О границах каузальности
Проблема западного сознания - в его чрезмерном стремлении к рационализации ( да, опять). Гипотеза обдумывается и развивается ровно до тех пор, пока не формулируется лаконичное и красивое определение, чем короче и образней - тем лучше. Вместо того чтобы формировать миропредставление, такое сознание штампует афоризмы. Сокровенная мечта западного мыслителя - висеть важным портретиком на стене школьного кабинета в сопровождении красивой цитаты. На этом самом месте восточная мудрость вместо отлитых в бронзе лозунгов травит байки, вынуждающие самостоятельно бежать от них в темноту, где скрывается истина. У них она, как известно, выраженная словами, уже не есть истина.
Всё дело в том, что за каждым останавливающим вечность словом мысль делает кульбит, опровергающий предыдущие построения. Однако редкая птица долетает до середины Днепра мало кто продолжает смотреть в ту же сторону, получив заветную надгробную формулу.
Вот ninaofterdingen превозносит Николая Гартмана: "Причинно-следственная связь хорошо работает в материальной сфере, в сфере духа она неприменима. Дух ставит себе цели и достигает их. Поэтому в истории, которая является проявлением человеческого духа по преимуществу, каузальная форма детерминации сменяется духовной, то есть телеологической. Объяснение события в истории лежит не раньше события по времени, а позже". Между тем человеческий дух - это всё-таки не глобальный компьютер, он не ставит себе цели просто для того, чтобы поставить их, он ставит их по какой-то причине. В самом грубом приближении эта причина (=сложный комплекс причин) сводится к исчерпанности прежде существовавшего культурного поля. Цель в этой системе координат действительно становится важнее причины (важнее для исторического познания, разумеется!), но не отменяет каузальности вовсе. Просто эта каузальность на порядок сложнее существующей в механике.
Для объяснения этой сложности Нассим Талеб рекомендует "Философский трактат о слабости человеческого ума" Пьера-Даниэля Юэ, который "выдвигает весьма серьёзные аргументы против связи причин и следствий - в частности, он утверждает, что у каждого события может быть бесконечное число вероятных причин" ("Чёрный лебедь. Под знаком непредсказуемости").
Юэ-в-пересказе-Талеба (я слишком филолог, чтобы не подпустить тут источниковедения) утверждает глупость. У каждого события не "может быть" множества причин - по той причине, что конструкция "может быть" автоматически подразумевает продолжение "а может и не быть". У каждого (исторического) события есть бесконечное число причин - в сущности, весь предшествующий событию культурный континуум неоспоримо является его причиной. Для понимания этой нехитрой истины совсем не обязательно зарываться с головой в трактат 1690 года (тем более хвастаться, что сделал это в одиночку) - она известна любому мало-мальски заинтересованному в своём деле литературоведу едва ли не с первых его шагов на научном поприще.
Потому что "состав произведения сам в себе носит нормы его истолкования", пишет Александр Павлович Скафтымов ("К вопросу о соотношении теоретического и исторического рассмотрения в истории литературы"). "Каждое его отдельное слово и составная часть, взятая отдельно, может приобретать в наших глазах различный смысл, но, взятая в охвате всего контекста, будет иметь только одну значимость, которую (сознательно или подсознательно, иногда безмысленно, но никогда не бессмысленно) имел в виду автор".
Обитаемая тьма обступает этот путь со всех сторон.
Всё дело в том, что за каждым останавливающим вечность словом мысль делает кульбит, опровергающий предыдущие построения. Однако редкая птица долетает до середины Днепра мало кто продолжает смотреть в ту же сторону, получив заветную надгробную формулу.
Вот ninaofterdingen превозносит Николая Гартмана: "Причинно-следственная связь хорошо работает в материальной сфере, в сфере духа она неприменима. Дух ставит себе цели и достигает их. Поэтому в истории, которая является проявлением человеческого духа по преимуществу, каузальная форма детерминации сменяется духовной, то есть телеологической. Объяснение события в истории лежит не раньше события по времени, а позже". Между тем человеческий дух - это всё-таки не глобальный компьютер, он не ставит себе цели просто для того, чтобы поставить их, он ставит их по какой-то причине. В самом грубом приближении эта причина (=сложный комплекс причин) сводится к исчерпанности прежде существовавшего культурного поля. Цель в этой системе координат действительно становится важнее причины (важнее для исторического познания, разумеется!), но не отменяет каузальности вовсе. Просто эта каузальность на порядок сложнее существующей в механике.
Для объяснения этой сложности Нассим Талеб рекомендует "Философский трактат о слабости человеческого ума" Пьера-Даниэля Юэ, который "выдвигает весьма серьёзные аргументы против связи причин и следствий - в частности, он утверждает, что у каждого события может быть бесконечное число вероятных причин" ("Чёрный лебедь. Под знаком непредсказуемости").
Юэ-в-пересказе-Талеба (я слишком филолог, чтобы не подпустить тут источниковедения) утверждает глупость. У каждого события не "может быть" множества причин - по той причине, что конструкция "может быть" автоматически подразумевает продолжение "а может и не быть". У каждого (исторического) события есть бесконечное число причин - в сущности, весь предшествующий событию культурный континуум неоспоримо является его причиной. Для понимания этой нехитрой истины совсем не обязательно зарываться с головой в трактат 1690 года (тем более хвастаться, что сделал это в одиночку) - она известна любому мало-мальски заинтересованному в своём деле литературоведу едва ли не с первых его шагов на научном поприще.
Потому что "состав произведения сам в себе носит нормы его истолкования", пишет Александр Павлович Скафтымов ("К вопросу о соотношении теоретического и исторического рассмотрения в истории литературы"). "Каждое его отдельное слово и составная часть, взятая отдельно, может приобретать в наших глазах различный смысл, но, взятая в охвате всего контекста, будет иметь только одну значимость, которую (сознательно или подсознательно, иногда безмысленно, но никогда не бессмысленно) имел в виду автор".
Обитаемая тьма обступает этот путь со всех сторон.