Моё рабочее место и его жители
Пространство моего дома пытается как-то разместить и совместить потребности мои и трёх кошек.
То, что ещё возможно называть мебелью, переехало из Кувшиново. Вещи остались те же, что были и в прежнем жилье. Новые если и добавятся, то точно не скоро. Но пространство другое. Запахи, сквозняки, закоулки, последовательность дверей и переходов и даже этаж совсем не идентичны хрущёвочным. Почтенная Пракошка Пенелопа знает, что такое печка и как пахнет зола. А для молодых Котиков печь с ее приступками, дверцами и прогреваемыми плоскостями - фантастическая архитектура догонов. И с точки зрения глубин кошачьей психологии Старые Вещи, попавшие в Новое Пространство, - уже совсем другие Вещи, совсем не те, которые были когда-то в Кувшиново сакральными местами отдыха. Они должны родиться заново, получить от кошек новые Имена и познакомиться с ними.
* * *
Я наконец избавилась от чудовищно неудобного углового компьютерного стола, высота которого несоразмерно превышала нормальные человеческие потребности. Просидев за этим монструозным сооружением лет пятнадцать, перекосила себе спину, напрочь деградировала мышечным скелетом и пережала сосуды на левой руке острыми краями столешницы так, что нужная мне часть тела частично потеряла чувствительность.
Мстительно отослав компьютерный титаник в ссылку в холодную комнату, установила его в качестве подсобной плоскости, на которой будет удобно сортировать - исключительно стоя - ткани или одежду, ибо переездный синдром спонтанными авралами очевидно продлится до нового года. В единственной комнате нового моего жилья прописался приемлемый офисный стол чуть пониже компьютерного монстра, и поверх вместилась изрядно поободранная архитектурная надстройка компьютерного стола - удобные в работе верхние тумбочки-этажерочки.
Котики пошли с этой архитектурой знакомиться.
Первым, как водится, проявил инициативу Семён. Ниша, исходно предназначенная для папок с астрологическими расчётами, не вместила даже узкокостного подростка.
Тушку Семён еще как-то через неевклидово измерение спрессовал вдоль хребта вдвое, но хвост тумбочкин фейс-контроль уже не прошёл и остался за бортом.
Освоить и промерить нишу телом - дело принципа для любого уважающего себя кота, и весь остальной Семён усердно отоспал законные три часа, необходимые для того, чтобы они с этажеркой признали друг друга роднёй.
* * *
Прохор старательно попытался разместить свои весомые невские формы в той же нише. Наблюдать, как многоярусно пытается развернуться немаленький кот, у которого ни ряха, ни попа не позволяют даже точно совпасть с условиями задачи, было увлекательно: с нишей в лежачей позиции могло согласоваться либо одно, либо другое, но никак не совместно.
Пока я искала камеру, кот на тумбочку обиделся, и ему в утешение была приоткрыта дверца ниши смежной, куда Прохор и смог худо-бедно втиснуться настолько, чтобы начать кидать предъявы сыто спящей наверху Пенелопе.
.
Мудрая многоопытная Пенелопа сразу заняла самое комфортное прогреваемое лампой место, в которое идеально вся и вписалась.
* * *
Между тремя кошками за пенелопину полку идёт периодическая позиционная борьба, и отсыпаются они там, видимо, в соответствии с какими-то дипломатическими междусобойными договоренностями - открытых конфликтов не возникает, кто первый лёг - того и полка.
* * *
Котик Семён большую часть суток проводит в обходах территории, упрямо нарываясь на беспощадные драки с местными котами, где его всякий раз два главнюка немилосердно мочат на вынос души и тела. Семён самурай и уступать не намерен, и каждое утро с рассветом уходит на войну как на работу, возвращаясь два-три раза в день пожрать и переспать-переболеть новые царапины. Ежедневно проверяя Сёмку наощупь от переносицы до кончика хвоста, всякий раз обнаруживаю применение новых болевых приёмов котокикбоксинга. По-моему, ему даже попытались откусить хвост.
Семён не жалуется никогда, он даже не вздрагивает, когда мои слепые прощупывающие пальцы чувствительно задевают ещё не зажившие струпья от глубоких царапин. Большое достоинство небольшого котика не позволяет ему просить внимания, и, пока не натолкнулась на шрамы сама, я была уже абсолютно уверена, что кот вообще перестал нуждаться в человеке. Досадовала я очень, но что значат мои сентиментальные хотелки, ежели котик народился суровым, прошёл интенсивное силовое обучение у семпая Прохора и нуждался во мне только или пожрать, или продемонстрировать спортивные успехи на каком уж подвернётся под когти снаряде. На моё сочувствие Семён откликался крайне сдержанно, скорее соблюдая необходимую ритуальную вежливость маленького существа перед слишком большим животным. Решив, что потребности в близости с человеком у Сёмы вообще не заложено, я не сразу сообразила, что мои вздохи и сокрушения над засыхающими болячками его унижают. И когда наконец осознала - буквально всего лишь неделю назад - сделала над собой усилие и причитать прекратила, и Семён сразу со мной заговорил. Он пытался начать разговаривать ещё в Кувшиново, но тенденция как-то сама собой иссякла, и я решила, что это был лишь мимолётный эксперимент, этап подросткового развития, который я не сумела правильно поддержать. Ничего подобного: оказывается, Семён разговаривает, мало и конкретно, но кот терпеть не может, когда его жалеют и над ним страдают. В Семёна надо верить - я поняла, Сёма. Верить можно молча либо твёрдо констатируя вслух прямо в непримиримые узкие зрачки неизбежность справедливой Сёмкиной победы.
Тщедушный худенький котик-подросток воин и без сомнения лидер прайда. Мамка ему полезна физиологически, ибо кормит и вычесывает-заглаживает раны, но нужен ему - друг, равный и не сомневающийся ни секунды, что Семён отстоит свои права.
* * *
Проша осторожен, себя без надобности не утверждает и миру не транслирует, на войну и вовсе не ходит, придерживая маршруты ближе к спасающему крыльцу с грозным homo в тылах и от лобовых атак предпочитая скрываться сразу в подвале. Он вовсе не трус, тормозит разница психологических потенциалов плюс генетика: беспородно-естественный компактный Семён возмужал в одночасье, повзрослев раз в пять быстрее медлительного пассивного Прохора, род которого избалован на семь колен вспять.
Кроме того, Прохору с Пеной навязана ещё чисто тактическая проблема: в отличие от шпротика Сёмы колор-пойнту Проше остаться на местности незамеченным просто невозможно, он виден издалека всегда - черная пашня, изумрудные травы, рыжая листва, зазимок или снег - предательски контрастно яркий окрас выдаёт уязвимое присутствие в любое время года и суток. Жемчужно-палевый хвост пытались оторвать и ему.
У Пенелопы те же проблемы с окрасом. Только главнюки ее прописывающим процедурам почему-то не подвергают. Может быть, потому, что старая кошка на них не реагирует - вообще и никак. Она просто смотрит. Как умеет смотреть Пенелопа - знаю, так как под ее небесно-сферическим взглядом уже пятнадцать лет исполняю то, что Пеночка молча транслирует мне прямо в мозжечок.
* * *
Когда Прохор нуждается в близости к человеку, но при этом верхняя плоскость уже расстелилась под Пенелопой, а человек отключенно колотит по клавиатуре и самое сакральное место - руки - на компромиссы явно не согласятся, Прохор перебирается на принтер, который, как и все тумбочкины принадлежности, ему слегка маловат.
...Какие сканеры? ...Какие принтеры? - всё в человеческом мироздании существует исключительно для насыщенной эмоциональной жизни и комфорта котиков.
А в Кувшиновской квартире мое рабочее место выглядело так:
_____
То, что ещё возможно называть мебелью, переехало из Кувшиново. Вещи остались те же, что были и в прежнем жилье. Новые если и добавятся, то точно не скоро. Но пространство другое. Запахи, сквозняки, закоулки, последовательность дверей и переходов и даже этаж совсем не идентичны хрущёвочным. Почтенная Пракошка Пенелопа знает, что такое печка и как пахнет зола. А для молодых Котиков печь с ее приступками, дверцами и прогреваемыми плоскостями - фантастическая архитектура догонов. И с точки зрения глубин кошачьей психологии Старые Вещи, попавшие в Новое Пространство, - уже совсем другие Вещи, совсем не те, которые были когда-то в Кувшиново сакральными местами отдыха. Они должны родиться заново, получить от кошек новые Имена и познакомиться с ними.
* * *
Я наконец избавилась от чудовищно неудобного углового компьютерного стола, высота которого несоразмерно превышала нормальные человеческие потребности. Просидев за этим монструозным сооружением лет пятнадцать, перекосила себе спину, напрочь деградировала мышечным скелетом и пережала сосуды на левой руке острыми краями столешницы так, что нужная мне часть тела частично потеряла чувствительность.
Мстительно отослав компьютерный титаник в ссылку в холодную комнату, установила его в качестве подсобной плоскости, на которой будет удобно сортировать - исключительно стоя - ткани или одежду, ибо переездный синдром спонтанными авралами очевидно продлится до нового года. В единственной комнате нового моего жилья прописался приемлемый офисный стол чуть пониже компьютерного монстра, и поверх вместилась изрядно поободранная архитектурная надстройка компьютерного стола - удобные в работе верхние тумбочки-этажерочки.
Котики пошли с этой архитектурой знакомиться.
Первым, как водится, проявил инициативу Семён. Ниша, исходно предназначенная для папок с астрологическими расчётами, не вместила даже узкокостного подростка.
Тушку Семён еще как-то через неевклидово измерение спрессовал вдоль хребта вдвое, но хвост тумбочкин фейс-контроль уже не прошёл и остался за бортом.
Освоить и промерить нишу телом - дело принципа для любого уважающего себя кота, и весь остальной Семён усердно отоспал законные три часа, необходимые для того, чтобы они с этажеркой признали друг друга роднёй.
* * *
Прохор старательно попытался разместить свои весомые невские формы в той же нише. Наблюдать, как многоярусно пытается развернуться немаленький кот, у которого ни ряха, ни попа не позволяют даже точно совпасть с условиями задачи, было увлекательно: с нишей в лежачей позиции могло согласоваться либо одно, либо другое, но никак не совместно.
Пока я искала камеру, кот на тумбочку обиделся, и ему в утешение была приоткрыта дверца ниши смежной, куда Прохор и смог худо-бедно втиснуться настолько, чтобы начать кидать предъявы сыто спящей наверху Пенелопе.
.
Мудрая многоопытная Пенелопа сразу заняла самое комфортное прогреваемое лампой место, в которое идеально вся и вписалась.
* * *
Между тремя кошками за пенелопину полку идёт периодическая позиционная борьба, и отсыпаются они там, видимо, в соответствии с какими-то дипломатическими междусобойными договоренностями - открытых конфликтов не возникает, кто первый лёг - того и полка.
* * *
Котик Семён большую часть суток проводит в обходах территории, упрямо нарываясь на беспощадные драки с местными котами, где его всякий раз два главнюка немилосердно мочат на вынос души и тела. Семён самурай и уступать не намерен, и каждое утро с рассветом уходит на войну как на работу, возвращаясь два-три раза в день пожрать и переспать-переболеть новые царапины. Ежедневно проверяя Сёмку наощупь от переносицы до кончика хвоста, всякий раз обнаруживаю применение новых болевых приёмов котокикбоксинга. По-моему, ему даже попытались откусить хвост.
Семён не жалуется никогда, он даже не вздрагивает, когда мои слепые прощупывающие пальцы чувствительно задевают ещё не зажившие струпья от глубоких царапин. Большое достоинство небольшого котика не позволяет ему просить внимания, и, пока не натолкнулась на шрамы сама, я была уже абсолютно уверена, что кот вообще перестал нуждаться в человеке. Досадовала я очень, но что значат мои сентиментальные хотелки, ежели котик народился суровым, прошёл интенсивное силовое обучение у семпая Прохора и нуждался во мне только или пожрать, или продемонстрировать спортивные успехи на каком уж подвернётся под когти снаряде. На моё сочувствие Семён откликался крайне сдержанно, скорее соблюдая необходимую ритуальную вежливость маленького существа перед слишком большим животным. Решив, что потребности в близости с человеком у Сёмы вообще не заложено, я не сразу сообразила, что мои вздохи и сокрушения над засыхающими болячками его унижают. И когда наконец осознала - буквально всего лишь неделю назад - сделала над собой усилие и причитать прекратила, и Семён сразу со мной заговорил. Он пытался начать разговаривать ещё в Кувшиново, но тенденция как-то сама собой иссякла, и я решила, что это был лишь мимолётный эксперимент, этап подросткового развития, который я не сумела правильно поддержать. Ничего подобного: оказывается, Семён разговаривает, мало и конкретно, но кот терпеть не может, когда его жалеют и над ним страдают. В Семёна надо верить - я поняла, Сёма. Верить можно молча либо твёрдо констатируя вслух прямо в непримиримые узкие зрачки неизбежность справедливой Сёмкиной победы.
Тщедушный худенький котик-подросток воин и без сомнения лидер прайда. Мамка ему полезна физиологически, ибо кормит и вычесывает-заглаживает раны, но нужен ему - друг, равный и не сомневающийся ни секунды, что Семён отстоит свои права.
* * *
Проша осторожен, себя без надобности не утверждает и миру не транслирует, на войну и вовсе не ходит, придерживая маршруты ближе к спасающему крыльцу с грозным homo в тылах и от лобовых атак предпочитая скрываться сразу в подвале. Он вовсе не трус, тормозит разница психологических потенциалов плюс генетика: беспородно-естественный компактный Семён возмужал в одночасье, повзрослев раз в пять быстрее медлительного пассивного Прохора, род которого избалован на семь колен вспять.
Кроме того, Прохору с Пеной навязана ещё чисто тактическая проблема: в отличие от шпротика Сёмы колор-пойнту Проше остаться на местности незамеченным просто невозможно, он виден издалека всегда - черная пашня, изумрудные травы, рыжая листва, зазимок или снег - предательски контрастно яркий окрас выдаёт уязвимое присутствие в любое время года и суток. Жемчужно-палевый хвост пытались оторвать и ему.
У Пенелопы те же проблемы с окрасом. Только главнюки ее прописывающим процедурам почему-то не подвергают. Может быть, потому, что старая кошка на них не реагирует - вообще и никак. Она просто смотрит. Как умеет смотреть Пенелопа - знаю, так как под ее небесно-сферическим взглядом уже пятнадцать лет исполняю то, что Пеночка молча транслирует мне прямо в мозжечок.
* * *
Когда Прохор нуждается в близости к человеку, но при этом верхняя плоскость уже расстелилась под Пенелопой, а человек отключенно колотит по клавиатуре и самое сакральное место - руки - на компромиссы явно не согласятся, Прохор перебирается на принтер, который, как и все тумбочкины принадлежности, ему слегка маловат.
...Какие сканеры? ...Какие принтеры? - всё в человеческом мироздании существует исключительно для насыщенной эмоциональной жизни и комфорта котиков.
А в Кувшиновской квартире мое рабочее место выглядело так:
Click to view_____