Про преодоление
Из всего, что я тут написала, больше всего сейчас нравится про биологическое обнуление. Любое возникшее по вдохновению действие таит в себе опасность, т.к. вдохновение не нуждается в опоре на целесообразность. Вопрос о целесообразности действия (а порой и о принципиальной возможности его осуществления и доведения до сколь-нибудь продуктивного итога) возникает, как правило, тогда, когда действие уже длится какое-то (обычно значительное) время. Естественным образом угасающий поток вдохновения даёт, наконец, сознанию несколько опомниться и с некоторой долей недоумения спросить: «А зачем, собственно, я делаю то, что я делаю? А я могу вообще это сделать?»
Но: далеко не всегда. Существует определённая черта, за которой подобный вопрос становится буквально травмоопасным. Если изначальный поток вдохновения был настолько мощным, что на его энергии человек уже сделал (придумал, помыслил, вообразил) очень многое, представить себе возможность отката назад оказывается очень трудно. Раз вопрос «Могу ли я?» автоматом подразумевает вероятность отрицательного ответа, сама постановка его может закончиться признанием того, что длительное время колоссальные усилия сознания тратились на невозможное - в физическом ли, психическом или (что важно) морально-этическом смысле. Это отмена огромного куска жизни, которая в пределе может ощущаться как отмена жизни вообще. Поэтому прекратить действие (мысль, фантазию) и даже представить возможность этого прекращения становится всё сложнее с каждым мгновением - обычный инстинкт самосохранения, ничего разумного.
На этом длительном преодолении невозможного часто основан героизм - когда он не вспышка вдохновенного подвига, а ежедневное неустанное претерпевание немыслимого. Но не надо обманываться: тот же принцип управляет планомерным спуском в ад, углублением изуверства, которое начинает подпитывать себя само. Позволяя чему-либо затянуться, мы дарим ему возможность бессмертия, пусть даже в пределах отдельно взятого сознания.
Ну а то, что подобное самосохранение сплошь и рядом оборачивается саморазрушением, - так это в порядке вещей. Даруя жизнь, черпаешь её из себя, больше просто неоткуда.
Но: далеко не всегда. Существует определённая черта, за которой подобный вопрос становится буквально травмоопасным. Если изначальный поток вдохновения был настолько мощным, что на его энергии человек уже сделал (придумал, помыслил, вообразил) очень многое, представить себе возможность отката назад оказывается очень трудно. Раз вопрос «Могу ли я?» автоматом подразумевает вероятность отрицательного ответа, сама постановка его может закончиться признанием того, что длительное время колоссальные усилия сознания тратились на невозможное - в физическом ли, психическом или (что важно) морально-этическом смысле. Это отмена огромного куска жизни, которая в пределе может ощущаться как отмена жизни вообще. Поэтому прекратить действие (мысль, фантазию) и даже представить возможность этого прекращения становится всё сложнее с каждым мгновением - обычный инстинкт самосохранения, ничего разумного.
На этом длительном преодолении невозможного часто основан героизм - когда он не вспышка вдохновенного подвига, а ежедневное неустанное претерпевание немыслимого. Но не надо обманываться: тот же принцип управляет планомерным спуском в ад, углублением изуверства, которое начинает подпитывать себя само. Позволяя чему-либо затянуться, мы дарим ему возможность бессмертия, пусть даже в пределах отдельно взятого сознания.
Ну а то, что подобное самосохранение сплошь и рядом оборачивается саморазрушением, - так это в порядке вещей. Даруя жизнь, черпаешь её из себя, больше просто неоткуда.