про самое важное
- Нужно уметь доходить до сути, - сказал Петя, - до самого важного. Остальное в случае необходимости можно отбросить в сторону.
- А как выделить, что самое важное? - спросил Мартин.
- Хороший вопрос, - вожатый довольно улыбнулся, - важное у всего своё. Важное - то, без чего что-то не может существовать.
- Например?
- Ну вот возьми что угодно. Что важно для...
- Человека? - перебила Ленка-воробей. Воробьём её прозвали за то, что она обычно болтала безумолку - чирикала, как сказал однажды Петя, с тех пор так оно и приклеилось.
- Для человека - это слишком общий случай. Надо конкретизировать. Вот, например, для тебя - это уже конкретнее. Без чего ты, Лен, не можешь, то для тебя и самое важное.
- Воробей не может, чтоб не чирикать, - авторитетно заявил Серёга.
Ребята рассмеялись, а Ленка сердито сказала:
- Чирикать, это, конечно, важно, но я вот сейчас как дам...
- Без этого тоже не можешь? Сколько у тебя, оказывается, важного! Трудно будет тебе до сути дойти!
Отряд загудел как улей, и Петя запоздало понял, что группа начинает выходить из-под контроля. Быстро сказал:
- Ладно тебе, Сереж! Ты вот тоже не можешь иногда промолчать. Это ещё вопрос, кто тут воробей больше, - и не дожидаясь, пока Серый ощетинится, продолжил:
- Лучше давайте для начала примеры попроще возьмём. Вот, например, перочинный ножик, - Петя достал из кармана любимую складную игрушку, - что главное для него?
- Красивый какой! - заинтересовалась Маринка.
- Ага, красивый, - весело согласился Петя, радуясь, что внимание ребят удалось переключить, не доводя до ссоры, - но разве это главное?
- Конечно, - серьёзно подтвердила Маринка, - красота спасёт мир - даже афоризм такой есть.
- Красоты в мире и без ножика достаточно, - спокойно не согласился Мартин, - для перочинного ножика важно, чтобы он складывался, чтобы его можно было безопасно и компактно носить - это раз, ну и чтобы был достаточно острый и удобный - это для любого ножика, вообще, справедливо.
- Молодец! - сказал Петя. Поднял ножик, открыл его, закрыл, показывая, как легко и удобно это делается, снова открыл, взял со стола лежащий поверх стопки бумаги лист ватмана и, прежде чем кто-нибудь хоть что-то успел сказать, провёл прямо на весу по нему лезвием сверху вниз под углом. Одна половинка осталась у него в руке, вторая - ударилась об пол...
...Маринка молчала. Только хлопала глазами. Ребята разом перевели глаза на неё, и тут до вожатого, наконец, дошло, что в комнате повисла какая-то нехорошая тишина, а улыбки с лиц ребят как-то разом съехали. Он непонимающе обводил их взглядом, но не мог понять.
Пока вдруг Серёга, вечно глумящийся Серёга, не сказал очень серьёзно:
- Не плачь только, ладно?
А Мартин сразу добавил:
- Марин, мы знаем, что так как ты, никто в лагере больше бы не нарисовал!
Только тут до Пети дошло. Он резко опустил глаза - на полу лежала половинка картины, над которой Маринка трудилась два дня подряд - к творческому конкурсу завтра. Полтора дня карандаш, ещё несколько часов акварель. И положила сушиться. А потом кто-то случайно высохший рисунок перевернул и положил на стопку чистой бумаги...
Петя растерялся.
- Да зачем же... - и под взглядами ребят осёкся. Потому что было бы редкостным свинством сейчас спрашивать, зачем Маринка положила свой рисунок в стопку с чистой бумагой. Формально, конечно, "Зачем?". А по-человечески... По-человечески это называется "Добить лежачего".
Петя поднял половинку того, что пару часов назад было замечательной работой - не зря Маринка ценила красоту во всём, и в Художественной школе училась тоже не зря. Рисунок - простой по задумке, но какой-то удивительно радостный - на нём девочка нарисовала своего маленького брата, который шагал навстречу смотрящим, и ветер трепал его волосы и воздушный шарик, который малыш держал за ниточку.
И вот теперь не чей-нибудь, а вожатский перочинный ножик варварски отсёк карапузу руку и располовинил шарик, который он нёс...
Ребята смотрели на Маринку. Маринка смотрела на покалеченную работу.
Потом вдруг Ленка-Воробей сказала:
- Лучше бы людей конкретизировали.
- Ага, - мрачно согласился Серёга. - Ты права, Лен, надо было мне в лоб, только не словами, я их не понимаю сразу.
- Не, не надо в лоб, - вдруг сказала Маринка. - Зато я поняла. Поняла, какая суть у шарика.
- Какая? - одновременно спросили вожатый и кто-то из ребят.
- Простая. Сначала я думала, что самое важное у воздушного шарика, что он надут и летает. Но если он сдуется со временем, его же можно опять надуть...
- Что радует? - нерадостно спросил Мартин.
- И это тоже, - серьёзно ответила девочка. - Но даже это - не главное. Главное в шарике - это целостность. Если её нарушить, то шарик - уже не шарик.
Петя ошарашенно посмотрел на девочку. Потом сказал:
- Марин, прости! Твой шарик замечательный был...
- Ладно, - сказала Маринка, - у меня в голове ещё один. Пойду попробую нарисовать. Петь, можно, я в вожатской сяду? А то отбой скоро...
- Конечно, - быстро согласился Петя, - пойдём я тебе помогу...
Они ушли, а ребята сидели и переглядывались.
- Знаете, народ, - сказал Мартин, - а много в жизни таких воздушных шариков...
- Ты про то, что сдуру неосторожно взять и испортить? - спросил Серёга.
- Целостность нарушить, - эхом отозвалась Ленка.
- Я только о том, что целостность - она у всего хорошего важна очень.
- И у плохого тоже, - немедленно отозвался Серёга.
- Не, - замотал головой Мартин, - не зря же говорят про ложку дёгтя в бочке мёда. Плохого иногда капли достаточно, чтобы хорошее испортить. Ту же целостность нарушить. Вон Петя - чирк лезвием, и двухдневная работа на смарку...
- Несправедливо! - сердито сказал Серый. - Тогда получается, что зло сильнее, чем добро? И оно побеждает?
- Нет, - твёрдо ответил Мартин, - побеждает - добро. Я вот только не знаю, почему...
- Потому что в мире есть чудо, - сказала Ленка-Воробей.
Серега хмыкнул, но ничего не сказал. Потому что Мартин его опередил:
- Да, это чудо. Целостность нарушить легко у каждого маленького хорошего, но само добро под сильной защитой. У него нет тонкой стенки, оно само себе граница, и не столько снаружи, сколько внутри.
- Как солнышко, - улыбнулась Ленка.
- А в остальном, так воздушный шарик, - подытожил Серёга.
продолжение (про половинку шарика) следует отдельной рассказкой. А пока пора спать. :)
- А как выделить, что самое важное? - спросил Мартин.
- Хороший вопрос, - вожатый довольно улыбнулся, - важное у всего своё. Важное - то, без чего что-то не может существовать.
- Например?
- Ну вот возьми что угодно. Что важно для...
- Человека? - перебила Ленка-воробей. Воробьём её прозвали за то, что она обычно болтала безумолку - чирикала, как сказал однажды Петя, с тех пор так оно и приклеилось.
- Для человека - это слишком общий случай. Надо конкретизировать. Вот, например, для тебя - это уже конкретнее. Без чего ты, Лен, не можешь, то для тебя и самое важное.
- Воробей не может, чтоб не чирикать, - авторитетно заявил Серёга.
Ребята рассмеялись, а Ленка сердито сказала:
- Чирикать, это, конечно, важно, но я вот сейчас как дам...
- Без этого тоже не можешь? Сколько у тебя, оказывается, важного! Трудно будет тебе до сути дойти!
Отряд загудел как улей, и Петя запоздало понял, что группа начинает выходить из-под контроля. Быстро сказал:
- Ладно тебе, Сереж! Ты вот тоже не можешь иногда промолчать. Это ещё вопрос, кто тут воробей больше, - и не дожидаясь, пока Серый ощетинится, продолжил:
- Лучше давайте для начала примеры попроще возьмём. Вот, например, перочинный ножик, - Петя достал из кармана любимую складную игрушку, - что главное для него?
- Красивый какой! - заинтересовалась Маринка.
- Ага, красивый, - весело согласился Петя, радуясь, что внимание ребят удалось переключить, не доводя до ссоры, - но разве это главное?
- Конечно, - серьёзно подтвердила Маринка, - красота спасёт мир - даже афоризм такой есть.
- Красоты в мире и без ножика достаточно, - спокойно не согласился Мартин, - для перочинного ножика важно, чтобы он складывался, чтобы его можно было безопасно и компактно носить - это раз, ну и чтобы был достаточно острый и удобный - это для любого ножика, вообще, справедливо.
- Молодец! - сказал Петя. Поднял ножик, открыл его, закрыл, показывая, как легко и удобно это делается, снова открыл, взял со стола лежащий поверх стопки бумаги лист ватмана и, прежде чем кто-нибудь хоть что-то успел сказать, провёл прямо на весу по нему лезвием сверху вниз под углом. Одна половинка осталась у него в руке, вторая - ударилась об пол...
...Маринка молчала. Только хлопала глазами. Ребята разом перевели глаза на неё, и тут до вожатого, наконец, дошло, что в комнате повисла какая-то нехорошая тишина, а улыбки с лиц ребят как-то разом съехали. Он непонимающе обводил их взглядом, но не мог понять.
Пока вдруг Серёга, вечно глумящийся Серёга, не сказал очень серьёзно:
- Не плачь только, ладно?
А Мартин сразу добавил:
- Марин, мы знаем, что так как ты, никто в лагере больше бы не нарисовал!
Только тут до Пети дошло. Он резко опустил глаза - на полу лежала половинка картины, над которой Маринка трудилась два дня подряд - к творческому конкурсу завтра. Полтора дня карандаш, ещё несколько часов акварель. И положила сушиться. А потом кто-то случайно высохший рисунок перевернул и положил на стопку чистой бумаги...
Петя растерялся.
- Да зачем же... - и под взглядами ребят осёкся. Потому что было бы редкостным свинством сейчас спрашивать, зачем Маринка положила свой рисунок в стопку с чистой бумагой. Формально, конечно, "Зачем?". А по-человечески... По-человечески это называется "Добить лежачего".
Петя поднял половинку того, что пару часов назад было замечательной работой - не зря Маринка ценила красоту во всём, и в Художественной школе училась тоже не зря. Рисунок - простой по задумке, но какой-то удивительно радостный - на нём девочка нарисовала своего маленького брата, который шагал навстречу смотрящим, и ветер трепал его волосы и воздушный шарик, который малыш держал за ниточку.
И вот теперь не чей-нибудь, а вожатский перочинный ножик варварски отсёк карапузу руку и располовинил шарик, который он нёс...
Ребята смотрели на Маринку. Маринка смотрела на покалеченную работу.
Потом вдруг Ленка-Воробей сказала:
- Лучше бы людей конкретизировали.
- Ага, - мрачно согласился Серёга. - Ты права, Лен, надо было мне в лоб, только не словами, я их не понимаю сразу.
- Не, не надо в лоб, - вдруг сказала Маринка. - Зато я поняла. Поняла, какая суть у шарика.
- Какая? - одновременно спросили вожатый и кто-то из ребят.
- Простая. Сначала я думала, что самое важное у воздушного шарика, что он надут и летает. Но если он сдуется со временем, его же можно опять надуть...
- Что радует? - нерадостно спросил Мартин.
- И это тоже, - серьёзно ответила девочка. - Но даже это - не главное. Главное в шарике - это целостность. Если её нарушить, то шарик - уже не шарик.
Петя ошарашенно посмотрел на девочку. Потом сказал:
- Марин, прости! Твой шарик замечательный был...
- Ладно, - сказала Маринка, - у меня в голове ещё один. Пойду попробую нарисовать. Петь, можно, я в вожатской сяду? А то отбой скоро...
- Конечно, - быстро согласился Петя, - пойдём я тебе помогу...
Они ушли, а ребята сидели и переглядывались.
- Знаете, народ, - сказал Мартин, - а много в жизни таких воздушных шариков...
- Ты про то, что сдуру неосторожно взять и испортить? - спросил Серёга.
- Целостность нарушить, - эхом отозвалась Ленка.
- Я только о том, что целостность - она у всего хорошего важна очень.
- И у плохого тоже, - немедленно отозвался Серёга.
- Не, - замотал головой Мартин, - не зря же говорят про ложку дёгтя в бочке мёда. Плохого иногда капли достаточно, чтобы хорошее испортить. Ту же целостность нарушить. Вон Петя - чирк лезвием, и двухдневная работа на смарку...
- Несправедливо! - сердито сказал Серый. - Тогда получается, что зло сильнее, чем добро? И оно побеждает?
- Нет, - твёрдо ответил Мартин, - побеждает - добро. Я вот только не знаю, почему...
- Потому что в мире есть чудо, - сказала Ленка-Воробей.
Серега хмыкнул, но ничего не сказал. Потому что Мартин его опередил:
- Да, это чудо. Целостность нарушить легко у каждого маленького хорошего, но само добро под сильной защитой. У него нет тонкой стенки, оно само себе граница, и не столько снаружи, сколько внутри.
- Как солнышко, - улыбнулась Ленка.
- А в остальном, так воздушный шарик, - подытожил Серёга.
продолжение (про половинку шарика) следует отдельной рассказкой. А пока пора спать. :)