ночнье послепутешественное
Я вернулся из похода. Аляска край суровый. Говорят что, тут бывают солнечные деньки, только нас в этот раз она ими не очень баловала. Пейзаж северный суровый, на вечной мерзлоте сосны куцые редкие, и березы такие же. Горы всегда впечатляют монументальностью значительностью, величием, раскраской.
Я купался в воспоминаниях о водных походах молодости, когда мне было двадцать, тридцать лет. В Америке походы начались далеко не в первые годы как приехал. А вот разговоры у костра, вечные вопросы бытия, о том кто, зачем и почему, точки зрения на них классиков, шли на ура. Что-то есть мистическое в костре, когда слетают маски и разговоры получаются открытыми.А еще была поэзия и проза.
А вокруг нас были настоящие медведи, черные и гризли, переодически показывающие на противоположном берегу речки Кабук, по которой мы сплавлялись. Я бы предпочел встречать их в зоопарке, а не в нескольких десятков метрах от себя. Плещущая, выпрыгивающая из воды рыба. Наши рыболовы ее ловили, разделывали, обрабатывали, солили, делали икру. И меня угостили, я привез и рыбку и красную и икру нельмы. С деревьев за нами наблюдали огромные красавцы орлы. Нам встречались следы волков. Мы слышали их вой совсем близко.
Без телефона было хорошо. Я совсем не скучал по нему, наоборот радовался его отсутствию с социальными сетями, с новостями. Я ничего не ждал хорошего от событий в мире. Не про Трампа же с Хилари думать на Аляске, хотя они иногда добирались до моего сознания. В России Жириновский, в Америке Рональд Трамп. По получении телефона после двухнедельного отсутствия, сотни емэйлов, и ни одного по делу. Сотни фэйсбуковских постов, несколько приятных сообщений от друзей. Новости Радио Свобода и БиБиСи. Приговор Сенцову. Падающий курс на бирже. Куча дел, непонятно за что хвататься. Дома я? А что есть дом? Нет, совсем не философский вопрос, дом то отняли, сам уехал много лет назад.
Нью Йорк знаю люблю, в какие-то моменты кажется что он стал домом, ведь того московского с моей маленькой комнатой на первом этаже, с мною же построенным там вторым этажом уж точно не вернуть, дом стоит на той же Воронцовске, только она, эта Воронцовская улица уж совсем другая, и город другой, и страна другая.
Первые шаги по возвращению на Нью Йоркскую землю. Аэропорт Кенеди. Такси, Возвращение в свою съемную квартиру. Дома ведь уже видимо до конца жизни не будет, в съемной квартире или в маминой запыленной.
А с городом мы встретились радостно, обрадовались друг другу как дети, и он улыбаясь подкатывает поезд Кю посредине ночи ровно когда я попадаю на платформу Канал стрит, так город выказывает свою радость. И я не выдержав, выпрыгиваю из метро в Гринвич Виладже, только для того чтобы пройтись, впитать знакомый, понятный мне дух ночного Нью Йорка, от которого кажется никогда не устаю.
И первое утро по возвращению с Аляски встретило меня завтраком у мамы, теплой августовской водой Брайтона, не жаркой погодой и для завершения идиллии барабанщиком с колокольчиками у кромки воды.
А завтра будет новый день ...
Я купался в воспоминаниях о водных походах молодости, когда мне было двадцать, тридцать лет. В Америке походы начались далеко не в первые годы как приехал. А вот разговоры у костра, вечные вопросы бытия, о том кто, зачем и почему, точки зрения на них классиков, шли на ура. Что-то есть мистическое в костре, когда слетают маски и разговоры получаются открытыми.А еще была поэзия и проза.
А вокруг нас были настоящие медведи, черные и гризли, переодически показывающие на противоположном берегу речки Кабук, по которой мы сплавлялись. Я бы предпочел встречать их в зоопарке, а не в нескольких десятков метрах от себя. Плещущая, выпрыгивающая из воды рыба. Наши рыболовы ее ловили, разделывали, обрабатывали, солили, делали икру. И меня угостили, я привез и рыбку и красную и икру нельмы. С деревьев за нами наблюдали огромные красавцы орлы. Нам встречались следы волков. Мы слышали их вой совсем близко.
Без телефона было хорошо. Я совсем не скучал по нему, наоборот радовался его отсутствию с социальными сетями, с новостями. Я ничего не ждал хорошего от событий в мире. Не про Трампа же с Хилари думать на Аляске, хотя они иногда добирались до моего сознания. В России Жириновский, в Америке Рональд Трамп. По получении телефона после двухнедельного отсутствия, сотни емэйлов, и ни одного по делу. Сотни фэйсбуковских постов, несколько приятных сообщений от друзей. Новости Радио Свобода и БиБиСи. Приговор Сенцову. Падающий курс на бирже. Куча дел, непонятно за что хвататься. Дома я? А что есть дом? Нет, совсем не философский вопрос, дом то отняли, сам уехал много лет назад.
Нью Йорк знаю люблю, в какие-то моменты кажется что он стал домом, ведь того московского с моей маленькой комнатой на первом этаже, с мною же построенным там вторым этажом уж точно не вернуть, дом стоит на той же Воронцовске, только она, эта Воронцовская улица уж совсем другая, и город другой, и страна другая.
Первые шаги по возвращению на Нью Йоркскую землю. Аэропорт Кенеди. Такси, Возвращение в свою съемную квартиру. Дома ведь уже видимо до конца жизни не будет, в съемной квартире или в маминой запыленной.
А с городом мы встретились радостно, обрадовались друг другу как дети, и он улыбаясь подкатывает поезд Кю посредине ночи ровно когда я попадаю на платформу Канал стрит, так город выказывает свою радость. И я не выдержав, выпрыгиваю из метро в Гринвич Виладже, только для того чтобы пройтись, впитать знакомый, понятный мне дух ночного Нью Йорка, от которого кажется никогда не устаю.
И первое утро по возвращению с Аляски встретило меня завтраком у мамы, теплой августовской водой Брайтона, не жаркой погодой и для завершения идиллии барабанщиком с колокольчиками у кромки воды.
А завтра будет новый день ...