Как хипстер стал горцем.
Оригинал взят у abkhaz_project в Как хипстер стал горцем.
Комментарий к статье:
Очень интересная статья Антона Кривенюка. О жизни в Абхазии талантливого российского поэта Антона Очирова, перебравшегося из Москвы в абхазскую глубинку. Я, прочитав статью, почувствовал общее со своими впечатлениями и ощущениями от проживания среди обычных абхазов. Это совсем другой уклад жизни, чем тот , к которому мы привыкли в крупных городах. Не знаю, смог бы я принять его полностью, но попробовать обязательно попробую.
Статья была опубликованана сайте Кавполит http://kavpolit.com/articles/abhazija_privlekaet_russkih-3124/
Кирилл Базилевский.
Что нашел московский поэт там, где земля и воздух пропитаны тысячами людских трагедий, в раю, который принял многих, но не оставил никого
usahlkaro Антон Кривенюк
Автор статьи
В любой стране есть места, где нормальные люди жить не должны. В Абхазии таких мест полно - вдалеке от больших дорог, городов и моря. Там не стоит селиться, нет магазинов, школ, просто никого и ничего нет. И вот там, в самом верхнем поселке села Атара живет Антон Очиров, когда-то московский, а теперь не абхазский, а просто известный поэт. У нас к нему главным образом один вопрос: что он делает в глубоком абхазском захолустье?
«Обабхазился»
«В общем, сельская женская доля, конечно, тяжела. Необходимость ремонта; хроническое отсутствие денег; сванские печки; мужик барабульку с рыбалки привёз, надо жарить. Много работы. С другой стороны, видимо, так женщин здесь проверяют: сколько в ней любви и лошадиных сил», - Антон Очиров свою жену проверяет в абхазских предгорьях уже шесть лет.
Здешние сельские двухэтажные дома, в этом сыром климате, какой бы ремонт в них ни был сделан, всегда остаются черной дырой, в которую затягивает время. В кухне всегда будет грязь, потому что рано или поздно ты устанешь бороться, и никто не будет снимать обувь, а щенки, цыплята и котята, которых надо ежеминутно выгонять на улицу, все равно тебя победят и будут жить в доме.
«Никто из нас никогда не понимал, что такое большой дом, хозяйство, гектар земли. На самом деле, мы не понимаем этого до сих пор: делаем кучу ошибок, неэффективно расходуем время, большая часть из которого уходит на организацию быта и банальную расчистку мусора, и так далее. Всё же надо делать самим: от починки трансформатора до расчистки линий электропередачи от стремительно разрастающейся ольхи. Климат - радует. Я дико люблю абхазcкий климат: все эти перепады солнца и холода, сухости и невероятной влаги. Температура в переходные периоды вообще может колебаться в пределах 20 градусов. Чтобы цыплята не жили в доме, надо делать дом для них: а это сетка-рабица, которая стоит больше тысячи руб. за 10 метров. Т.е постоянно нужны деньги, а с этим всё непросто».
Антон Очиров
Абхазия не та страна, где с радостью принимают иностранцев. И это не страна, где их не замечают. А всех, кто осваивает пустынные предгорья, называют «сектантами». Это такой собирательный образ, в который входят монахи-пустынники, находившие в этих краях свободу еще от советской власти, православные-раскольники, и в наше время разного рода дауншифтеры, сторонники разнообразных версий экологичного образа жизни. Антон Очиров организовал сельскохозяйственный кооператив, в который вовлек местных жителей и сделал сайт, на котором расписаны прелести местной природы и возможности для жизни. За это его в соцсетях тоже как-то недавно назвали сектантом.
«Я не организовывал кооператив. Это задумка Артура, это классный парень, молодая семья без детей. Он закончил МГУ, он экономист и очень толковый, плюс реально душевный. Он здесь полтора года живет. Я для него - сосед с «творческим мышлением», то есть человек, который вечно затягивает «дедлайны». Кооператив - хороший проект, по мере сил я в нем участвую. Но собирать фрукты я часто ленюсь, конечно. Для себя - да, а вот ещё куда-то - для этого надо быть мотивированным. Фрукты должны нормально стоить, чтобы хотя бы окупать весь этот круглогодичный труд. Всё-таки с нуля сделать успешное поселение, опираясь только на свои силы - это амбициозная задача.
Понятно, что сюда пригоняет ветром кучу перекати-поля. Смотреть за тем, как эти ребята мужают - довольно поучительно. Кроме меня и Ильи, который находится здесь чуть дольше, чем я, никто в местную среду пока особо не вписан. Нам приходится отдуваться за всех. Я, например, "обабхазился", как говорит Илья. Я это делаю совершенно сознательно: хожу в черной одежде, посещаю свадьбы-похороны и пр. Это антропологический опыт. Например, часть людей здесь считает, раз мы русские, то надо типа двигать свою национальную культуру. Все это чаще всего превращается в лубок: масленицы - хороводы - пение. Но я это воспринимаю как один из способов консолидации жителей. Я считаю, что диаспоральное существование здесь не имеет перспектив».
Въезд в Атару Абхазскую
«Там, где козы буксуют»
У Абхазии есть одно важное преимущество перед любой, хоть чуть более крупной страной. Расстояния. Их здесь нет. И «край света», где живет Антон, это сорок минут езды от центра Сухума. Но это ничего не меняет. Нормальная дорога заканчивается сразу, как сворачиваешь с центральной трассы в сторону Атары. Вместе с дорогой заканчивается ощущение, что находишься в живой стране - вокруг руины домов еще военной поры с поросшими посреди них деревьями.
В Атаре Абхазской, в немаленьком в общем селе, в местной школе шестьдесят детей, в расположенной выше Атаре Армянской живет двадцать человек, из которых пятнадцать переселены, такие, как Антон. А в поселок Гынза на окраине Атары Армянской, где он собственно и живет, зимой наведываются волки и даже медведи. И тот факт, что столица Абхазии отсюда всего в полсотне километров, никак на жизни в этом диком краю не отражается - конец географии, «где коза буксует», как говорят в Абхазии про такие места.
Нет, Антон. Ты отстал от жизни. Анкваб полгода назад сделал отличную трассу, узкую немного, конечно. Она не включает в себя армянскую часть в Аракиче (там есть асфальт, но там гуляет японский футболист тояма токанава). Зато за Аракичом после вывески «добро пожаловать в Атару» на абхазском начинается просто хайвей, который заканчивается ровно на границе с нашей частью села, где начинается стандартный ад для подвески. Круто здесь: одна природа, мало людей, дикий запад и экзотика. Меня больше литература занимает. Я очень ценю, что ко мне приезжают знаменитые русские поэты. Я понимаю, что большинству здесь до этого дела мало. До моего статуса в литературном мире России, переводов, стихов и прочего. Это моя тайная, личная жизнь».
Мы заметили, что среди друзей Очирова немало людей, которые когда-то жили в Москве, но теперь уже давно в экзотических странах - в Индии, на Карибах. Российская столица как пылесос собрала людей со всей страны и даже больше, но всегда есть кто-то, кто готов покинуть этот большой город.
Сегодня московский дауншифтер уже не тот - он уезжает не в экзотические страны, чтобы иметь возможность жить на сто долларов в месяц. Сегодня он уезжает куда-нибудь в Тверскую область. Едет с миссией - возродить сельское хозяйство. У него уже есть деньги на то, чтобы построить там дом и хватит еще и на долгие годы, скорее всего, безуспешного подъема хозяйства. И, тем не менее, дауншифтер вчерашнего дня любил экзотические страны. Но в этом списке Абхазии не было.
Помню улицы Киева, помню заповедники Крыма;
Харьков хорошо помню. Помню Львов, Ужгород и вообще Карпаты.
Помню Москву 80-х, Москву 1990-х, Москву 2000-х.
Помню Сибирь, Санкт-Петербург, разлив Оки, пригороды Калуги.
Иногда мне кажется, что у меня нет места для памяти;
Иногда мне кажется, что я живу недостаточно долгую жизнь.
Например, новые технологии: шёл сегодня по лесу, а там двое мужчин стирают:
"21 век", говорят, - костёр, мыло, и стираешь одежду в мелкой прозрачной речке.
Стихи героя.
«Я очень люблю руинированные ландшафты. У нас в России было очень много войн: невозможно уже все это ненавидеть, остается искренне любить. Как-то так получилось, что среди моих знакомых гораздо больше людей, угорающих по Азии, чем тех, кто любит Америку, например. Белую Книгу Абхазии тоже многие читали. Сейчас сюда знакомые с детьми в основном ездят. Им очень нравится. Вот к соседу русские персонажи в стиле "мамаазия" приехали, они вроде как и не жители, но тем не менее здесь уже полгода, построили ему в апацхе (плетеная абхазская постройка с очагом посередине) тандыр и пекут лаваши.
Семья поэта в Абхазии
Сначала их просто так по домам разносили, а теперь продают по десять рублей. Так в селе появилась пекарня. Это (по старому абхазскому делению общества) домашние «работники-приживалы». Шутка. Кто-то после остается, хочет купить дом и переселиться. Поскольку мы тут рулим в рамках местного самоуправления, то никто сюда просто так приехать и что-то купить не может: сначала "ознакомительное проживание".
Мы же и налоги сами собираем: вот тут пробили, наконец, нормальные квитанции, с печатями, которые отдаются секретарю главы администрации: чудесной бабушке, у которой домовые книги села и которая печатает справки на допотопной печатной машинке. А то раньше всё в тетрадку армяне записывали».
У Абхазии есть только один плюс для тех, кто решил покинуть огромные города и вечный русский холод - здесь можно изъясняться на русском языке. Во всем остальном Страна Души конечно же уступает Карибам. Жить дорого, холода бывают, а то, что все вокруг знают русский язык, может даже к худшему - приходится как-то выстраивать взаимосвязь с окружающим пространством. В Индии без этого можно обойтись. Но в Абхазии можно поселиться в Сухуме, и хотя это совсем не российский город, в общем, русскому там можно прижиться. Очиров избрал для жизни Очамчирский район - патриархальный, с абсолютно закрытым для чужого внутренним миром. Это место, где абхазская сверхлокальность достигает своей квинтэссенции, это место, где живут только родные, друзья и близкие.
«Я довольно хорошо интегрирован в местную среду: в том смысле, что весь этот этикет, повадки и прочее более-менее знаю. Я же даже говорю со специфическим акцентом, то есть интонирую фразы так, как это делают местные. Поэтому я как "местный житель", но, поскольку не коренной, и не абхаз (а абхазы общаются, в основном, только друг с другом - это замкнутый мир), то второй уровень происходит только в тех семьях, где более-менее регулярно видимся: это и абхазские семьи, и смешанные. С армянами, кстати, такого контакта нет. А вообще, удивляются, что я не похож на москвича. Думают, что у меня есть знакомые, которым интересно что-нибудь "купить на берегу", поэтому просят посодействовать в поиске "клиентов" - "если что-то вдруг, имей в виду".
Дровяная печь
«Всё отцвело. Воздух - это зыбкий туман. В нем поют сотни птиц. Неподалеку буйволы: о них говорит ровное позвякивание железных колокольчиков. В вазе стоит огромный букет синих ирисов. Я пью вино. Моя семья уехала за 2000 тысячи километров навестить бабушку. Жена просит выслать ей пароль от моего фейсбука. На бетоне капли - это виноград начал сокодвижение. Полчаса - и будет темно. Сейчас сумерки..» - добавим вслед за Антоном: места, в которых кажется, что стрелки часов остановились. Земля и воздух пропитаны тысячами людских трагедий, рай, который принял многих, но не оставил никого. До тех пор, пока сюда пришел Антон Очиров, отсюда ушли все. Насколько задержится здесь бывший московский поэт?
«Основное в абхазской культуре, как ни странно, это культ мёртвых. Они вечноживые, они наследуют и охраняют эту землю, и за них мы поднимаем второй стакан. Очень мало в какой культуре это настолько разработано: все эти семейные и родовые склепы, ритуалы. Многих шокирует, что абхазы часто хоронят своих ушедших буквально рядом с домашним огородом. Но мне это дико нравится. Я, знаешь ли, место под могилу себе даже присмотрел. Но дай Бог здоровья и разума всем, иншалла. Ты знаешь, что этот год объявлен ООН годом Палестины?»
Видео Очамчырский район. Как можно не любить эти места!
Комментарий к статье:
Очень интересная статья Антона Кривенюка. О жизни в Абхазии талантливого российского поэта Антона Очирова, перебравшегося из Москвы в абхазскую глубинку. Я, прочитав статью, почувствовал общее со своими впечатлениями и ощущениями от проживания среди обычных абхазов. Это совсем другой уклад жизни, чем тот , к которому мы привыкли в крупных городах. Не знаю, смог бы я принять его полностью, но попробовать обязательно попробую.
Статья была опубликованана сайте Кавполит http://kavpolit.com/articles/abhazija_privlekaet_russkih-3124/
Кирилл Базилевский.
Что нашел московский поэт там, где земля и воздух пропитаны тысячами людских трагедий, в раю, который принял многих, но не оставил никого
usahlkaro Антон Кривенюк
Автор статьи
В любой стране есть места, где нормальные люди жить не должны. В Абхазии таких мест полно - вдалеке от больших дорог, городов и моря. Там не стоит селиться, нет магазинов, школ, просто никого и ничего нет. И вот там, в самом верхнем поселке села Атара живет Антон Очиров, когда-то московский, а теперь не абхазский, а просто известный поэт. У нас к нему главным образом один вопрос: что он делает в глубоком абхазском захолустье?
«Обабхазился»
«В общем, сельская женская доля, конечно, тяжела. Необходимость ремонта; хроническое отсутствие денег; сванские печки; мужик барабульку с рыбалки привёз, надо жарить. Много работы. С другой стороны, видимо, так женщин здесь проверяют: сколько в ней любви и лошадиных сил», - Антон Очиров свою жену проверяет в абхазских предгорьях уже шесть лет.
Здешние сельские двухэтажные дома, в этом сыром климате, какой бы ремонт в них ни был сделан, всегда остаются черной дырой, в которую затягивает время. В кухне всегда будет грязь, потому что рано или поздно ты устанешь бороться, и никто не будет снимать обувь, а щенки, цыплята и котята, которых надо ежеминутно выгонять на улицу, все равно тебя победят и будут жить в доме.
«Никто из нас никогда не понимал, что такое большой дом, хозяйство, гектар земли. На самом деле, мы не понимаем этого до сих пор: делаем кучу ошибок, неэффективно расходуем время, большая часть из которого уходит на организацию быта и банальную расчистку мусора, и так далее. Всё же надо делать самим: от починки трансформатора до расчистки линий электропередачи от стремительно разрастающейся ольхи. Климат - радует. Я дико люблю абхазcкий климат: все эти перепады солнца и холода, сухости и невероятной влаги. Температура в переходные периоды вообще может колебаться в пределах 20 градусов. Чтобы цыплята не жили в доме, надо делать дом для них: а это сетка-рабица, которая стоит больше тысячи руб. за 10 метров. Т.е постоянно нужны деньги, а с этим всё непросто».
Антон Очиров
Абхазия не та страна, где с радостью принимают иностранцев. И это не страна, где их не замечают. А всех, кто осваивает пустынные предгорья, называют «сектантами». Это такой собирательный образ, в который входят монахи-пустынники, находившие в этих краях свободу еще от советской власти, православные-раскольники, и в наше время разного рода дауншифтеры, сторонники разнообразных версий экологичного образа жизни. Антон Очиров организовал сельскохозяйственный кооператив, в который вовлек местных жителей и сделал сайт, на котором расписаны прелести местной природы и возможности для жизни. За это его в соцсетях тоже как-то недавно назвали сектантом.
«Я не организовывал кооператив. Это задумка Артура, это классный парень, молодая семья без детей. Он закончил МГУ, он экономист и очень толковый, плюс реально душевный. Он здесь полтора года живет. Я для него - сосед с «творческим мышлением», то есть человек, который вечно затягивает «дедлайны». Кооператив - хороший проект, по мере сил я в нем участвую. Но собирать фрукты я часто ленюсь, конечно. Для себя - да, а вот ещё куда-то - для этого надо быть мотивированным. Фрукты должны нормально стоить, чтобы хотя бы окупать весь этот круглогодичный труд. Всё-таки с нуля сделать успешное поселение, опираясь только на свои силы - это амбициозная задача.
Понятно, что сюда пригоняет ветром кучу перекати-поля. Смотреть за тем, как эти ребята мужают - довольно поучительно. Кроме меня и Ильи, который находится здесь чуть дольше, чем я, никто в местную среду пока особо не вписан. Нам приходится отдуваться за всех. Я, например, "обабхазился", как говорит Илья. Я это делаю совершенно сознательно: хожу в черной одежде, посещаю свадьбы-похороны и пр. Это антропологический опыт. Например, часть людей здесь считает, раз мы русские, то надо типа двигать свою национальную культуру. Все это чаще всего превращается в лубок: масленицы - хороводы - пение. Но я это воспринимаю как один из способов консолидации жителей. Я считаю, что диаспоральное существование здесь не имеет перспектив».
Въезд в Атару Абхазскую
«Там, где козы буксуют»
У Абхазии есть одно важное преимущество перед любой, хоть чуть более крупной страной. Расстояния. Их здесь нет. И «край света», где живет Антон, это сорок минут езды от центра Сухума. Но это ничего не меняет. Нормальная дорога заканчивается сразу, как сворачиваешь с центральной трассы в сторону Атары. Вместе с дорогой заканчивается ощущение, что находишься в живой стране - вокруг руины домов еще военной поры с поросшими посреди них деревьями.
В Атаре Абхазской, в немаленьком в общем селе, в местной школе шестьдесят детей, в расположенной выше Атаре Армянской живет двадцать человек, из которых пятнадцать переселены, такие, как Антон. А в поселок Гынза на окраине Атары Армянской, где он собственно и живет, зимой наведываются волки и даже медведи. И тот факт, что столица Абхазии отсюда всего в полсотне километров, никак на жизни в этом диком краю не отражается - конец географии, «где коза буксует», как говорят в Абхазии про такие места.
Нет, Антон. Ты отстал от жизни. Анкваб полгода назад сделал отличную трассу, узкую немного, конечно. Она не включает в себя армянскую часть в Аракиче (там есть асфальт, но там гуляет японский футболист тояма токанава). Зато за Аракичом после вывески «добро пожаловать в Атару» на абхазском начинается просто хайвей, который заканчивается ровно на границе с нашей частью села, где начинается стандартный ад для подвески. Круто здесь: одна природа, мало людей, дикий запад и экзотика. Меня больше литература занимает. Я очень ценю, что ко мне приезжают знаменитые русские поэты. Я понимаю, что большинству здесь до этого дела мало. До моего статуса в литературном мире России, переводов, стихов и прочего. Это моя тайная, личная жизнь».
Мы заметили, что среди друзей Очирова немало людей, которые когда-то жили в Москве, но теперь уже давно в экзотических странах - в Индии, на Карибах. Российская столица как пылесос собрала людей со всей страны и даже больше, но всегда есть кто-то, кто готов покинуть этот большой город.
Сегодня московский дауншифтер уже не тот - он уезжает не в экзотические страны, чтобы иметь возможность жить на сто долларов в месяц. Сегодня он уезжает куда-нибудь в Тверскую область. Едет с миссией - возродить сельское хозяйство. У него уже есть деньги на то, чтобы построить там дом и хватит еще и на долгие годы, скорее всего, безуспешного подъема хозяйства. И, тем не менее, дауншифтер вчерашнего дня любил экзотические страны. Но в этом списке Абхазии не было.
Помню улицы Киева, помню заповедники Крыма;
Харьков хорошо помню. Помню Львов, Ужгород и вообще Карпаты.
Помню Москву 80-х, Москву 1990-х, Москву 2000-х.
Помню Сибирь, Санкт-Петербург, разлив Оки, пригороды Калуги.
Иногда мне кажется, что у меня нет места для памяти;
Иногда мне кажется, что я живу недостаточно долгую жизнь.
Например, новые технологии: шёл сегодня по лесу, а там двое мужчин стирают:
"21 век", говорят, - костёр, мыло, и стираешь одежду в мелкой прозрачной речке.
Стихи героя.
«Я очень люблю руинированные ландшафты. У нас в России было очень много войн: невозможно уже все это ненавидеть, остается искренне любить. Как-то так получилось, что среди моих знакомых гораздо больше людей, угорающих по Азии, чем тех, кто любит Америку, например. Белую Книгу Абхазии тоже многие читали. Сейчас сюда знакомые с детьми в основном ездят. Им очень нравится. Вот к соседу русские персонажи в стиле "мамаазия" приехали, они вроде как и не жители, но тем не менее здесь уже полгода, построили ему в апацхе (плетеная абхазская постройка с очагом посередине) тандыр и пекут лаваши.
Семья поэта в Абхазии
Сначала их просто так по домам разносили, а теперь продают по десять рублей. Так в селе появилась пекарня. Это (по старому абхазскому делению общества) домашние «работники-приживалы». Шутка. Кто-то после остается, хочет купить дом и переселиться. Поскольку мы тут рулим в рамках местного самоуправления, то никто сюда просто так приехать и что-то купить не может: сначала "ознакомительное проживание".
Мы же и налоги сами собираем: вот тут пробили, наконец, нормальные квитанции, с печатями, которые отдаются секретарю главы администрации: чудесной бабушке, у которой домовые книги села и которая печатает справки на допотопной печатной машинке. А то раньше всё в тетрадку армяне записывали».
У Абхазии есть только один плюс для тех, кто решил покинуть огромные города и вечный русский холод - здесь можно изъясняться на русском языке. Во всем остальном Страна Души конечно же уступает Карибам. Жить дорого, холода бывают, а то, что все вокруг знают русский язык, может даже к худшему - приходится как-то выстраивать взаимосвязь с окружающим пространством. В Индии без этого можно обойтись. Но в Абхазии можно поселиться в Сухуме, и хотя это совсем не российский город, в общем, русскому там можно прижиться. Очиров избрал для жизни Очамчирский район - патриархальный, с абсолютно закрытым для чужого внутренним миром. Это место, где абхазская сверхлокальность достигает своей квинтэссенции, это место, где живут только родные, друзья и близкие.
«Я довольно хорошо интегрирован в местную среду: в том смысле, что весь этот этикет, повадки и прочее более-менее знаю. Я же даже говорю со специфическим акцентом, то есть интонирую фразы так, как это делают местные. Поэтому я как "местный житель", но, поскольку не коренной, и не абхаз (а абхазы общаются, в основном, только друг с другом - это замкнутый мир), то второй уровень происходит только в тех семьях, где более-менее регулярно видимся: это и абхазские семьи, и смешанные. С армянами, кстати, такого контакта нет. А вообще, удивляются, что я не похож на москвича. Думают, что у меня есть знакомые, которым интересно что-нибудь "купить на берегу", поэтому просят посодействовать в поиске "клиентов" - "если что-то вдруг, имей в виду".
Дровяная печь
«Всё отцвело. Воздух - это зыбкий туман. В нем поют сотни птиц. Неподалеку буйволы: о них говорит ровное позвякивание железных колокольчиков. В вазе стоит огромный букет синих ирисов. Я пью вино. Моя семья уехала за 2000 тысячи километров навестить бабушку. Жена просит выслать ей пароль от моего фейсбука. На бетоне капли - это виноград начал сокодвижение. Полчаса - и будет темно. Сейчас сумерки..» - добавим вслед за Антоном: места, в которых кажется, что стрелки часов остановились. Земля и воздух пропитаны тысячами людских трагедий, рай, который принял многих, но не оставил никого. До тех пор, пока сюда пришел Антон Очиров, отсюда ушли все. Насколько задержится здесь бывший московский поэт?
«Основное в абхазской культуре, как ни странно, это культ мёртвых. Они вечноживые, они наследуют и охраняют эту землю, и за них мы поднимаем второй стакан. Очень мало в какой культуре это настолько разработано: все эти семейные и родовые склепы, ритуалы. Многих шокирует, что абхазы часто хоронят своих ушедших буквально рядом с домашним огородом. Но мне это дико нравится. Я, знаешь ли, место под могилу себе даже присмотрел. Но дай Бог здоровья и разума всем, иншалла. Ты знаешь, что этот год объявлен ООН годом Палестины?»
Видео Очамчырский район. Как можно не любить эти места!