Долгий разговор: об эвакуации
- В эвакуацию мы уехалив конце лета 1941-го. В короткий отпуск приехал из армии Георг - он служил в артиллерии. Он сказал, что срочно нужно уезжать. Мама не хотела брость дом и имущество. Но Георг сказал - вы не понимаете, что это за война; она не такая как прежние. Немцы будут здесь через считанные недели. Он уговорил маму уехать, и она получила талон на эвакуацию.
Площадь перед Московским вокзалом была вся в тюках, только небольшой проезд для машин оставался. Мама оставила меня сторожить вещи с другой семьей, а сама ушла выяснять, где наш поезд. Потом мы долго шли вдоль путей. Там везде стояли составы - все вагоны приспосабливали под эвакуацию. Наш поезд был из пассажирских вагонов, но старых - времен гражданской войны. Простые лавки были для сидения. Без помощи с земли было не забраться. Там мужчина - военный - провожал свою семью, он помог - передал меня в вагон через окно.
Ночью поезд еще не выехал за границы Ленинградской области и попал под бомбежку. Бомба попала в два последних вагона, они загорелись. Все туда убежали из вагона, остались только мы (мама болела, у нее температура была высокая, и она не могла выйти) и дедуля старый. Он сказал: "Никуда не побегу, суждено умереть - не все ли равно, где". В вагоне только синие лампочки горели, все окна были задернуты черными покрывалами. Мне было интересно - я взялась за занавеску, чтобы посмотреть в окно, но мама шикнула на меня, что нельзя светомаскировку трогать.
Раненых из горящих вагонов по-быстрому распределили среди остальных, и поезд поехал. Многие во время бомбежки убежали, и не все успели вернуться. Вокруг лес, темно. Но паровоз не мог долго стоять, у него сыпались искры, вагоны могли загореться. Поэтому он только пару гудков дал и поехал. Не знаю, как добирались те, кто не успел в поезд запрыгнуть.
Мы сначала приехали в Чусовой. Там был небольшой дом, где моя тетка жила.Все комнаты были на учете в горисполкоме, в них распределяли прибывших. Одна кровать - одна семья. В кухне лавка и кровать стояли - там две семьи жили. Это был как перевалочный пункт - дальше люди уезжали в деревни. Осенью пошли эвакуированные с Украины, их было очень много, многие болели. Тетя у меня была травница, они их лечила.Мы тоже ждали, когда можно будет уехать в деревню к тете Тасе - дороги размыло, а идти было больше 20 км, пешком не дойдешь. Ждали, когда замерзнет река и санный путь сделают.
В деревне я была из детей самая старшая. Руфа тогда только родилась. Дядя Гриша работал на заводе, далеко от поселка. У него был туберкулез костей, поэтому его не взяли в армию, и он работал начальником участка. Производство было вредное, его золотые часы за время работы позеленели, а вокруг завода не росла трава.
Я все время что-то выдумывала. Раз взрослые ушли на сенокос. А я говорю детям - давайти к ним приедем. Мы взяли лодку и пошли по реке. А лодка оказалась дырявая! Мы глебли и черали, но все воды набралось - сантиметров 20 борт над водой торчал. Взрослые очень перепугались, когда увидели, как мы из-за поворота выгребаем.
Другой раз я говорю: "Пошли дядю Гришу с работы встречать!" Он с завода по санному пути на лошади с санями ездил. А путь по реке шел, скалы с обеих берегов. Мы пешком пошли навстречу и как-то разминулись. Как не заметили друг друга? Может пурга пошла... И вот дядя Гриша приезжает домой - а детей нет. По поселку ищут - нет. Позвонили по телефону в соседний поселок - да, говорят, проходили тут трое. Дяд Гриша на сани, поехал вдогонку - догнал нас.
Он все говорил: "Вот, была бы ты моя дочь, я бы тебя так высек" А так нельзя было.
Площадь перед Московским вокзалом была вся в тюках, только небольшой проезд для машин оставался. Мама оставила меня сторожить вещи с другой семьей, а сама ушла выяснять, где наш поезд. Потом мы долго шли вдоль путей. Там везде стояли составы - все вагоны приспосабливали под эвакуацию. Наш поезд был из пассажирских вагонов, но старых - времен гражданской войны. Простые лавки были для сидения. Без помощи с земли было не забраться. Там мужчина - военный - провожал свою семью, он помог - передал меня в вагон через окно.
Ночью поезд еще не выехал за границы Ленинградской области и попал под бомбежку. Бомба попала в два последних вагона, они загорелись. Все туда убежали из вагона, остались только мы (мама болела, у нее температура была высокая, и она не могла выйти) и дедуля старый. Он сказал: "Никуда не побегу, суждено умереть - не все ли равно, где". В вагоне только синие лампочки горели, все окна были задернуты черными покрывалами. Мне было интересно - я взялась за занавеску, чтобы посмотреть в окно, но мама шикнула на меня, что нельзя светомаскировку трогать.
Раненых из горящих вагонов по-быстрому распределили среди остальных, и поезд поехал. Многие во время бомбежки убежали, и не все успели вернуться. Вокруг лес, темно. Но паровоз не мог долго стоять, у него сыпались искры, вагоны могли загореться. Поэтому он только пару гудков дал и поехал. Не знаю, как добирались те, кто не успел в поезд запрыгнуть.
Мы сначала приехали в Чусовой. Там был небольшой дом, где моя тетка жила.Все комнаты были на учете в горисполкоме, в них распределяли прибывших. Одна кровать - одна семья. В кухне лавка и кровать стояли - там две семьи жили. Это был как перевалочный пункт - дальше люди уезжали в деревни. Осенью пошли эвакуированные с Украины, их было очень много, многие болели. Тетя у меня была травница, они их лечила.Мы тоже ждали, когда можно будет уехать в деревню к тете Тасе - дороги размыло, а идти было больше 20 км, пешком не дойдешь. Ждали, когда замерзнет река и санный путь сделают.
В деревне я была из детей самая старшая. Руфа тогда только родилась. Дядя Гриша работал на заводе, далеко от поселка. У него был туберкулез костей, поэтому его не взяли в армию, и он работал начальником участка. Производство было вредное, его золотые часы за время работы позеленели, а вокруг завода не росла трава.
Я все время что-то выдумывала. Раз взрослые ушли на сенокос. А я говорю детям - давайти к ним приедем. Мы взяли лодку и пошли по реке. А лодка оказалась дырявая! Мы глебли и черали, но все воды набралось - сантиметров 20 борт над водой торчал. Взрослые очень перепугались, когда увидели, как мы из-за поворота выгребаем.
Другой раз я говорю: "Пошли дядю Гришу с работы встречать!" Он с завода по санному пути на лошади с санями ездил. А путь по реке шел, скалы с обеих берегов. Мы пешком пошли навстречу и как-то разминулись. Как не заметили друг друга? Может пурга пошла... И вот дядя Гриша приезжает домой - а детей нет. По поселку ищут - нет. Позвонили по телефону в соседний поселок - да, говорят, проходили тут трое. Дяд Гриша на сани, поехал вдогонку - догнал нас.
Он все говорил: "Вот, была бы ты моя дочь, я бы тебя так высек" А так нельзя было.