в середине декабря пришли олени.
В середине декабря пришли олени.
Был разгар полярной ночи, день уже был неярок и короток, солнце едва поднималось над сопкой с юга, освещая наше озеро и наш дом всего на какие-нибудь полчаса в день. На небе с утра до вечера горели оранжевым и розовым светом облака, да и все небо в течение нескольких часов светового дня пылало яркими рассветными красками, переходящими в краски закатные. Полоски кораллового, персикового, золотисто-охристого и мятного цветов постепенно таяли, переходя в насыщенный сиреневый и глубокий синий. Горам солнечного света доставалось куда как больше, чем нам, в низине: в течение аж нескольких часов склоны и вершины гор были словно выкрашены яркой коралловой краской. В неподвижном морозном воздухе изо дня в день все больше и больше обрастали сказочным хрустальным инеем хрупкие заледеневшие лиственничные ветки.
Как обычно по утрам, я шла с ведром по воду, и увидела на противоположном берегу озера какое-то движение. Присмотрелась: ба, да это же олени. Они тоже меня увидели, точнее, услышали, и замерли, разглядывая издалека. От избытка чувств я помахала олешкам рукой, и в то же мгновение большое темное пятно оленьего стада, щелкая и фыркая, поплыло в мою сторону. Они шли и шли напрямик через озеро, и я видела, что передние по грудь утопают в снегу, останавливаются, потом идут дальше. Над стадом клубился густой туман. Не доходя до меня метров пятнадцать, передние олени остановились, но задние все напирали и напирали, и передним приходилось еще немного проходить вперед. Где-то в середине стада возникла давка, звери с деревянным звуком стукались рогами, хоркали, перебегали с места на место, выстраиваясь соответственно своей иерархии, обступали меня по кругу, и, наконец, когда между нами было чуть более пяти метров, стадо остановилось. На меня направились сотни любопытных глаз в обрамлении пушистых ресниц и сотни мохнатых локаторов-ушей повернулись в мою сторону.
Я протянула руку и стала издавать разные звуки, которыми, по моему мнению, можно бы было подманить оленей ближе, но те только смотрели на меня, и не подходили ближе. Так простояли мы минут двадцать, и я уже начала замерзать. Набрав воды, я пошла в сторону дома, и пройдя половину пути, услышала за спиной легкие шорохи. Оглянулась: олени шли за мной прямо по тропинке, а другие уже пошли вдоль берега, копая неглубокий снег на обдутых склонах, выискивая ягель.
Я занесла ведро домой, схватила фотоаппарат, и бросилась обратно на улицу. Воздух вокруг дома наполнился звуками и движением, олени копали снег, бродили по тропинке между домом и баней, задумчиво ходили вокруг дома, принюхиваясь к мешку с соленой рыбой - олени очень любят соль, выходили отдыхать на озеро, а потом, отдохнув, снова поднимались на берег.
К ночи стадо, в котором я насчитала примерно голов триста, отошло за ручей. Луна еще не взошла, но на белом полотне озера были видны темные пятна. Приятно было выйти из избушки и постоять, послушать, как в темноте хоркают, соприкасаются рогами, переходят с места на место большие теплые звери, и от того, что они были рядом, становилось теплее на душе.