Андре Жид о реальной жизни в СССР
Лауреат Нобелевской премии, французский коммунист, любимец советских властей и фанат СССР в 1936 году съездил в страну своего поклонения. О своей поездке он рассказал в книге "Возвращение из СССР". Вот некоторые выдержки оттуда.
„Стахановское движение“ было замечательным изобретением, чтобы встряхнуть народ от спячки. В стране, где рабочие привыкли работать, „стахановское движение“ было бы не нужным. Но здесь, оставленные без присмотра, они тотчас же расслабляются. И кажется чудом, что, несмотря на это, дело идет.
На одном из заводов, который прекрасно работает, мне представляют стахановца, громадный портрет которого висит на стене. Ему удалось, говорят мне, выполнить за пять часов работу, на которую требуется восемь дней (а может быть, наоборот; за восемь часов - пятидневную норму, я уже теперь не помню). Осмеливаюсь спросить, не означает ли это, что на пятичасовую работу сначала планировалось восемь дней. Но вопрос мой был встречен сдержанно, предпочли на него не отвечать. Тогда я рассказал о том, как группа французских шахтеров, путешествующая по СССР, по-товарищески заменила на одной из шахт бригаду советских шахтеров и без напряжения, не подозревая даже об этом, выполнила стахановскую норму.
Про Москву: «В одежде исключительное однообразие. Несомненно, то же самое обнаружилось бы и в умах, если бы это можно было увидеть. … Везде очереди в сотни человек. Товары, за редким исключением, совсем негодные. Можно даже подумать, что ткани, вещи и т. д. специально изготавливаются по возможности непривлекательными, чтобы их можно было купить только по крайней нужде. Вопрос о качестве относится особенно к продуктам питания. … Качество? «Зачем оно, если нет конкуренции?» - говорят нам. Именно так, очень бесхитростно, объясняют нам плохое качество всего производимого в СССР.»
«Я был в домах многих колхозников этого процветающего колхоза... Мне хотелось бы выразить странное и грустное впечатление, которое производит «интерьер» в их домах: впечатление абсолютной безликости. В каждом доме та же грубая мебель, тот же портрет Сталина - и больше ничего. Ни одного предмета, ни одной вещи, которые указывали бы на личность хозяина. … Во многих других колхозах речь вообще не идет об индивидуальных жилищах. Люди спят в общих спальнях, живут в общежитиях.»
«Сама эта, всеобщая в СССР, тенденция к утрате личностного начала - может ли она рассматриваться как прогресс?»
«В СССР решено однажды и навсегда, что по любому вопросу должно быть только одно мнение. … Каждое утро «Правда» им сообщает, что следует знать, о чем думать и чему верить. … Надо иметь в виду также, что подобное сознание начинает формироваться с самого раннего детства. Отсюда странное поведение, которое тебя, иностранца, иногда удивляет, отсюда способность находить радости, которые удивляют тебя еще больше. Тебе жаль тех, кто часами стоит в очереди, - они же считают это нормальным. Хлеб, овощи, фрукты кажутся тебе плохими - но другого ничего нет. Ткани, вещи, которые ты видишь, кажутся тебе безобразными - но выбирать не из чего. Самое главное при этом - убедить людей, что они счастливы настолько, насколько можно быть счастливым в ожидании лучшего, убедить людей, что другие повсюду менее счастливы, чем они. Этого можно достигнуть, только надежно перекрыв любую связь с внешним миром (я имею в виду - с заграницей). Советский гражданин пребывает в полнейшем неведении относительно заграницы. Более того, его убедили, что решительно всё за границей и во всех областях - значительно хуже, чем в СССР. Эта иллюзия умело поддерживается - важно, чтобы каждый, даже недовольный, радовался режиму, предохраняющему его от худших зол. Для них за пределами СССР - мрак.»
«Вызывает восхищение в Сочи множество санаториев и домов отдыха, живописно расположенных вокруг города. Но тем более тяжело видеть, как тут же строят новый театр низкооплачиваемые, загнанные в нищенские лачуги рабочие.»
«Перейдя ручей, за которым начинается территория совхоза, вы увидите ряд лачуг. Комнату два на два с половиной метра снимают вчетвером, по два рубля с человека в месяц. Обед в совхозной столовой стоит два рубля - роскошь, которую не может себе позволить человек, зарабатывающий 75 рублей в месяц. Кроме хлеба рабочие вынуждены довольствоваться сушеной рыбой.»
«Есть опасения, что неравенство не только не устранится, а станет ощутимее. Боюсь, как бы не сформировалась вскоре новая разновидность сытой рабочей буржуазии. Признаки этого видны повсюду. И мы видим, как снова общество начинает расслаиваться, снова образуются социальные группы, если уже не целые классы, образуется новая разновидность аристократии. Я говорю не об отличившихся благодаря заслугам или личным достоинствам, а об аристократии всегда правильно думающих конформистов. В следующем поколении эта аристократия станет денежной.»
«Как может не коробить то презрение или, по крайней мере, равнодушие, которое проявляют находящиеся или чувствующие себя «при власти» люди по отношению к «подчиненным», чернорабочим, горничным, домработницам и, я собирался написать, бедным. Действительно в СССР нет больше классов. Но есть бедные. Их много, слишком много. К этому добавьте, что ни благотворительность, ни даже просто сострадание не в чести и не поощряются. В отношении к «нижестоящим» комплекс превосходства, о котором я говорил, проявляется в полной мере. »
«Хотят и требуют только одобрения всему, что происходит в СССР. Пытаются добиться, чтобы это одобрение было не вынужденным, а добровольным и искренним, чтобы оно выражалось даже с энтузиазмом. И самое поразительное - этого добиваются. С другой стороны, малейший протест, малейшая критика могут навлечь худшие кары, впрочем, они тотчас же подавляются. И не думаю, чтобы в какой-либо другой стране сегодня, хотя бы и в гитлеровской Германии, сознание было бы так несвободно, было бы более угнетено, более запугано (терроризировано), более порабощено.»
«Что же касается событий и борьбы в Испании, все, как один, ждут указаний «Правды», которая по этому поводу еще не высказалась. Пока не станет известно, что следует думать на этот счет, никто не хочет рисковать.»
«После стольких месяцев, лет усилий человек вправе себя спросить: можно ли наконец немного приподнять голову? - Головы никогда еще не были так низко опущены.»
«Сталин принял много решений, и все они в последнее время продиктованы страхом, который внушает Германия. Постепенное восстановление семьи, личной собственности, права наследования - все это объясняется достаточно убедительно: важно внушить советскому гражданину чувство, что у него есть нечто свое, личное, что следует защищать.»
«То, что Сталин всегда прав, означает, что Сталин восторжествовал над всеми. «Диктатура пролетариата» - обещали нам. Далеко до этого. Да, конечно: диктатура. Но диктатура одного человека.»
Продолжение его воспоминаний, о советской экономике: https://takoe-nebo.livejournal.com/875098.html
„Стахановское движение“ было замечательным изобретением, чтобы встряхнуть народ от спячки. В стране, где рабочие привыкли работать, „стахановское движение“ было бы не нужным. Но здесь, оставленные без присмотра, они тотчас же расслабляются. И кажется чудом, что, несмотря на это, дело идет.
На одном из заводов, который прекрасно работает, мне представляют стахановца, громадный портрет которого висит на стене. Ему удалось, говорят мне, выполнить за пять часов работу, на которую требуется восемь дней (а может быть, наоборот; за восемь часов - пятидневную норму, я уже теперь не помню). Осмеливаюсь спросить, не означает ли это, что на пятичасовую работу сначала планировалось восемь дней. Но вопрос мой был встречен сдержанно, предпочли на него не отвечать. Тогда я рассказал о том, как группа французских шахтеров, путешествующая по СССР, по-товарищески заменила на одной из шахт бригаду советских шахтеров и без напряжения, не подозревая даже об этом, выполнила стахановскую норму.
Про Москву: «В одежде исключительное однообразие. Несомненно, то же самое обнаружилось бы и в умах, если бы это можно было увидеть. … Везде очереди в сотни человек. Товары, за редким исключением, совсем негодные. Можно даже подумать, что ткани, вещи и т. д. специально изготавливаются по возможности непривлекательными, чтобы их можно было купить только по крайней нужде. Вопрос о качестве относится особенно к продуктам питания. … Качество? «Зачем оно, если нет конкуренции?» - говорят нам. Именно так, очень бесхитростно, объясняют нам плохое качество всего производимого в СССР.»
«Я был в домах многих колхозников этого процветающего колхоза... Мне хотелось бы выразить странное и грустное впечатление, которое производит «интерьер» в их домах: впечатление абсолютной безликости. В каждом доме та же грубая мебель, тот же портрет Сталина - и больше ничего. Ни одного предмета, ни одной вещи, которые указывали бы на личность хозяина. … Во многих других колхозах речь вообще не идет об индивидуальных жилищах. Люди спят в общих спальнях, живут в общежитиях.»
«Сама эта, всеобщая в СССР, тенденция к утрате личностного начала - может ли она рассматриваться как прогресс?»
«В СССР решено однажды и навсегда, что по любому вопросу должно быть только одно мнение. … Каждое утро «Правда» им сообщает, что следует знать, о чем думать и чему верить. … Надо иметь в виду также, что подобное сознание начинает формироваться с самого раннего детства. Отсюда странное поведение, которое тебя, иностранца, иногда удивляет, отсюда способность находить радости, которые удивляют тебя еще больше. Тебе жаль тех, кто часами стоит в очереди, - они же считают это нормальным. Хлеб, овощи, фрукты кажутся тебе плохими - но другого ничего нет. Ткани, вещи, которые ты видишь, кажутся тебе безобразными - но выбирать не из чего. Самое главное при этом - убедить людей, что они счастливы настолько, насколько можно быть счастливым в ожидании лучшего, убедить людей, что другие повсюду менее счастливы, чем они. Этого можно достигнуть, только надежно перекрыв любую связь с внешним миром (я имею в виду - с заграницей). Советский гражданин пребывает в полнейшем неведении относительно заграницы. Более того, его убедили, что решительно всё за границей и во всех областях - значительно хуже, чем в СССР. Эта иллюзия умело поддерживается - важно, чтобы каждый, даже недовольный, радовался режиму, предохраняющему его от худших зол. Для них за пределами СССР - мрак.»
«Вызывает восхищение в Сочи множество санаториев и домов отдыха, живописно расположенных вокруг города. Но тем более тяжело видеть, как тут же строят новый театр низкооплачиваемые, загнанные в нищенские лачуги рабочие.»
«Перейдя ручей, за которым начинается территория совхоза, вы увидите ряд лачуг. Комнату два на два с половиной метра снимают вчетвером, по два рубля с человека в месяц. Обед в совхозной столовой стоит два рубля - роскошь, которую не может себе позволить человек, зарабатывающий 75 рублей в месяц. Кроме хлеба рабочие вынуждены довольствоваться сушеной рыбой.»
«Есть опасения, что неравенство не только не устранится, а станет ощутимее. Боюсь, как бы не сформировалась вскоре новая разновидность сытой рабочей буржуазии. Признаки этого видны повсюду. И мы видим, как снова общество начинает расслаиваться, снова образуются социальные группы, если уже не целые классы, образуется новая разновидность аристократии. Я говорю не об отличившихся благодаря заслугам или личным достоинствам, а об аристократии всегда правильно думающих конформистов. В следующем поколении эта аристократия станет денежной.»
«Как может не коробить то презрение или, по крайней мере, равнодушие, которое проявляют находящиеся или чувствующие себя «при власти» люди по отношению к «подчиненным», чернорабочим, горничным, домработницам и, я собирался написать, бедным. Действительно в СССР нет больше классов. Но есть бедные. Их много, слишком много. К этому добавьте, что ни благотворительность, ни даже просто сострадание не в чести и не поощряются. В отношении к «нижестоящим» комплекс превосходства, о котором я говорил, проявляется в полной мере. »
«Хотят и требуют только одобрения всему, что происходит в СССР. Пытаются добиться, чтобы это одобрение было не вынужденным, а добровольным и искренним, чтобы оно выражалось даже с энтузиазмом. И самое поразительное - этого добиваются. С другой стороны, малейший протест, малейшая критика могут навлечь худшие кары, впрочем, они тотчас же подавляются. И не думаю, чтобы в какой-либо другой стране сегодня, хотя бы и в гитлеровской Германии, сознание было бы так несвободно, было бы более угнетено, более запугано (терроризировано), более порабощено.»
«Что же касается событий и борьбы в Испании, все, как один, ждут указаний «Правды», которая по этому поводу еще не высказалась. Пока не станет известно, что следует думать на этот счет, никто не хочет рисковать.»
«После стольких месяцев, лет усилий человек вправе себя спросить: можно ли наконец немного приподнять голову? - Головы никогда еще не были так низко опущены.»
«Сталин принял много решений, и все они в последнее время продиктованы страхом, который внушает Германия. Постепенное восстановление семьи, личной собственности, права наследования - все это объясняется достаточно убедительно: важно внушить советскому гражданину чувство, что у него есть нечто свое, личное, что следует защищать.»
«То, что Сталин всегда прав, означает, что Сталин восторжествовал над всеми. «Диктатура пролетариата» - обещали нам. Далеко до этого. Да, конечно: диктатура. Но диктатура одного человека.»
Продолжение его воспоминаний, о советской экономике: https://takoe-nebo.livejournal.com/875098.html