Скучное дело
Читала давеча протоколы допросов по делу врачей. Не спрашивайте, как меня туда занесло, это наглядный пример того, как, погнавшись за незначительной справкой, беспечный читатель углубляется всё дальше и дальше в сумрачный лес документов, так что в конце концов забывает, что же, собственно, искал.
Унылое оказалось дело. Ни шпионов, ни заговорщиков, ни даже героических жертв режима я там не нашла, а нашла всё очень обыденное, житейское и неудивительное: именитые доктора коллективно давят на неуступчивого подчинённого, завсанаторием подъедает казённые продукты в количествах, провоцирующих повара на скандал, завгар почему-то клепает могильные оградки на продажу, из палат для некрупного начальства тырят шторы, вешая вместо них "нечто, по виду сшитое из больничных пижам", лечебно-охранительный режим, кажется, вообще никто не соблюдает, большинство персонажей крепко бухает, а жалобы передаются на рассмотрение как раз тем, кто в них упоминается. Маленькие, гадкие, непритязательные грешки. Не злой умысел и коварство, а тщеславие, снобизм и безразличие к пациентам.в данном случае я не про Щербакова говорю, у этого вообще никаких шансов не было
Поискала из любопытства, что делал в указанный период мой любимец Углов, и ничего особенного не нашла. Писал монографию по резекции лёгких, руководил кафедрой госпитальной хирургии в Ленинграде, редактировал журнал "Вестник хирургии", пропагандировал здоровый образ жизни среди населения, оперировал - оперировал - оперировал. Странно, неужели просто занимался своим делом, и всё. А что, так можно было? Надо бы перечитать "Сердце хирурга" с учётом исторического контекста, потому что настроение времени я в произведениях обычно хорошо улавливаю (хотя и не всегда сумею толком описать), а вот соотнести с событиями уже сложнее.
Унылое оказалось дело. Ни шпионов, ни заговорщиков, ни даже героических жертв режима я там не нашла, а нашла всё очень обыденное, житейское и неудивительное: именитые доктора коллективно давят на неуступчивого подчинённого, завсанаторием подъедает казённые продукты в количествах, провоцирующих повара на скандал, завгар почему-то клепает могильные оградки на продажу, из палат для некрупного начальства тырят шторы, вешая вместо них "нечто, по виду сшитое из больничных пижам", лечебно-охранительный режим, кажется, вообще никто не соблюдает, большинство персонажей крепко бухает, а жалобы передаются на рассмотрение как раз тем, кто в них упоминается. Маленькие, гадкие, непритязательные грешки. Не злой умысел и коварство, а тщеславие, снобизм и безразличие к пациентам.в данном случае я не про Щербакова говорю, у этого вообще никаких шансов не было
Поискала из любопытства, что делал в указанный период мой любимец Углов, и ничего особенного не нашла. Писал монографию по резекции лёгких, руководил кафедрой госпитальной хирургии в Ленинграде, редактировал журнал "Вестник хирургии", пропагандировал здоровый образ жизни среди населения, оперировал - оперировал - оперировал. Странно, неужели просто занимался своим делом, и всё. А что, так можно было? Надо бы перечитать "Сердце хирурга" с учётом исторического контекста, потому что настроение времени я в произведениях обычно хорошо улавливаю (хотя и не всегда сумею толком описать), а вот соотнести с событиями уже сложнее.