Об упадке литературы для домохозяек
Зашёл вчера в беседе разговор о литературной пошлости, и я задумалась над определением оной (внутренний Сенковский саркастически хмыкнул), попытавшись сделать это при помощи наиболее наглядного примера - продукции для женского журнала, когда заказчик убеждён, что рассказ для домохозяек должен удовлетворять определённым требованиям, ( априори предполагающим крайне низкую культуру упомянутых домохозяек), а автор ухитряется написать нечто ниже этого уровня. Стопятьсот таких рассказов сформируют некий критерий пошлости, легко опознаваемый домохозяйкой читателем как "Ваня, Ваня! - зазвенело на меже."
Однако ж не всегда домохозяйки так прозябали. Было время, этого жанра не гнушались и классики: навскидку можно назвать Диккенса, Тэффи, Джерома, Достоевского, Лескова, О'Генри - и список этот продолжится до бесконечности. У нас это называлось бесплатным приложением к Ниве святочным или пасхальным рассказом, а в англоязычной литературе рождественским; если же праздников не случалось, то рассказ относили к категории "для семейного чтения."
Требования к такому рассказу поистине невелики. Он должен пробуждать эмоции и быть не особенно сложным.
Набор стандартных сюжетов недурно описал Джером наш Клапка:
В конце августа я отправился к редактору и откровенно рассказал ему обо всем.
- Что это с вами стряслось? - сказал он. - Именно такие вещи получались у вас особенно ловко. А вы пробовали взяться за бедную молодую девушку, влюбленную в молодого человека, который уезжает и не возвращается? А она ждет и ждет, и не выходит замуж, и никто не знает, что ее сердце разбито.
- Пробовал, - ответил я, чувствуя легкое раздражение. - Неужели вы думаете, что я не знаю азов своего ремесла?эх
- Так в чем же дело? - спросил он. - Разве это не годится?
- Никуда не годится, - отрезал я. - Когда отовсюду только и слышатся вопли о неудачной семейной жизни, никто не станет сочувствовать девушке, избежавшей этого несчастья. Ей просто повезло.
- Гм... - задумчиво пробормотал редактор. - А что вы скажете о ребенке, который просит всех не оплакивать его, а потом умирает?
- И правильно делает, - буркнул я. - По крайней мере, избавил родных от лишних хлопот. Вокруг и так слишком много детей. Сколько от них шуму! На одни ботинки денег не напасешься!
Редактор согласился, что у меня действительно неподходящее настроение, чтобы писать трогательный рассказ из детской жизни.
Он спросил, не размышлял ли я о старом холостяке, который в канун рождества рыдает над полуистлевшими любовными письмами. Я ответил, что размышлял и пришел к заключению, что он просто старый идиот.
- Не подойдет ли какой-нибудь собачий сюжет? - продолжал он. Что-нибудь об умирающей собаке? Это все любят.
- Нашли рождественскую тему! - возразил я.
Поговорили мы и о соблазненной девушке, но отказались от нее, - этот сюжет увел бы нас слишком далеко от прямого назначения журнала, являющегося "другом домашнего очага", как сказано в его подзаголовке.
Стоп! Интересное определение мелькнуло в последнем абзаце - "Друг домашнего очага". Итак, было время, когда женские журналы имели целью укрепление упомянутого очага, а пометка "для семейного чтения" позволяла думать, что сырым промозглым вечером леди Эмили у камина развлекала свое семейство назидательным описанием мытарств Скруджа - или же, если переехать на отечественную почву, Марья Никитишна в такую же зимнюю ночь под завывание вьюги за окном дрожащим голосом живописала злоключения Сганареля, а из глаз её многочисленных слушателей обильно капали скупые мужские, горькие женские и светлые детские слезы, и многие давали себе обещание исправиться.
Не то теперь. Ни у одной домохозяйки не повернётся язык озвучить в кругу семьи предлагаемую ей для чтения понурую эротику, представляющую собой нечто среднее между "всё заверте.." и "дева Керних с вялой прытью кое-как облобызала". (Шалуны оне, только унылые, - сказала внутренняя Кайса и захихикала.)
Схватили друг друга в охапку, впились в губы поцелуем. И время замкнулось само на себя, исчезло. Водопадом полилась страсть. После замедлилась, распалась на фонтанчики нежности. Вера отдыхала, ее пальцы расслабленно бродили по плечу Андрея. Его пальцы в ответ запетляли по ее бедру.
Описания конфликтов тоже в семье читать не станешь. Муж будет смеяться и говорить, что так не бывает, орнаментируя это воспоминаниями из бурной молодости, где самыми частыми словами будут "двоечка" и "нокаутировал". . А дети не дай Господь подумают, что бывает - и тогда тебе только и придётся мазать бесчисленные синяки, полученные в столкновениях с реальностью (причём я сейчас говорю не столько про физический, сколько про моральный ущерб.)
цитата
У лифта стоял здоровенный молодой парень, мы прошли мимо него, и он задел меня плечом. Наверняка нарочно! Я промолчал, но показал ему пальцем жест, который истолковывается однозначно.
парень внезапно хотел шагнуть за ней, но я был начеку - схватил его за куртку и дернул назад. Не люблю быть агрессором, просто испугался за девушку. Он вырвался, угрожающе надвинулся на меня, резко схватил за плечо, я хотел ударить его в переносицу со всей силы, но в последнее мгновение раскрыл ладонь. Не знаю, почему, наверное все-таки не хотел причинять серьезного ущерба. Я ведь человек миролюбивый, интересуюсь в первую очередь творчеством, а не такими вот пещерными разборками. В результате этот здоровяк круто отшатнулся назад, и я, пользуясь случаем, выскочил на улицу.
у подъезда как раз сидели на лавке парни, курили. Когда Вадим вышел, они рты разинули, да так и застыли. Он провел меня пару шагов, похлопал по плечу, внушительно зыркнул на парней, сказал мне:
- Если будут проблемы, только позвони!
Пожал мне руку, лихо развернулся и уехал. Я прошел сквозь парней к подъезду, они молчали. Демонстрация силы удалась.
внутри, у лифта, опять стоял тот самый здоровенный парень!
- Ага! - сказал он и протянул ко мне руку.
Я сильно толкнул его в грудь, он с размаху сел на пол и, кажется, очень удивился.
Пух ушёл в уголок и стал учиться говорить такое “АГА”. Иногда ему казалось, что у него получается такое “АГА”, о каком говорил Кролик, а иногда казалось, что нет. Кстати, вопрос вдумчивому водителю читателю: что произойдёт, если тело с меньшей массой толкнёт более крупное? Анна и паровоз - кто кого сборет?
И - ах, эти кроткие хулиганы, эта деликатнейшая шпана! Вот вы будете молчать, если какой-то невежа пройдёт к подъезду сквозь вас? Я бы точно возмутилась.
Уделено внимание и семейным отношениям. Золовка - гадючья головка, муж - изменщик или бытовой инвалид (иногда два в одном) и коварная свекровь, которая по ходу повествования непременно должна что-нибудь "возмущённо проблеять" - не, я всё понимаю, кому и коза свекровь, но внесите же чуток разнообразия! Пусть хоть раз промычит или прогавкает свои реплики, что ли. Впрочем, полагаю, миссию укрепления домашнего очага нынешние авторы провалили с треском. Если в старых рассказах герой раскаивается, пересматривает свою жизнь, в финале все мирятся друг с другом танцуют и поют, то нынче схема проста как полено: сюжет вертится вокруг героини, которая после требуемого количества злоключений лёгкими пинками раскидывает обидчиков и тем или иным способом утверждается по центру кучи сапогами попирая всех прочих из Вселенной Никакого примирения, только хардкор! Если героиня не блещет естественными способностями, ей щедрой рукой отсыплют паранормальных, тут-то уж она точно всех победит. И да, соблазнённая девица больше не моветон.
Господа авторы, ваши злодеяния переполнили меру терпения самых непритязательных читателей. Если вы можете написать хоть что-нибудь путное, напишите это - или оставьте в покое нас, домохозяек. Мы будем читать своим домашним Лескова и Диккенса, и детей воспитаем так, чтобы в голове у них было ясное представление о драках, отношениях, домашнем очаге - да и о хорошем вкусе тоже. А не этот вот хлебушек.
Однако ж не всегда домохозяйки так прозябали. Было время, этого жанра не гнушались и классики: навскидку можно назвать Диккенса, Тэффи, Джерома, Достоевского, Лескова, О'Генри - и список этот продолжится до бесконечности. У нас это называлось бесплатным приложением к Ниве святочным или пасхальным рассказом, а в англоязычной литературе рождественским; если же праздников не случалось, то рассказ относили к категории "для семейного чтения."
Требования к такому рассказу поистине невелики. Он должен пробуждать эмоции и быть не особенно сложным.
Набор стандартных сюжетов недурно описал Джером наш Клапка:
В конце августа я отправился к редактору и откровенно рассказал ему обо всем.
- Что это с вами стряслось? - сказал он. - Именно такие вещи получались у вас особенно ловко. А вы пробовали взяться за бедную молодую девушку, влюбленную в молодого человека, который уезжает и не возвращается? А она ждет и ждет, и не выходит замуж, и никто не знает, что ее сердце разбито.
- Пробовал, - ответил я, чувствуя легкое раздражение. - Неужели вы думаете, что я не знаю азов своего ремесла?эх
- Так в чем же дело? - спросил он. - Разве это не годится?
- Никуда не годится, - отрезал я. - Когда отовсюду только и слышатся вопли о неудачной семейной жизни, никто не станет сочувствовать девушке, избежавшей этого несчастья. Ей просто повезло.
- Гм... - задумчиво пробормотал редактор. - А что вы скажете о ребенке, который просит всех не оплакивать его, а потом умирает?
- И правильно делает, - буркнул я. - По крайней мере, избавил родных от лишних хлопот. Вокруг и так слишком много детей. Сколько от них шуму! На одни ботинки денег не напасешься!
Редактор согласился, что у меня действительно неподходящее настроение, чтобы писать трогательный рассказ из детской жизни.
Он спросил, не размышлял ли я о старом холостяке, который в канун рождества рыдает над полуистлевшими любовными письмами. Я ответил, что размышлял и пришел к заключению, что он просто старый идиот.
- Не подойдет ли какой-нибудь собачий сюжет? - продолжал он. Что-нибудь об умирающей собаке? Это все любят.
- Нашли рождественскую тему! - возразил я.
Поговорили мы и о соблазненной девушке, но отказались от нее, - этот сюжет увел бы нас слишком далеко от прямого назначения журнала, являющегося "другом домашнего очага", как сказано в его подзаголовке.
Стоп! Интересное определение мелькнуло в последнем абзаце - "Друг домашнего очага". Итак, было время, когда женские журналы имели целью укрепление упомянутого очага, а пометка "для семейного чтения" позволяла думать, что сырым промозглым вечером леди Эмили у камина развлекала свое семейство назидательным описанием мытарств Скруджа - или же, если переехать на отечественную почву, Марья Никитишна в такую же зимнюю ночь под завывание вьюги за окном дрожащим голосом живописала злоключения Сганареля, а из глаз её многочисленных слушателей обильно капали скупые мужские, горькие женские и светлые детские слезы, и многие давали себе обещание исправиться.
Не то теперь. Ни у одной домохозяйки не повернётся язык озвучить в кругу семьи предлагаемую ей для чтения понурую эротику, представляющую собой нечто среднее между "всё заверте.." и "дева Керних с вялой прытью кое-как облобызала". (Шалуны оне, только унылые, - сказала внутренняя Кайса и захихикала.)
Схватили друг друга в охапку, впились в губы поцелуем. И время замкнулось само на себя, исчезло. Водопадом полилась страсть. После замедлилась, распалась на фонтанчики нежности. Вера отдыхала, ее пальцы расслабленно бродили по плечу Андрея. Его пальцы в ответ запетляли по ее бедру.
Описания конфликтов тоже в семье читать не станешь. Муж будет смеяться и говорить, что так не бывает, орнаментируя это воспоминаниями из бурной молодости, где самыми частыми словами будут "двоечка" и "нокаутировал". . А дети не дай Господь подумают, что бывает - и тогда тебе только и придётся мазать бесчисленные синяки, полученные в столкновениях с реальностью (причём я сейчас говорю не столько про физический, сколько про моральный ущерб.)
цитата
У лифта стоял здоровенный молодой парень, мы прошли мимо него, и он задел меня плечом. Наверняка нарочно! Я промолчал, но показал ему пальцем жест, который истолковывается однозначно.
парень внезапно хотел шагнуть за ней, но я был начеку - схватил его за куртку и дернул назад. Не люблю быть агрессором, просто испугался за девушку. Он вырвался, угрожающе надвинулся на меня, резко схватил за плечо, я хотел ударить его в переносицу со всей силы, но в последнее мгновение раскрыл ладонь. Не знаю, почему, наверное все-таки не хотел причинять серьезного ущерба. Я ведь человек миролюбивый, интересуюсь в первую очередь творчеством, а не такими вот пещерными разборками. В результате этот здоровяк круто отшатнулся назад, и я, пользуясь случаем, выскочил на улицу.
у подъезда как раз сидели на лавке парни, курили. Когда Вадим вышел, они рты разинули, да так и застыли. Он провел меня пару шагов, похлопал по плечу, внушительно зыркнул на парней, сказал мне:
- Если будут проблемы, только позвони!
Пожал мне руку, лихо развернулся и уехал. Я прошел сквозь парней к подъезду, они молчали. Демонстрация силы удалась.
внутри, у лифта, опять стоял тот самый здоровенный парень!
- Ага! - сказал он и протянул ко мне руку.
Я сильно толкнул его в грудь, он с размаху сел на пол и, кажется, очень удивился.
Пух ушёл в уголок и стал учиться говорить такое “АГА”. Иногда ему казалось, что у него получается такое “АГА”, о каком говорил Кролик, а иногда казалось, что нет. Кстати, вопрос вдумчивому водителю читателю: что произойдёт, если тело с меньшей массой толкнёт более крупное? Анна и паровоз - кто кого сборет?
И - ах, эти кроткие хулиганы, эта деликатнейшая шпана! Вот вы будете молчать, если какой-то невежа пройдёт к подъезду сквозь вас? Я бы точно возмутилась.
Уделено внимание и семейным отношениям. Золовка - гадючья головка, муж - изменщик или бытовой инвалид (иногда два в одном) и коварная свекровь, которая по ходу повествования непременно должна что-нибудь "возмущённо проблеять" - не, я всё понимаю, кому и коза свекровь, но внесите же чуток разнообразия! Пусть хоть раз промычит или прогавкает свои реплики, что ли. Впрочем, полагаю, миссию укрепления домашнего очага нынешние авторы провалили с треском. Если в старых рассказах герой раскаивается, пересматривает свою жизнь, в финале все мирятся друг с другом танцуют и поют, то нынче схема проста как полено: сюжет вертится вокруг героини, которая после требуемого количества злоключений лёгкими пинками раскидывает обидчиков и тем или иным способом утверждается по центру кучи сапогами попирая всех прочих из Вселенной Никакого примирения, только хардкор! Если героиня не блещет естественными способностями, ей щедрой рукой отсыплют паранормальных, тут-то уж она точно всех победит. И да, соблазнённая девица больше не моветон.
Господа авторы, ваши злодеяния переполнили меру терпения самых непритязательных читателей. Если вы можете написать хоть что-нибудь путное, напишите это - или оставьте в покое нас, домохозяек. Мы будем читать своим домашним Лескова и Диккенса, и детей воспитаем так, чтобы в голове у них было ясное представление о драках, отношениях, домашнем очаге - да и о хорошем вкусе тоже. А не этот вот хлебушек.