Бескровные цветы
Человека, чьё поведение колеблется от робости до трусости, мы описываем фразами «заячья душа» и «кишка тонка». В английском фразеология похожая, да всё же не та: там приняты составные слова «цыплячье сердце» (chickenhearted) и «лилейный потрох» (lily-livered, буквально - «лилейная печень»). При всей красоте последнего речь здесь не о форме лилейных лепестков или других отличительных чертах этих цветков, да и вообще: не о цветах, а о цвете. Точнее - об отсутствии оного: lily-livered через эпитет «бледный», «бесцветный» указывает на бескровность.
А вот это, в свою очередь, отсылает нас к обобщённым, около-мифологическим представлениям разных древних цивилизаций о печени как средоточии крови и поэтому источнике чувств. О тождестве печени и храбрости (понимаемой, шире, как способность к агрессии) говорят источники греческие и индийские, еврейские и персидские. В африканских языках слова, имеющие отношение к человеческим внутренностям, используются для обозначения различных эмоций, состояний и душевных порывов, и чаще других в таких фразах фигурирует именно печень.
Но если уйти от генетического рассмотрения феномена к теоретическому, получается любопытно: для русского трусость смыкается со слабостью, для англичанина - с равнодушием.
Морали не будет, дальше - сами.
А вот это, в свою очередь, отсылает нас к обобщённым, около-мифологическим представлениям разных древних цивилизаций о печени как средоточии крови и поэтому источнике чувств. О тождестве печени и храбрости (понимаемой, шире, как способность к агрессии) говорят источники греческие и индийские, еврейские и персидские. В африканских языках слова, имеющие отношение к человеческим внутренностям, используются для обозначения различных эмоций, состояний и душевных порывов, и чаще других в таких фразах фигурирует именно печень.
Но если уйти от генетического рассмотрения феномена к теоретическому, получается любопытно: для русского трусость смыкается со слабостью, для англичанина - с равнодушием.
Морали не будет, дальше - сами.