...эссе о моей Суоми... (часть Четвертая)
ПОРОСЕНОЧКИ.
У наших финских «родственничков» помимо клубничных плантаций еще много было способов миллионы зарабатывать. Хотя дело не в деньгах, а в увлечённости. Мама истинный клубничный маньяк. Папа любитель тракторов и газонокосилок. А брат Харри - тот просто помешан на поросятах.
Огромную территорию хутора занимают свинарники. Есть уличные загоны - в них живут семьи - особей пятнадцать женского пола и матерый кабан. Правда самостоятельно кабан любиться не умеет, слишком толстый и неповоротливый. На помощь к нему приходит Харри и свинячий пастух. Сама я не видела - говорят не для женских глаз этот процесс, но рассказывали - кабана приподнимают над самкой какими-то приспособлениями и вручную помогают ему попасть в свинку. Длится этот процесс несколько секунд - вигз, писк, рев - и вот побеспокоенные животные уже отпущены на волю. Нежности между ними не возникает и все мысли хряков только о еде.
Харри записывает в тетрадочку время спарки. Ровно через три месяца и три недели оплодотворенная свинка родит. К этому времени ей уже подготовлена родильная ячейка в одном из многочисленных крытых свинарников.
Мой интерес к свинарникам завлек меня сначала к уличному загону. Это было страшно! Огромные, просто гигантские звери паслись посреди смердящей жижи в каких-то пяти метрах от нас, огороженные хлипкой конструкцией «раз дощечка, два дощечка». Увидев людей, хряки кинулись к загородке. Они пихали друг друга, грызлись, кусались и неслись нам навстречу. Я позорно отступила - как-то мало верилось, что ограда их остановит. Но загородка спасла - свиньи нетерпеливо топтались на месте, и взволнованно похрюкивали. Тянули свои влажные шершавые пятаки вверх требовательно выпрашивая еду. Не дождавшись от меня ничего, кроме восторженных боязливых шепотков «ой, какие хрюшки», свиньи как по команде повернулись попами и начали писать. Возможно ли, что этим самым они выражали свое отношение к смотринам? Или их поросячий умишко не способен на такое коварство? Я не знаю. Но то, что морды у них у всех разные, заметить я успела. И то, что очень они похожи на отдельных людей. Выражением глаз должно быть.
Однажды брат Харри, смеясь, предложил сходить с ним в крытый свинарник - ясли. Свино-ясли, это огромный сарай, в котором в четыре ряда расположены многочисленные маленькие загончики. В каждом загончике живет свинья и её многочисленное розовое хрюкающее потомство. Чтобы не раздавить малышей свинью огораживают с двух сторон железными трубами. Свинье не позавидуешь - как только её переводят в ясли, у неё есть два положения - стоять или лежать между труб. Поросятам просторней - они шныряют между ног у мамы и по краям загончика. Зрелище заставляющее испытывать противоречивые чувства - от жалости, до полного умиления.
Мне выдали огромные сапоги, рукавицы и лопату. Лопата не лопата, а скребок на длинной ручке. Таким приспособлением разгоняют поросят и выгребают из-под них продукт свинячей жизнедеятельности. Все отходы сбрасываются на движущийся транспортер. Затем поросяткам насыпают корм.
«Да уж, не розы!» - подумала я и взялась за дело, чтобы полностью прочувствовать суть. Выгребая навоз и отмахиваясь от мух, я весело тыкала скребком в поросячьи попки. Движения мои становились всё уверенней».
«Ну, чем я не свинарка? Работа на ферме приводит голову в порядок! Так, а это что у нас?»
В уголке загона лежало маленькое синее тельце. Наверное, моё лицо приобрело скорбное выражение, а движения и прекратились. Я стояла и смотрела на худенький, синеватый бочек мертвого, так и не повзрослевшего животного, и готова была зареветь. Подоспевший Харри, ободряюще похлопал меня по плечу, вытащил трупик и бросил на транспортер. Тельце укатилось. Работа наладилась. Мы перешли в следующее родильное отделение.
Вот тут я дала волю своим нерастраченным чувствам. Махонькие, новорожденные поросята жались друг к другу своими прозрачными тельцами. Они взирали на мир косенькими, слеповатыми глазками и просились на ручки. Я выбрала самого маленького и самого беззащитного детеныша. Чтобы понять, за что некоторые люди любят поросят, надо этих поросят хоть однажды подержать в руках. Сказать, что он был бархатный - это ничего не сказать.
У новорожденного молочного поросенка кожица как горячий, но не обжигающий мягкий белый песок. Он не сгибается как щеночек или котенок. Он упруг и целен, но вместе с тем удивительно хрупок. Под прозрачной кожицей видишь каждое подрагивание мышц. Голубые вены пульсируют. И всё это создание горячо дышит и повизгивает. И доверчиво тянет свой мокрый пятачок. То ли поцеловать его хочется прямо в пятак, то ли подбрасывать вверх от счастья.
В общем, впала я в детство с этими поросятками. А братишка Харри меж тем нашел мне новое занятие. Вместе, нам предстояло перевезти подросших хрюшек в предпродажный хлев. Для этого нужна ловкость, хитрость и физическая сила. Замираешь над загоном и ждешь, когда любопытный зверь приблизится, а потом быстро хватаешь его за заднюю лапу, поднимаешь и в тележку. Сначала у меня плохо получалось - на десять поросят, пойманных Харри, я могла похвастать тремя-четырьмя. А потом ничего - наловчилась и это делать. Правда, в очередном загоне я, не обратив внимания на размер зверей, схватила хрюшку не по размеру - килограмм на тридцать. Перегнувшись через заборчик, я тянула поросенка за обе задние ноги. Визжал поросенок, визжала я, улюлюкал Харри. Но я справилась!!
После посещения свинарника последовал тщательный душ. Вся одежда была немедленно отдана в прачечную. Но ничего не помогало. Я запоздало радовалась, что не взяла с собой фотоаппарат. Вечером мой гениальный Якин долго водил носом, не решаясь спросить, как я провела день. А засыпая, бубнил, что от карьеры свинарки он меня избавит своим нежеланием это нюхать.
Больше в свинарник я не ходила.
....продолжение опять следует....
У наших финских «родственничков» помимо клубничных плантаций еще много было способов миллионы зарабатывать. Хотя дело не в деньгах, а в увлечённости. Мама истинный клубничный маньяк. Папа любитель тракторов и газонокосилок. А брат Харри - тот просто помешан на поросятах.
Огромную территорию хутора занимают свинарники. Есть уличные загоны - в них живут семьи - особей пятнадцать женского пола и матерый кабан. Правда самостоятельно кабан любиться не умеет, слишком толстый и неповоротливый. На помощь к нему приходит Харри и свинячий пастух. Сама я не видела - говорят не для женских глаз этот процесс, но рассказывали - кабана приподнимают над самкой какими-то приспособлениями и вручную помогают ему попасть в свинку. Длится этот процесс несколько секунд - вигз, писк, рев - и вот побеспокоенные животные уже отпущены на волю. Нежности между ними не возникает и все мысли хряков только о еде.
Харри записывает в тетрадочку время спарки. Ровно через три месяца и три недели оплодотворенная свинка родит. К этому времени ей уже подготовлена родильная ячейка в одном из многочисленных крытых свинарников.
Мой интерес к свинарникам завлек меня сначала к уличному загону. Это было страшно! Огромные, просто гигантские звери паслись посреди смердящей жижи в каких-то пяти метрах от нас, огороженные хлипкой конструкцией «раз дощечка, два дощечка». Увидев людей, хряки кинулись к загородке. Они пихали друг друга, грызлись, кусались и неслись нам навстречу. Я позорно отступила - как-то мало верилось, что ограда их остановит. Но загородка спасла - свиньи нетерпеливо топтались на месте, и взволнованно похрюкивали. Тянули свои влажные шершавые пятаки вверх требовательно выпрашивая еду. Не дождавшись от меня ничего, кроме восторженных боязливых шепотков «ой, какие хрюшки», свиньи как по команде повернулись попами и начали писать. Возможно ли, что этим самым они выражали свое отношение к смотринам? Или их поросячий умишко не способен на такое коварство? Я не знаю. Но то, что морды у них у всех разные, заметить я успела. И то, что очень они похожи на отдельных людей. Выражением глаз должно быть.
Однажды брат Харри, смеясь, предложил сходить с ним в крытый свинарник - ясли. Свино-ясли, это огромный сарай, в котором в четыре ряда расположены многочисленные маленькие загончики. В каждом загончике живет свинья и её многочисленное розовое хрюкающее потомство. Чтобы не раздавить малышей свинью огораживают с двух сторон железными трубами. Свинье не позавидуешь - как только её переводят в ясли, у неё есть два положения - стоять или лежать между труб. Поросятам просторней - они шныряют между ног у мамы и по краям загончика. Зрелище заставляющее испытывать противоречивые чувства - от жалости, до полного умиления.
Мне выдали огромные сапоги, рукавицы и лопату. Лопата не лопата, а скребок на длинной ручке. Таким приспособлением разгоняют поросят и выгребают из-под них продукт свинячей жизнедеятельности. Все отходы сбрасываются на движущийся транспортер. Затем поросяткам насыпают корм.
«Да уж, не розы!» - подумала я и взялась за дело, чтобы полностью прочувствовать суть. Выгребая навоз и отмахиваясь от мух, я весело тыкала скребком в поросячьи попки. Движения мои становились всё уверенней».
«Ну, чем я не свинарка? Работа на ферме приводит голову в порядок! Так, а это что у нас?»
В уголке загона лежало маленькое синее тельце. Наверное, моё лицо приобрело скорбное выражение, а движения и прекратились. Я стояла и смотрела на худенький, синеватый бочек мертвого, так и не повзрослевшего животного, и готова была зареветь. Подоспевший Харри, ободряюще похлопал меня по плечу, вытащил трупик и бросил на транспортер. Тельце укатилось. Работа наладилась. Мы перешли в следующее родильное отделение.
Вот тут я дала волю своим нерастраченным чувствам. Махонькие, новорожденные поросята жались друг к другу своими прозрачными тельцами. Они взирали на мир косенькими, слеповатыми глазками и просились на ручки. Я выбрала самого маленького и самого беззащитного детеныша. Чтобы понять, за что некоторые люди любят поросят, надо этих поросят хоть однажды подержать в руках. Сказать, что он был бархатный - это ничего не сказать.
У новорожденного молочного поросенка кожица как горячий, но не обжигающий мягкий белый песок. Он не сгибается как щеночек или котенок. Он упруг и целен, но вместе с тем удивительно хрупок. Под прозрачной кожицей видишь каждое подрагивание мышц. Голубые вены пульсируют. И всё это создание горячо дышит и повизгивает. И доверчиво тянет свой мокрый пятачок. То ли поцеловать его хочется прямо в пятак, то ли подбрасывать вверх от счастья.
В общем, впала я в детство с этими поросятками. А братишка Харри меж тем нашел мне новое занятие. Вместе, нам предстояло перевезти подросших хрюшек в предпродажный хлев. Для этого нужна ловкость, хитрость и физическая сила. Замираешь над загоном и ждешь, когда любопытный зверь приблизится, а потом быстро хватаешь его за заднюю лапу, поднимаешь и в тележку. Сначала у меня плохо получалось - на десять поросят, пойманных Харри, я могла похвастать тремя-четырьмя. А потом ничего - наловчилась и это делать. Правда, в очередном загоне я, не обратив внимания на размер зверей, схватила хрюшку не по размеру - килограмм на тридцать. Перегнувшись через заборчик, я тянула поросенка за обе задние ноги. Визжал поросенок, визжала я, улюлюкал Харри. Но я справилась!!
После посещения свинарника последовал тщательный душ. Вся одежда была немедленно отдана в прачечную. Но ничего не помогало. Я запоздало радовалась, что не взяла с собой фотоаппарат. Вечером мой гениальный Якин долго водил носом, не решаясь спросить, как я провела день. А засыпая, бубнил, что от карьеры свинарки он меня избавит своим нежеланием это нюхать.
Больше в свинарник я не ходила.
....продолжение опять следует....