Военное старое
Когда моя бабушка вышла на пенсию, она занялась сбором и литературной обработкой воспоминаний ветеранов. Обычно черновики уходят в печку, но тут я как-то прониклась. Почерк у бабушки истинно хирургический, но большую часть удалось разобрать. Скорее всего, нигде не публиковалось.
Н. В. Кругликова (Борисова), председатель совета ветеранов локомотивного депо ст. Волховстрой.
Родилась я в 1928 году в Подмосковье. В 32-м наша семья переехала в Ленинград. Папа Василий Маркович - шофёр по специальности - устроился на завод "Республика", где был назначен заведующим гаражом. Мама Мария Тихоновна вела хозяйство.
Детей нас было четверо: брат Боря 1923 г.р., сестра Зина - 25-го, я и Лида - 31-го года.
С началом войны Борис поступил в 1-е артиллерийское училище, в августе эвакуировано в г. Белореченск. По окончании служил в 307 гаубично-артиллерийском полку в звании ст. лейтенанта. В декабре 42 года брат был ранен в голову. Писал нам: "Позади - великая русская река." Мы поняли, что он где-то на Волге. 26 декабря он умер в Ульяновском госпитале.
А нас, детей и подростков Володарского (ныне - Невского) района, эвакуировали в августе в Окуловку, оттуда - в Угловку. Но немцы приближались, и за нами с Лидой приехала Зина и увезла домой. С продуктами становилось всё хуже, а на меня и Лиду, как эвакуированы, карточек долго не выдавали. Когда эвакуация прекратилась, выдали детскую карточку Лиде и иждивенческую - мне. Мама с Зиной работали в домоуправлении, получали карточки как служащие.
Папа ходил на работу пешком 5 км через Володарский мост. К февралю 42 года он совсем ослаб, и ему обещали путёвку в санаторий. 12 февраля он пошёл за путевкой и не вернулся - умер на заводе. Люди умирали тысячами, а родственники о возили покойников на санках завернутыми в простыню. Папа чувствовал, что не выживет, и говорил маме: "Меня, меня только не так.."
И мама сделала невозможное: оторвала доски от завалинки, сколотила гроб и похоронила папу на кладбище (нрзб) на правом берегу Невы.
Когда мы возвращались с кладбища, мама увидела между трамвайными рельсами побеги чёрной смородины. Мы нарвали их и долго заваривали вместо чая.
Наши силы поддерживало и то, что мама никогда не брала хлебный паёк в долг. Пусть это было всего 125 г, но мы съедали их ежедневно. Ещё трижды в день непременно ставили самовар.
До Нового года мы с мамой ходили за 6 км в сторону 5-й ГЭС к (д. Купчино?) Разрывали снег и находили кусочки капустных листьев. Ели мякину, олифу, столярный клей. Однажды маме удалось купить шкуру лошади, голову и ноги. Шкуру мы палили в буржуйке, очищали от шерсти и сосали. Маме с Зиной зарплату не платили, но карточки отоваривали как рабочие: вместо 125 г хлеба выдавали 250 г, иногда давали крупу.
Вскоре и я стала работать с ними: Поначалу было очень страшно: придёшь утром на работу, а там - машина с трупами, которые нужно отвезти на кладбище и похоронить. Голод побеждал страх. Сознание, что вечером получишь не 125 г хлеба, а 250, придавало силы.
Так я работала до сентября 42-го года, потом устроилась на завод. В октябре вновь открылась школа; я пошла в 7-й класс, сестрёнка - в третий. В школе не топили - не было дров. Наши деревянные дома разобрали для общепита Октябрьского района, а нам выделили комнату. В школе занятия шли в полном объёме, и нас кормили завтраком.
18 января 43-го года прорвали блокаду. (нрзб) и уже 7 февраля первый поезд с продовольствием прибыл на Финляндский вокзал. Это была такая радость - не передать! Сразу увеличили норму хлеба, появились кое-какие продукты. А немцы участили обстрелы из дальнобойных орудий. В бомбоубежище не ходили: если завалит - не выбраться.
Школьники 6-10 классов убирали дворы, разносили письма, помогали в госпиталя. В мае 43-го года нас мобилизовали на сельхозработы. На ст. (нрзб) сажали картошку и капусту, поливали, пололи. По воскресеньям ездили домой.
Жителям тоже выдали семена редиски и турнепса. Мы с Лидой вскопали грядки: поле от ул. Бабушкина до Сортировочной было отдано под огороды. Собирали крапиву, лебеду - варили щи; жить стало полегче.
В октябре начались занятия в школе, но в мою школу попала бомба, и мы два месяца ходили в другую.
В ноябре 1943-го года мне вручили аттестат об окончании семилетки и медаль "За оборону Ленинграда". Я поступила в механический техникум, по окончании которого была распределена в паровозное депо "Волховстроя".
Н. В. Кругликова (Борисова), председатель совета ветеранов локомотивного депо ст. Волховстрой.
Родилась я в 1928 году в Подмосковье. В 32-м наша семья переехала в Ленинград. Папа Василий Маркович - шофёр по специальности - устроился на завод "Республика", где был назначен заведующим гаражом. Мама Мария Тихоновна вела хозяйство.
Детей нас было четверо: брат Боря 1923 г.р., сестра Зина - 25-го, я и Лида - 31-го года.
С началом войны Борис поступил в 1-е артиллерийское училище, в августе эвакуировано в г. Белореченск. По окончании служил в 307 гаубично-артиллерийском полку в звании ст. лейтенанта. В декабре 42 года брат был ранен в голову. Писал нам: "Позади - великая русская река." Мы поняли, что он где-то на Волге. 26 декабря он умер в Ульяновском госпитале.
А нас, детей и подростков Володарского (ныне - Невского) района, эвакуировали в августе в Окуловку, оттуда - в Угловку. Но немцы приближались, и за нами с Лидой приехала Зина и увезла домой. С продуктами становилось всё хуже, а на меня и Лиду, как эвакуированы, карточек долго не выдавали. Когда эвакуация прекратилась, выдали детскую карточку Лиде и иждивенческую - мне. Мама с Зиной работали в домоуправлении, получали карточки как служащие.
Папа ходил на работу пешком 5 км через Володарский мост. К февралю 42 года он совсем ослаб, и ему обещали путёвку в санаторий. 12 февраля он пошёл за путевкой и не вернулся - умер на заводе. Люди умирали тысячами, а родственники о возили покойников на санках завернутыми в простыню. Папа чувствовал, что не выживет, и говорил маме: "Меня, меня только не так.."
И мама сделала невозможное: оторвала доски от завалинки, сколотила гроб и похоронила папу на кладбище (нрзб) на правом берегу Невы.
Когда мы возвращались с кладбища, мама увидела между трамвайными рельсами побеги чёрной смородины. Мы нарвали их и долго заваривали вместо чая.
Наши силы поддерживало и то, что мама никогда не брала хлебный паёк в долг. Пусть это было всего 125 г, но мы съедали их ежедневно. Ещё трижды в день непременно ставили самовар.
До Нового года мы с мамой ходили за 6 км в сторону 5-й ГЭС к (д. Купчино?) Разрывали снег и находили кусочки капустных листьев. Ели мякину, олифу, столярный клей. Однажды маме удалось купить шкуру лошади, голову и ноги. Шкуру мы палили в буржуйке, очищали от шерсти и сосали. Маме с Зиной зарплату не платили, но карточки отоваривали как рабочие: вместо 125 г хлеба выдавали 250 г, иногда давали крупу.
Вскоре и я стала работать с ними: Поначалу было очень страшно: придёшь утром на работу, а там - машина с трупами, которые нужно отвезти на кладбище и похоронить. Голод побеждал страх. Сознание, что вечером получишь не 125 г хлеба, а 250, придавало силы.
Так я работала до сентября 42-го года, потом устроилась на завод. В октябре вновь открылась школа; я пошла в 7-й класс, сестрёнка - в третий. В школе не топили - не было дров. Наши деревянные дома разобрали для общепита Октябрьского района, а нам выделили комнату. В школе занятия шли в полном объёме, и нас кормили завтраком.
18 января 43-го года прорвали блокаду. (нрзб) и уже 7 февраля первый поезд с продовольствием прибыл на Финляндский вокзал. Это была такая радость - не передать! Сразу увеличили норму хлеба, появились кое-какие продукты. А немцы участили обстрелы из дальнобойных орудий. В бомбоубежище не ходили: если завалит - не выбраться.
Школьники 6-10 классов убирали дворы, разносили письма, помогали в госпиталя. В мае 43-го года нас мобилизовали на сельхозработы. На ст. (нрзб) сажали картошку и капусту, поливали, пололи. По воскресеньям ездили домой.
Жителям тоже выдали семена редиски и турнепса. Мы с Лидой вскопали грядки: поле от ул. Бабушкина до Сортировочной было отдано под огороды. Собирали крапиву, лебеду - варили щи; жить стало полегче.
В октябре начались занятия в школе, но в мою школу попала бомба, и мы два месяца ходили в другую.
В ноябре 1943-го года мне вручили аттестат об окончании семилетки и медаль "За оборону Ленинграда". Я поступила в механический техникум, по окончании которого была распределена в паровозное депо "Волховстроя".