Мне кажется, что всё это несколько проще. Был феномен интеллигенции. Про неё пишут книги, я вот потерял недавнюю ссылку про её появление, но так или иначе, она была в России и она сохранилась в СССР. В СССР вообще много чего сохранялось, вы как раз как-то сильно отрицали сохранение и возникновение культуры, но что ж поделать, и исчезала, и сохранялась, и возникала. Баланс в целом не очень плох - для культуры, конечно, а не для погибших её представителей. И сохранялась интеллигенция как явление. Она была отчасти смешной, потому что от большой части вполне советской, но была. Т.е. была общность. Внутри неё доносили и судились за квартиры, всё чистая правда; а вот сознание общности всё же было. И когда, начиная с пятидесятых робко, начиная с шестидесятых достаточно открыто, появилась её не верноподданическая часть, возникло то, о чём вы говорите. "Возьмёмся за руки, друзья" было вполне реальной вещью. Тихих коллективных действий было совсекм немало (скажем, отказ исключить Сахарова из Академии). Правда, надо заметить, что Марья Розанова говорила "интеллигенция не продовалась, потому что никто не покупал", и в этом есть правда. Но ведь пока не продался, даже если в другой жизни продался бы, кабы покупали, всё равно не продался. А сейчас интеллигенции нет. Есть люди, которые были бы её частью, если бы она была. Но её нет. И значит, нет правил поведения внутри сообщества. А правил поведения вне сообщества не было никогда. Вот и выходит очень странная вещь. Мы вот все воюем против образа врага. Это Кремль создаёт образ врага, а мы против. Но - пока у интеллигенции был осознанный ею враг в лице власти, она вела себя лучше, чем когда такого осознания нет. И, собственно, её существование в России держалось, видимо, на наличии общего врага. Парадокс, однако.
Был феномен интеллигенции. Про неё пишут книги, я вот потерял недавнюю ссылку про её появление, но так или иначе, она была в России и она сохранилась в СССР. В СССР вообще много чего сохранялось, вы как раз как-то сильно отрицали сохранение и возникновение культуры, но что ж поделать, и исчезала, и сохранялась, и возникала. Баланс в целом не очень плох - для культуры, конечно, а не для погибших её представителей. И сохранялась интеллигенция как явление. Она была отчасти смешной, потому что от большой части вполне советской, но была. Т.е. была общность. Внутри неё доносили и судились за квартиры, всё чистая правда; а вот сознание общности всё же было. И когда, начиная с пятидесятых робко, начиная с шестидесятых достаточно открыто, появилась её не верноподданическая часть, возникло то, о чём вы говорите. "Возьмёмся за руки, друзья" было вполне реальной вещью. Тихих коллективных действий было совсекм немало (скажем, отказ исключить Сахарова из Академии). Правда, надо заметить, что Марья Розанова говорила "интеллигенция не продовалась, потому что никто не покупал", и в этом есть правда. Но ведь пока не продался, даже если в другой жизни продался бы, кабы покупали, всё равно не продался.
А сейчас интеллигенции нет. Есть люди, которые были бы её частью, если бы она была. Но её нет. И значит, нет правил поведения внутри сообщества. А правил поведения вне сообщества не было никогда.
Вот и выходит очень странная вещь. Мы вот все воюем против образа врага. Это Кремль создаёт образ врага, а мы против. Но - пока у интеллигенции был осознанный ею враг в лице власти, она вела себя лучше, чем когда такого осознания нет. И, собственно, её существование в России держалось, видимо, на наличии общего врага. Парадокс, однако.
Reply
Leave a comment