Конец прекрасной эпохи
Свой последний фильм Говорухин назвал "Конец прекрасной эпохи" и это очень историческое название. Фильм снят по Довлатовскому "Компромиссу".
У меня с Довластовым сразу не сложилось. Я узнал о нём из разговоров взрослых в детстве, а потом в подростковом возрасте вокруг меня он стал звездой. У нас он даже был в программе русской литературы 11 класса. Тогда я его принципиально не читал из чувства протеста, не воспринимая любую перестроечную популярность. Но помнил, что слышал о нём раньше до перестройки. Прошло время и как-то меня один друг спросил о том, что я думаю о творчестве Довлатова. Что я мог ответить? Не читал, но осуждаю? Я ответил как есть и позже стал читать. Первым делом я удивился тому, что его считали столь антисоветским. Если довлатовская ирония была реально антисоветской, то мне жаль СССР. Впечатление досады за государство, которое отказывает Довлатову в признании писательского статуса было основным впечатлением. Его проза реалистична без какого-то двойного дна. Оставлять её самиздату было глупо.
И вот недавно Довлатов догнал меня снова. Сначала "Довлатовым" снятым в традиции штампов и от того совершенно пустым. А теперь "Конец прекрасной эпохи", где Довлатов предстаёт наконец понятным и приятным образом журналиста эстонской газеты. Говорухин максимально оживил своих героев в противовес тяжелым антигероям, представляющим советскую бюрократию. И здесь название фильма предельно символично, так как проводит границу между до и после. До того как советская бюрократия стала окончательно всесильной, чтобы дотягиваться даже до таких мелких персонажей, как Довлатов. Дотягиваться не в виде прямых репрессий, а пассивно через непризнание, игнорирование, забвение.
Символично, что Говорухин переместил действие фильма в 1969 год, когда американцы опередили СССР в космической гонке, высадившись на Луне. Тем самым закрыв СССР техническую возможность выиграть Холодную войну. Не случайно, что тогда "спор физиков и лириков" выиграли циники, а история СССР пошла под откос. Говорухин, проводя эту важную историческую границу избежал идеологических штампов. Реализм характерно отражает эпизод в отделении милиции Таллина, где играющий начальника Гармаш раскрывает знание советской действительности.
Там в эпизоде есть характерный момент, когда Гармаш достаёт бутылку водки из сейфа. У меня когда-то был точно такой же сейф и его хозяин до меня там тоже всегда держал бутылку водки. И мой первый начальник монтажного участка тоже в таком сейфе хранил водку. И конфеты там лежали. На всякий случай. До сих пор помню вкус водки с карамелькой.
Эстонский колорит подчеркивает зыбкость советского строя. Моя жена успела побывать в Эстонии в советское время и подтвердила это ощущение ненашего там. Говорухин его тоже передаёт деталями, настроением, подчеркивая границу, где закончился советский прогресс. Советский человек растворяется в мелком эстонском море. Так заканчивается прекрасная эпоха. Растворением.
Click to viewУ меня с Довластовым сразу не сложилось. Я узнал о нём из разговоров взрослых в детстве, а потом в подростковом возрасте вокруг меня он стал звездой. У нас он даже был в программе русской литературы 11 класса. Тогда я его принципиально не читал из чувства протеста, не воспринимая любую перестроечную популярность. Но помнил, что слышал о нём раньше до перестройки. Прошло время и как-то меня один друг спросил о том, что я думаю о творчестве Довлатова. Что я мог ответить? Не читал, но осуждаю? Я ответил как есть и позже стал читать. Первым делом я удивился тому, что его считали столь антисоветским. Если довлатовская ирония была реально антисоветской, то мне жаль СССР. Впечатление досады за государство, которое отказывает Довлатову в признании писательского статуса было основным впечатлением. Его проза реалистична без какого-то двойного дна. Оставлять её самиздату было глупо.
И вот недавно Довлатов догнал меня снова. Сначала "Довлатовым" снятым в традиции штампов и от того совершенно пустым. А теперь "Конец прекрасной эпохи", где Довлатов предстаёт наконец понятным и приятным образом журналиста эстонской газеты. Говорухин максимально оживил своих героев в противовес тяжелым антигероям, представляющим советскую бюрократию. И здесь название фильма предельно символично, так как проводит границу между до и после. До того как советская бюрократия стала окончательно всесильной, чтобы дотягиваться даже до таких мелких персонажей, как Довлатов. Дотягиваться не в виде прямых репрессий, а пассивно через непризнание, игнорирование, забвение.
Символично, что Говорухин переместил действие фильма в 1969 год, когда американцы опередили СССР в космической гонке, высадившись на Луне. Тем самым закрыв СССР техническую возможность выиграть Холодную войну. Не случайно, что тогда "спор физиков и лириков" выиграли циники, а история СССР пошла под откос. Говорухин, проводя эту важную историческую границу избежал идеологических штампов. Реализм характерно отражает эпизод в отделении милиции Таллина, где играющий начальника Гармаш раскрывает знание советской действительности.
Там в эпизоде есть характерный момент, когда Гармаш достаёт бутылку водки из сейфа. У меня когда-то был точно такой же сейф и его хозяин до меня там тоже всегда держал бутылку водки. И мой первый начальник монтажного участка тоже в таком сейфе хранил водку. И конфеты там лежали. На всякий случай. До сих пор помню вкус водки с карамелькой.
Эстонский колорит подчеркивает зыбкость советского строя. Моя жена успела побывать в Эстонии в советское время и подтвердила это ощущение ненашего там. Говорухин его тоже передаёт деталями, настроением, подчеркивая границу, где закончился советский прогресс. Советский человек растворяется в мелком эстонском море. Так заканчивается прекрасная эпоха. Растворением.