальных, насколько Игнат мог различить, были ружья. Игнат перезарядил свой кольт и начал тщательно прицеливаться - у него не было права на ошибку, потому что любая ошибка грозила ему смертью. Наконец, когда он аккуратно навел кольт на индейца с луком, которого он считал главным, его глаза начали слипаться. Игнат так и заснул, лежа на животе, подбородком уткнувшись в подушку, которая еще минуту назад служила ему верным укрытием от жестоких краснокожих. Игнату было одиннадцать лет, и он совсем недавно придумал свою игру.
Игнату было одиннадцать, и он, как и все мальчишки его возраста, зачитывался приключенческими романами про индейцев. Он только что закончил четвертый класс, пионерский галстук был спрятан в шкаф, весь день за окном светило яркое солнце, по радио передавали бравурные марши, и Игнат грезил о приключениях в далеких странах. Отец пропадал на заводе, мать, продавщица в небольшом сельском магазине, приходила, когда на дворе уже темнело, так что Игнат весь день гонял с соседними мальчишками в мяч и мастерил лук из гибкой ивовой ветки. У каждого мальчишки в поселке был лук и стрелы, и наученные горьким опытом голуби разлетались в разные стороны при появлении грозной ватаги местных «краснокожих».
Как-то вечером мать как обычно поцеловала Игната в лоб и прикрыла дверь - они с отцом сидели на кухне, тихими голосами обсуждали новости - Дания протестовала против норвежской аннексии Восточной Гренландии, в Германии лидеры каких-то партий о чем-то договаривались между собой, отец Игната старался быть в курсе последних новостей и, когда бывал дома, радио на кухне не выключалось. Игната новости не волновали - ему больше нравились марши и приключенческие романы. Он лежал и вспоминал очередную главу, прочитанную перед сном, и вдруг новая игра придумалась сама. Игнат в момент стал попавшим в засаду отважным ковбоем, подушка - валуном, за которым он прятался, а там, в темноте, где-то за спинкой кровати, прятались кровожадные индейцы.
Игра захватила Игната, и теперь без нее не обходилось. Декорации оставались неизменными, менялись только обстоятельства. В другой раз мальчик был индейцем - его селение сожгли коварные бледнолицые, пока он был на охоте. Когда он вернулся, он застал пепелище, трупы своих друзей и тлеющие вигвамы. Схватив томагавк, Игнат пустился в погоню, чтобы отомстить убийцам и, возможно, спасти тех, кого бледнолицые увели в плен. Он внимательно всматривался в землю, выискивая только ему заметные следы, и, наконец, нагнал врагов. Они были хорошо вооружены - лежа на животе, Игнат притаился за большим камнем и не сводил с бледнолицых своего пылающего ненавистью и жаждой мести взгляда. И тут он увидел то, из-за чего сердце его забилось в два раза быстрее: белые люди не просто сожгли его селение, не только убили его друзей и соседей, они захватили самых красивых женщин и девушек и теперь вели их, связанных, куда-то - наверное, чтобы сделать из них покорных и униженных рабынь. Руки девушек были связаны за спинами, а на шею каждой была накинута веревочная петля, и эти петли были соединены между собой короткими веревками. Девушки, их было двенадцать, босиком медленно шли по каменистой земле. Их головы были низко опущены, сквозь рваную одежду проглядывали стройные смуглые тела. Игнат не мог отвести от них взгляда. Он вжался в простыню и почему-то заерзал по ней, и почти сразу ему стало жарко и мокро ниже живота. И сразу чувство непонятного стыда и одновременно незнакомого прежде блаженства захлестнуло мальчика. Игра на сегодня была закончена. Игнат перевернулся на спину, сдвинулся к краю кровати и почти сразу заснул. Но смуглые стройные девушки в рваных одеждах явились к нему и во сне. А на следующий вечер игра, вдруг обретшая новый смысл, повторилась. Детство было в самом разгаре, был второй месяц лета, Игнат еще успеет всех спасти.
Прошло что-то около десяти лет, и Игнату снова приходилось лежать, спрятавшись за валуном. Только теперь все было по-настоящему - разведчикам его взвода было поручено разузнать обстановку у Лозовеньки, маленькой деревеньки где-то под Харьковом, где выжившие в страшных боях остатки 57-й армии готовили прорыв. Игнат вжимался в землю, спрятавшись за валуном, где-то рядом лежали его бойцы, а воздух вокруг дрожал от артиллерийской канонады - где-то левее наши начали артподготовку, немцы ответили минометным огнем по всей линии фронта, и казалось, что над головой плавится небо.
Игнат и еще три человека из его взвода уже возвращались к своим, когда начался этот ад. Они не смогли даже окопаться - у них не было задачи укрепляться на этом участке, они шли на свои позиции, но сейчас не могли даже подумать о том, чтобы двинуться с места. Шел второй год войны. Солдаты, привыкшие к артиллерийскому огню, они уже давно не вздрагивали от взрывов, но сейчас им казалось, что они вдруг оказались в самом эпицентре какого-то страшного, сметающего все на своем пути огневого урагана. Им оставалось лишь вжаться в землю, слиться с ней, чтобы ни одна живая душа и ни один неодушевленный раскаленный кусок металла не мог подумать о том, что здесь, за этими валунами есть кто-то живой, пока живой.
Когда они вернулись в свою часть, было уже очень темно. Канонада почти смолкла, лишь где-то на флангах еще бухали минометы. Все, кроме часовых, спали. Игната сразу отвели на доклад старшему офицеру - офицер смотрел на разведчика мутным взглядом, под его глазами пролегли черные круги. В неглубокой землянке Игнат склонился над картой и что-то говорил, водя по ней пальцем. Офицер слушал и едва заметно кивал. Потом выпрямился, хлопнул Игната по плечу и махнул головой - иди. Игнат отдал честь и, пригнувшись, вышел из землянки.
На небе сквозь россыпь звезд ярко светила луна. Было почти тихо, и казалось, что никакой войны нет, что все придумали какие-то чужие, глупые люди. Только где-то вдалеке иногда еще бухали минометы.
Игнат посмотрел на часы и ускорил шаг. Он дошел до расположения своего взвода, быстро нашел место и улегся между храпящими солдатами. Под голову он положил пыльный вещмешок, с которым не расставался с первого дня войны. Игнат закрыл глаза, как только его голова коснулась вещмешка. Лишь на минуту он приподнялся над этой своей походной подушкой и посмотрел вперед. Впереди, на той стороне оврага, залегли бледнолицые, которые сожгли его селение. Не сводя с них глаз, Игнат сжал в руках лук и поправил головной убор из перьев. Потом на мгновение улыбнулся и тут же заснул без сновидений. Наступление должно было начаться в шесть утра.
Игнат выглянул из своего укрытия. Он лежал, привалившись спиной к большому валуну, так, что с другой стороны его не было видно. Лежал уже несколько часов. С той стороны было тихо, и эта тишина казалась Игнату подозрительной. Тогда он перевернулся на живот и аккуратно выглянул из своего укрытия. Он сразу увидел их - по ту сторону поросшего травой и каким-то кустарником оврага, почти не прячась за камнями, притаились несколько чероки. Мускулистые смуглые индейцы пристально смотрели в его сторону, перья в их головных уборах слегка покачивались. Один, самый грозный с виду, сжимал в руках лук, у остальных, насколько Игнат мог различить, были ружья. Игнат перезарядил свой кольт и начал тщательно прицеливаться - у него не было права на ошибку, потому что любая ошибка грозила ему смертью. Наконец, когда он аккуратно навел кольт на индейца с луком, которого он считал главным, его глаза начали слипаться. Игнат так и заснул, лежа на животе, подбородком уткнувшись в подушку, которая еще минуту назад служила ему верным укрытием от жестоких краснокожих. Игнату было одиннадцать лет, и он совсем недавно придумал свою игру.
Игнату было одиннадцать, и он, как и все мальчишки его возраста, зачитывался приключенческими романами про индейцев. Он только что закончил четвертый класс, пионерский галстук был спрятан в шкаф, весь день за окном светило яркое солнце, по радио передавали бравурные марши, и Игнат грезил о приключениях в далеких странах. Отец пропадал на заводе, мать, продавщица в небольшом сельском магазине, приходила, когда на дворе уже темнело, так что Игнат весь день гонял с соседними мальчишками в мяч и мастерил лук из гибкой ивовой ветки. У каждого мальчишки в поселке был лук и стрелы, и наученные горьким опытом голуби разлетались в разные стороны при появлении грозной ватаги местных «краснокожих».
Как-то вечером мать как обычно поцеловала Игната в лоб и прикрыла дверь - они с отцом сидели на кухне, тихими голосами обсуждали новости - Дания протестовала против норвежской аннексии Восточной Гренландии, в Германии лидеры каких-то партий о чем-то договаривались между собой, отец Игната старался быть в курсе последних новостей и, когда бывал дома, радио на кухне не выключалось. Игната новости не волновали - ему больше нравились марши и приключенческие романы. Он лежал и вспоминал очередную главу, прочитанную перед сном, и вдруг новая игра придумалась сама. Игнат в момент стал попавшим в засаду отважным ковбоем, подушка - валуном, за которым он прятался, а там, в темноте, где-то за спинкой кровати, прятались кровожадные индейцы.
Игра захватила Игната, и теперь без нее не обходилось. Декорации оставались неизменными, менялись только обстоятельства. В другой раз мальчик был индейцем - его селение сожгли коварные бледнолицые, пока он был на охоте. Когда он вернулся, он застал пепелище, трупы своих друзей и тлеющие вигвамы. Схватив томагавк, Игнат пустился в погоню, чтобы отомстить убийцам и, возможно, спасти тех, кого бледнолицые увели в плен. Он внимательно всматривался в землю, выискивая только ему заметные следы, и, наконец, нагнал врагов. Они были хорошо вооружены - лежа на животе, Игнат притаился за большим камнем и не сводил с бледнолицых своего пылающего ненавистью и жаждой мести взгляда. И тут он увидел то, из-за чего сердце его забилось в два раза быстрее: белые люди не просто сожгли его селение, не только убили его друзей и соседей, они захватили самых красивых женщин и девушек и теперь вели их, связанных, куда-то - наверное, чтобы сделать из них покорных и униженных рабынь. Руки девушек были связаны за спинами, а на шею каждой была накинута веревочная петля, и эти петли были соединены между собой короткими веревками. Девушки, их было двенадцать, босиком медленно шли по каменистой земле. Их головы были низко опущены, сквозь рваную одежду проглядывали стройные смуглые тела. Игнат не мог отвести от них взгляда. Он вжался в простыню и почему-то заерзал по ней, и почти сразу ему стало жарко и мокро ниже живота. И сразу чувство непонятного стыда и одновременно незнакомого прежде блаженства захлестнуло мальчика. Игра на сегодня была закончена. Игнат перевернулся на спину, сдвинулся к краю кровати и почти сразу заснул. Но смуглые стройные девушки в рваных одеждах явились к нему и во сне. А на следующий вечер игра, вдруг обретшая новый смысл, повторилась. Детство было в самом разгаре, был второй месяц лета, Игнат еще успеет всех спасти.
Прошло что-то около десяти лет, и Игнату снова приходилось лежать, спрятавшись за валуном. Только теперь все было по-настоящему - разведчикам его взвода было поручено разузнать обстановку у Лозовеньки, маленькой деревеньки где-то под Харьковом, где выжившие в страшных боях остатки 57-й армии готовили прорыв. Игнат вжимался в землю, спрятавшись за валуном, где-то рядом лежали его бойцы, а воздух вокруг дрожал от артиллерийской канонады - где-то левее наши начали артподготовку, немцы ответили минометным огнем по всей линии фронта, и казалось, что над головой плавится небо.
Игнат и еще три человека из его взвода уже возвращались к своим, когда начался этот ад. Они не смогли даже окопаться - у них не было задачи укрепляться на этом участке, они шли на свои позиции, но сейчас не могли даже подумать о том, чтобы двинуться с места. Шел второй год войны. Солдаты, привыкшие к артиллерийскому огню, они уже давно не вздрагивали от взрывов, но сейчас им казалось, что они вдруг оказались в самом эпицентре какого-то страшного, сметающего все на своем пути огневого урагана. Им оставалось лишь вжаться в землю, слиться с ней, чтобы ни одна живая душа и ни один неодушевленный раскаленный кусок металла не мог подумать о том, что здесь, за этими валунами есть кто-то живой, пока живой.
Когда они вернулись в свою часть, было уже очень темно. Канонада почти смолкла, лишь где-то на флангах еще бухали минометы. Все, кроме часовых, спали. Игната сразу отвели на доклад старшему офицеру - офицер смотрел на разведчика мутным взглядом, под его глазами пролегли черные круги. В неглубокой землянке Игнат склонился над картой и что-то говорил, водя по ней пальцем. Офицер слушал и едва заметно кивал. Потом выпрямился, хлопнул Игната по плечу и махнул головой - иди. Игнат отдал честь и, пригнувшись, вышел из землянки.
На небе сквозь россыпь звезд ярко светила луна. Было почти тихо, и казалось, что никакой войны нет, что все придумали какие-то чужие, глупые люди. Только где-то вдалеке иногда еще бухали минометы.
Игнат посмотрел на часы и ускорил шаг. Он дошел до расположения своего взвода, быстро нашел место и улегся между храпящими солдатами. Под голову он положил пыльный вещмешок, с которым не расставался с первого дня войны. Игнат закрыл глаза, как только его голова коснулась вещмешка. Лишь на минуту он приподнялся над этой своей походной подушкой и посмотрел вперед. Впереди, на той стороне оврага, залегли бледнолицые, которые сожгли его селение. Не сводя с них глаз, Игнат сжал в руках лук и поправил головной убор из перьев. Потом на мгновение улыбнулся и тут же заснул без сновидений. Наступление должно было начаться в шесть утра.